публика. И вот сейчас он, словно герой своего любимого писателя, стоял посреди улицы и выворачивал наизнанку свои эмоции – не явные, а тайные, настолько глубоко спрятанные, что и сам смог сейчас докопаться до них с трудом.
То, что они, все трое (он мог бы поручиться, что они испытывали одно и то же!), чувствовали, выходя тем утром из вагона, был не страх. Это был стыд. Конечно, они поступили с ней справедливо, она получила то, что заслужила. Сама нарывалась, тварь!
И все-таки…
И все-таки он не мог справиться с собой. Герой Бегбедера вряд ли сказал бы о себе, что у него разрывается сердце. Слишком сильное выражение! Но вот что сердце у него ноет, он вполне мог бы сказать.
Ныло, зараза. Ныло! Что характерно, второй раз подряд по вине этой мерзавки он испытывает подобное чувство. Сначала – когда жена сказала ему, что
Он поступил правильно. Они все поступили правильно. Еще даже пожалели эту дрянь, которая не получила того, что заслужила. Ей следовало бы еще и побольше отвесить за все ее гадости! И денег ей отвалили как раз столько, сколько нужно было.
Да, все так, все верно. Но странно, откуда опять пришло чувство, что ему нет оправдания?
Алёна сидела у монитора, подпершись ладонью и уставившись на фотографию блондина. Sancho – наверное, на самом деле его зовут Александром – был такой красивый, так весело улыбался… Его снимали где-то на природе: над головой трепетал желтый кленовый лист. Одетый в толстый тускло-зеленый свитер (похоже, это его любимый цвет, ведь и в поезде на нем было что-то тускло-зеленое), блондин в поднятой руке держал какую-то палку (край ее был отрезан вместе с краем фотографии), а в другой руке пластиковый стакан с чем-то темным (наверное, с вином).
Замечательно симпатичная и добродушная физиономия! Нет, все же красавцем его не назовешь. Не Ален Делон и даже не Бред Питт. Но у него довольно правильные черты, исполненные того мужского обаяния, которое порою важней всякой красоты. Даже трудно представить, что он мог говорить то, что говорил, делать то, что делал. Даже не хочется думать о том, что ему следует отомстить…
А кстати! Вопрос не праздный – как именно хочет Алёна отомстить блондину? Насчет Двойника, в смысле, Романа Данилевского, кое-что брезжит в голове… Насчет шатена тоже что-то очень смутное представляется. Правда, SF еще фактически не обнаружен. А блондин Sancho – вот он, руку протяни!
Впрочем, некие идеи у Алёны начали зарождаться, и если следовать их логике, то она должна была сделать блондина не только и не столько своей жертвой, сколько орудием. Управляемым орудием. Но как этого добиться? Есть два пути: запугать его – или… или прибрать к рукам.
Попросту влюбить в себя.
Смелое намерение, конечно…
«Наглости тебе не занимать! – уныло сказала себе Алёна. Однако тут же запретила себе заранее нагнетать негатив. – Не думай о том, что невозможно, думай о том, что возможно, – и все получится!»
Алёна еще раз посмотрела на фотографию Sancho и прочла его письмо. Оно оказалось очень кратким и содержало в себе только одну фразу:
Получается, ему все равно, с кем спать? Хронический недотрах у молодого человека? Ну да, ну да, он ведь в первом письме написал о себе:
Кстати, очень многие женщины пришли бы в ужас от такой перспективы. Но только не наша героиня. Она любила секс. Любила мужчин и те радости, которые они приносят женщине. Ее не раз и не два называли идеальной любовницей. И именно поэтому ее так ранило, так невыносимо больно ранило отъявленное безобразие, которое учинили с ней в вагоне те трое.
Бить врага его же оружием…
Старинная тактика, которая себя не раз оправдывала. Оправдает и теперь.
Что ж, Алёне придется переспать с блондинистым Sancho. Если, конечно, он не ринется прочь, лишь завидев ее и узнав.
Значит, придется лишить его такой возможности!
Каким образом?
Да простым: запереть дверь на ключ, едва он войдет, и…
И сильным толчком отправить в койку?
Эх, эх…
Но сначала надо заманить красафчега на явку… Явкой, понятно дело, послужит собственная квартира Алёны. Старый дом Ольги для этой цели не подойдет: слишком уж явственна там нежилая атмосфера, слишком уж бьет в нос духом заброшенности и неуюта. Алёна вспомнила элегантную одежду блондина и покачала головой: нет, в тот дом он не пойдет. Либо сразу почует ловушку, либо возьмет верх обычная брезгливость. Сразу вообразит себе, какие там микробы скопились да так и роятся, так и роятся… СПИД, сифилис, все такое прочее… Конечно, ничего подобного там и в помине нет, но сам по себе дом вряд ли годится на роль уютного любовного гнездышка – скорее на роль каземата… Ну, эту роль ему еще, очень может статься, сыграть предстоит…
«А сама-то ты годишься на роль обольстительной любовницы?» – в отчаянии спросила себя Алёна. Но, с трудом подавив позыв немедленно броситься к зеркалу и убедиться в собственном ни к чему не годном состоянии (полный аццтой, в смысле отстой), продолжала размышлять.
