Если бы Алёна не смотрела в ту минуту на Санчу, не видела, как шевелятся ее губы, она ни за что не поверила бы, что слышит ее голос: тот самый, грубоватый, низкий, циничный, который запросто нес напропалую всякую непотребщину. Чудилось, запела сладкозвучная сирена с того самого острова, мимо которого проплыл только корабль Одиссея, да и то лишь потому, что хитромудрый Одиссей велел всем своим матросам заткнуть уши воском. Себя же к мачте корабельной он дал спокойно привязать, чтоб песни лирной и свирельной напев опасный услыхать… и это для него чуть не кончилось трагически. Да, пожалуй, именно такие голоса сводили с ума мужчин в древнегреческие, а также древнеримские времена. В более поздние, наверное, тоже.
– Здорово у тебя получается, – произнесла Алёна зачарованно. – Если он не захочет с обладательницей такого голоса познакомиться поближе, значит…
– Значит, он самый настоящий пушной зверек из тундры, – прокомментировала Санча в своей обычной манере.
И тут Алёну словно толкнуло что-то посмотреть в окно.
– Вон он идет, кажется. Точно, он! Раньше времени… Наверное, какой-то урок сорвался.
– Так… – протянула Санча. – Ну что ж, менять дислокацию поздно, будем брать клиента здесь. Денис, повязки готовы? Отлично. Обратно машину поведу я, а вы с Алёной будете держать его на заднем сиденье. На первое время я его вырублю, а там уж руки-ноги вяжите крепче. А главное, глаза, чтобы никого не успел увидеть! Когда он обернется на мой голос, Денис, врубай фары, чтобы его ослепить. Понятно?
– Понятно, – буркнул Денис, причем голос его звучал так же холодно и деловито, без малейших признаков волнения, как и у сестры.
Получается, у одной Алёны тряслись коленки…
– Спокойно, девушка, держись, – ободрила Санча, заметив растерянное выражение ее лица. – Или как? Играем назад? Жалко стало? От ненависти до любви – один шаг?
– Обратной дороги нет, – отрезала Алёна. – Выходим.
– Выходим, направление на три буквы! – радостно согласилась Санча, распахивая переднюю дверцу.
Двойник приближался, вид у него был усталый и недовольный. «Наверное, огорчается, что урока нет, что денежек не заработает, – подумала Алёна. – А сейчас мы тебя еще сильнее огорчим, красафчег!»
Странно, ей почему-то было совершенно не жаль Двойника, которому сейчас предстояло пережить немалый стресс. «Все-таки зло должно быть наказано. За все нужно платить, милый друг! И ты никогда не узнаешь, кто так поступил с тобой. Потому что ты смотришь на людей – но не видишь их. Может быть, это тебя хоть чему-то научит!»
Она встала, куда показал Денис. Санча отвернулась, чтобы Двойник не видел ее лица.
– Молодой человек… – раздался голос, и у Алёны снова пошли мурашки по шее. – Молодой человек, минуточку, я хотела у вас спросить…
Двойник замер, потом обернулся с зачарованным выражением, и Алёна на миг ошалела от ревности. Но тотчас вспомнила Роксану, которую аналогичным образом водил за нос Сирано де Бержерак (сам обладатель длиннющего носа, предмета всеобщих насмешек), – усмехнулась и успокоилась. В то же мгновение вспыхнул ослепительный свет за ее спиной, и она знала, что Двойник успел увидеть только ее «нежный женственный силуэт». А в следующее мгновение свет погас, Санча ринулась к ослепленному Двойнику, ткнула его в живот и, когда он согнулся, обрушила кулак на его затылок.
Двойник рухнул лицом вниз.
Алёна ахнула от ужаса.
– Спокуха, – оглянулась на нее Санча. – У меня каждое движение рассчитано. Пациент скорее жив. Но давайте в темпе, в темпе!
Она схватила Двойника за воротник куртки и за ремень джинсов, головой вперед сунула в машину. Денис вскочил следом, Алёна обежала с другой стороны и села так, что голову Двойника ей пришлось положить на свои колени.
– Ну что, попался, который стебался? – ухмыльнулась Санча, проворно садясь за руль и включая зажигание. – Шевелите там конечностями порезвей, вяжите клиента! А как только очухается – минут через пять, не больше, по моим расчетам, – дайте мне знак, чтобы я начала психическую атаку. Алёна, только ты молчи, очень тебя прошу, я буду в основном солировать, а Денис мне иногда подпоет. Договорились?
– Да, – сдержанно ответил Денис.
– Что так немногословен? – поглядела на него в зеркальце Санча, разворачиваясь и выезжая на дорогу. – Трясёсси? Ничего, брат, думай о том призе, который ты заслужил и который скоро получишь. Тебе вообще известно, в чем сила, брат?
– Ну, видимо, в слове из трех букв, – буркнул Денис, сноровисто обматывавший клейкой лентой ноги и руки Двойника, в то время как Алёна, значительно медленнее и мягче, завязывала ему глаза и рот.
– Нет, не из трех, а из двух! – захохотала Санча и лихо вывернула на проспект Гагарина. – И слово это – ум.
Голова Двойника на коленях Алёны шевельнулась, и она повернулась к Денису, отчаянно подмигивая. Но тот уже и сам все понял.
– О, наш ма-алчег очну-улся, – промурлыкал он та-аким пра-ативным гала-аском, что Алёна с трудом сдержала смех, а Двойник замер испуганно.
– Ну так трахни его прямо сейчас, – лениво посоветовала Санча своим фирменным брутальным басом.
Алёна зажала рот руками, загоняя внутрь нервический хохот.
Да уж, ее помощники-подельники, этакие, с позволения сказать, Себастьян и Виола (Вильям Шекспир, конечно, перевернулся в гробу, да ведь такова жизнь!), были истинными виртуозами в искусстве менять голоса.
– Теснава-ата тут! – капризно прочирикал Денис.
– Извиняйте, барин, карета маловата, – хмыкнула Санча. – А вообще, канешна, секситься лучше всего в пролонгированном «мерсе», и желательно, чтобы сиденья велюровые были, на кожаных скользить прикольно, но попа прилипает иногда, когда жарко. С другой стороны, с кожи следы легче смываюццо…
– Все, блин, ищу пролонгированный «мерс» и хрен вместе с ним, – хихикнул Денис.
– Я ща тебе дам такой мерс-хренс… – лениво пригрозила Санча. – Моего мало, что ли? Ну вот, тебе еще игрушку раздобыли, расстегни ему штаны и делай с ним, што хошь! Проверь, кстати, там хоть что-то есть, а то брали ведь, не глядя на товар. Кота в мешке, можно сказать!
– Сейчас освидетельствую, – ответствовал Денис, с неожиданной силой и ловкостью переворачивая Двойника на спину и возлагая свою руку ему на ширинку. – Ой, што-та малова-ато… Похоже, у парня волос долог, да хрен короток!
Алёна видела бледный лоб Двойника между линией черных (кстати, довольно коротко стриженных) волос и полоской повязки, закрывающей его глаза. На лбу медленно вспухли капли пота. Внезапно Двойник рванулся было, но в худых руках Дениса таилась немалая сила, да и Алёна успела поймать жертву за плечи и удержать.
– Неужели дергается? – басом вопросила Санча. – Неужели ему не ндравиццо, что об ём говорять? Уверяет, что способен на большее? Ну тогда ты его пальчиками, пальчиками пошшупай, глядишь, что-нибудь да подрастет.
Денис дернул за молнию на джинсах Двойника – внутри открылись шелковые красные трусы, испещренные множеством крохотных эйфелевых башен, триумфальных арок, нотр-дамов, сакре-керов, лувров…
– А малчег-то наш эстет. Ты только погляди, какие трусья! – обрадовался Денис.
– Ух ты! – восхитилась Санча, обернувшись и поглядев на трусы. Пропела: – Она была в Париже, и сам Марсель Марсо ей что-то говорил… Ты был в Париже, красафчег? Или кто-нибудь подарочег тебе привез?
Двойник молчал. Может, не хотел разговаривать с похитителями, может, и это вернее всего, потому, что рот его был надежно завязан.
Алёна задумчиво разглядывала красивые рисуночки. Ах, Париж, любимый город! Она была там, не раз была, и сколько детективов о своих поездках написала…
– Ладно, – балагурила тем временем Санча. – Правильно говорят – не
Какое-то время в машине царила тишина. Алёна не без любопытства посматривала на то, что испуганно съежилось под маленькой Эйфелевой башней, нарисованной на красных трусах. Алёна вспомнила, что Эйфелеву башню называют фаллическим символом Парижа. А Двойник являлся, с позволения сказать, фаллическим символом фитнес-центра. Однако сейчас он ни на какой символ не тянул…
Страшно ему, конечно. А разве Алёне не было страшно? Жалко его, конечно. А разве он пожалел Алёну? Ладно, пусть терпит. Главные его мучения еще впереди!
Наконец проспект Гагарина остался позади. На площади Лядова свернули на Белинку и понеслись по ней к Сенной площади. Впрочем, неслись недолго: по Белинке ходили трамваи, и порой приходилось тормозить и ждать, пока тронется вагон. Один раз Санча попыталась было рвануть чуть раньше (пассажиры все уже сели, а трамвай еще торчал перед зеленым светофором, выжидая, пока подальше уйдет предыдущий номер), но вагоновожатый разразился таким возмущенным трезвоном, что она осадила, тихонько матерясь.
Двойник лежал тихо-тихо, неподвижно. Пот на его лбу высох, однако все мышцы его были напряжены. Алёна чувствовала.
«А ведь он все слышит, что происходит вокруг, – подумал она. – Прислушивается к звукам, может быть, запоминает дорогу, по которой его везут. Он явно слышал звон трамвая и мог угадать, где мы находимся. Это не есть хорошо… Мало ли, вдруг он потом заявит в милицию? Я где-то читала или в кино видела, как вот так по звуку кто-то нашел дорогу…»
А может быть, прекратить все, пока не поздно? Строго говоря, она уже отомстила Двойнику. Страху он натерпелся по самое не могу. И что толку мстить, если Двойник все равно не узнает, кто ему так качественно напакостил? Не станет же Алёна кричать, подобно лягушке-путешественнице: «Это я! Это я! Это я придумала!» Себе дороже выйдет… А потому – не попросить ли Санчу отвезти Двойника на то же самое место, откуда они его взяли?
Алёна задумчиво посмотрела по Санчин блестящий подбритый затылок с кокетливой прядкой. Нет, от нее так просто не отделаться. Придется все же дело довести до конца. Ведь еще нужно получить от парочки координаты SF… Не здесь же, при Двойнике, об этом спрашивать? А сам Денис насчет них что-то помалкивает. Неужели не удалось найти? Тогда что – все зря?
И еще вопрос: настолько ли уж нужны Алёне те самые координаты, чтобы ради них мучить другого человека? Неужели ее по-прежнему так уж разбирает желание мстить?
Она так задумалась, что даже не заметила, как «Хендэ» оказался в знакомом проулке близ Сенной площади.
– Приихалы! – объявила Санча почему-то слегка по-малороссийски. – Ну так чо, – добавила она тут же по-нижегородски, – выгружаемся?
– Пора, пора, – пропел Денис. – Я уже вся теку!
Санча закашлялась от смеха.