Итак, придется зазвать Sancho к себе. Квартира у нее уютная, тут двух мнений быть не может. Алёна назначит Sancho встречу где-нибудь неподалеку, ну вот хоть возле Оперного театра, а потом они вместе пройдут…
Нет, ерунда. Лишь только Sancho увидит ее, как немедленно ринется наутек. Придется предварительную встречу отменить и сразу дать ему домашний адрес…
Раздался характерный звучок, которым система извещала о прибытии нового письма на адрес [email protected], и в углу экрана замигало изображение конвертика с надписью «Stork».
Ну и ну, вот неугомонный парень!
Открыла письмо.
«Самые изощренные фантазии исполнишь? – насмешливо хмыкнула Алёна. – Вряд ли тебе будет под силу, дитя мое!»
Ну и что ответить Stork’у? Но как бы новое письмо не втянуло в дальнейшую переписку. Не отвечать? Так ведь ясно же: засыплет жалобными посланиями. Куда ни кинь, всюду клин.
Итак, придется дать ему домашний адрес. Но как быть, если Sancho оказался не столь невнимателен, как Двойник? Что, если он запомнил бормотание сконфуженной соседки по купе: «Улица Ижорская, 24, квартира 17»? Разумеется, увидев этот адрес в письме неведомой Алёны, он мигом свяжет концы с концами и никогда в жизни к ней не придет.
А впрочем, выход есть. Алёна чуть не забыла, что ее дом стоит на перекрестке двух улиц: Ижорской и Генкиной. Обычно адрес дается по Ижорской, по нему же Алёна и прописана. Однако со стороны улицы Генкиной на дом тоже прикреплена табличка – с цифрой 50. Вот такой адрес – улица Генкиной, 50, квартира 17 – и укажет Алёна в своем письме Sancho.
Ладно, с адресом решено. Предположим, блондин ничего не заподозрил, предположим, пришел, предположим, Алёне удалось закрыть за ним дверь… И что потом? Вот он узнал ее и сразу понял неладное… Удастся ли ей затащить его в постель? Удастся ли убедить, что ею движет вовсе не чувство мести, а страстное желание, которое он в ней разбудил?
Блондин должен поверить! Иначе прибрать его к рукам никогда не удастся.
А вынудить поверить – удастся?
Страсть заставляет женщину быть раскованной и бесстыдной. Разумеется, нужно встретить его в таком виде, чтобы он немедленно захотел Алёну, невзирая ни на какие опасения.
Ну и как? Такое реально?
Алёна пошла к зеркалу и, насупившись от смущения, принялась раздеваться.
Слишком много лишних движений приходится проделывать. Надо хорошенько продумать, во что она будет одета, когда придет блондин. Не в брюки и не в джинсы, само собой. От поясов и ремней остается некрасивый рубчатый след на талии. Значит, юбка, которая не сдавливает талию. Есть такая юбка. Между прочим, у колготок иногда тоже бывают тугие и неприятные пояса. Колготки, стало быть, отменяются. Ну что ж, придется купить чулки, которые сами собой держатся на ногах. Сейчас это никакая не проблема, не то что в юные годы Алёны.
И ей стало вдруг ужасно обидно, что юность ее прошла совсем в другой стране, в другом государстве… Там было много хорошего и несправедливо охаянного, в той стране, однако трудно отрицать, что правил в ней тиран по имени Дефицит. Если бы Алёна в 18 или 25 лет могла носить чулочки в сеточку, кружевные стринги и прозрачные лифчики, кто знает, может быть, вся жизнь ее прошла бы иначе…
Между прочим, подумала Алёна, в зеркале отражается не самая уродливая на свете женщина. Если абстрагироваться от того, что перед ней – ее собственное отражение, то вполне можно признать: та, что в зеркале, – очень даже ничего. Ноги – главное достоинство. Безупречные, прямо скажем, ноги. Благодаря шейпингу никаких «ушей» на бедрах. Все ровненько, все подтянуто. Живот плоский. На бедрах тоже ничего лишнего. Попка… Алёна попросила ту, в зеркале, повернуться спиной – она послушалась беспрекословно. Попка, конечно, могла бы быть поавантажней… Ну ладно, какая есть. Просто не следует забывать о правильной осанке. Когда держишь спинку, появляется красивый прогиб в пояснице, что создает иллюзию выпуклой, почти бразильской попки. Вот ямочки чуть пониже поясницы очень милы… Соблазнительные ямочки, что тут скажешь!
Правильная осанка нужна также для того, чтобы более дерзко выпячивалась грудь. Грудь, как правильно просек распутный мальчишка Денис, поэтишка этот, второго размера, могла быть более упругой, но уж что есть, то есть, зато соски красивого темно-розового оттенка. В какой-то теме на форуме, помнится, мелькала мысль, что именно такой цвет предпочитают мужчины темно-коричневому и оранжевому… хотя тут же какой-то рассудительный самец сообщил, что охваченный желанием мужчина на такие тонкости, как цвет, особого внимания не обращает: «Просто мацает за грудь, да и все!»
