вопросом, естественно, стал кубинский.
«Что касается помощи Советского Союза Кубе, – отметил Громыко, – то, как Советское правительство заявляло, и мне поручено подтвердить это вновь, наша помощь преследует исключительно цели содействия обороноспособности Кубы и развитию ее мирной экономики.
Ни промышленные работы там, ни обучение советскими специалистами кубинского персонала обращению с некоторыми оборонительными видами оружия не могут представлять угрозы ни для кого. Если бы дело обстояло иначе, Советское правительство никогда не было бы причастно к оказанию такой помощи»[156].
Решение правительства США призвать в армию дополнительно 150 тысяч резервистов было охарактеризовано министром иностранных дел СССР как «чрезвычайно опасная акция, рассчитанная на обострение международной напряженности».
В свою очередь президент США высказал мысль о том, что с июля 1962 г. кубинский вопрос «стал действительно серьезным». Он выразил беспокойство по поводу того, что СССР быстрыми темпами осуществляет поставки оружия Кубе.
Далее Дж. Кеннеди заявил, что у его правительства нет планов нападения на Кубу. Но он прямо намекнул о своей «некоторой осведомленности» в отношении намерений Москвы, заявив: «Если Куба станет военной базой со значительными наступательными возможностями для Советского Союза, то наша страна сделает все необходимое для защиты своей безопасности и безопасности своих союзников»[157]. При этом американский президент подчеркнул, что постоянно сдерживает некоторых политиков и военных, настаивающих на необходимости вторжения на остров.
К тому моменту главнокомандующий FCBK генерал Плиев уже знал о том, что 14 октября пилот американского разведывательного самолета У-2 представил своему командованию несколько фотографий территории Кубы, и в частности района Сан-Кристобаля, где оборудовались советские позиции для ракет Р-12. Дотошные американские журналисты каким-то образом проведали об этом и опубликовали фотографии аэрофоторазведки в журнале «Тайм». Особого ажиотажа в США эта публикация сначала не вызвала. Многие отнеслись к ней как к очередной журналистской «утке».
19 октября
Утром, перед тем как отправиться в запланированную поездку по стране, которую он не хотел отменять, чтобы не будоражить общественное мнение, американский президент вновь встретился с членами Комитета начальников штабов вооруженных сил США. Высшие военные чины продолжали настаивать на проведении воздушной бомбардировки советских военных объектов на Кубе.
Президент и на этот раз окончательного ответа не дал. Однако по его распоряжению в середине дня в состояние повышенной боевой готовности были приведены американские силы в зоне Атлантического океана, а также в Карибском море. Ответственность за разработку блокадных действий возлагалась на штаб военно-морских сил, который должен был представить соответствующий план в Белый дом к 20 октября.
Исполнительный комитет Совета национальной безопасности заседал весь день.
Громыко отправил в Москву шифротелеграмму следующего содержания:
«Есть основания считать, что США сейчас не готовят вторжение на Кубу и сделали ставку на то, чтобы путем помех экономическим связям Кубы с СССР и другими странами расстроить ее экономику и вызвать голод в стране, а тем самым недовольство населения и восстание против режима.
Исходят из того, что Советский Союз не сможет обеспечить Кубу всем необходимым в течение длительного времени. Главная причина занятой правительством США позиции состоит в том, что как правительство, так и в целом руководящие круги поражены смелостью акции Советского Союза по оказанию помощи Кубе. Они рассуждают так: Советское правительство отдает отчет в том, какое большое значение американцы придают Кубе и ее положению и насколько для США является болезненным этот вопрос. Но раз он, Советский Союз, зная об этом, идет на оказание такой помощи Кубе, значит, он полон решимости дать отпор в случае американского вторжения на Кубу.
Нет единого мнения о том, как и где будет дан отпор, но что он будет дан – в этом не сомневаются. В последние дни острота антикубинской кампании в США несколько уменьшилась и соответственно стала больше выпячиваться острота вопроса о Западном Берлине.
Полностью, конечно, нельзя быть застрахованным от неожиданностей и авантюризма со стороны США и теперь в кубинском вопросе; но все же, учитывая бесспорные объективные факты и соответствующие официальные публичные заявления, а также заверения, сделанные нам, что США не имеют планов вторжения на Кубу (что их бесспорно во многом связывает), можно сказать, что в этих условиях военная авантюра США против Кубы почти невероятна»[158].
По вопросу осведомленности американского руководства о размещении советских ракет средней дальности на Кубе Громыко дал отрицательный ответ.
Столь мажорную оценку происходящих событий можно объяснить только одним: министр иностранных дел, зная позицию «хозяина» и его вспыльчивый характер, не хотел лишний раз будоражить его и попадать под огонь безапеляционной критики.
После переговоров А.А. Громыко с руководством администрации США в советско-американских контактах наступила пауза. По мнению советской стороны, вероятность кризиса заметно снизилась. Телеграмма Громыко давала основания для такого вывода. Подобное мнение подкреплялось и фактом отъезда Дж. Кеннеди из Вашингтона в Кливленд и Чикаго.
Однако на самом деле интенсивность подготовки США к решительным действиям в этот период значительно возросла.
20 октября
Президент США, находившийся в Чикаго, был срочно вызван к телефону. Его просили немедленно вернуться в Вашингтон.
С этого момента кризис фактически вышел из своего «скрытого» этапа.
По возвращении президента в столицу, уже официально был собран Совет национальной безопасности США – конституционный орган, ответственный за разрешение конфликтов и кризисов. Президент твердо высказался за реализацию на данном этапе умеренного сценария – введение блокады и только в случае ее недостаточности – нанесение воздушного удара. В ходе дальнейшего обсуждения вариантов разрешения кризиса впервые возникла идея «обмена» советских ракет на Кубе на американские ракеты в Турции. К решению о необходимости в одностороннем порядке вывести американские ракеты с территории Турции Кеннеди пришел еще к августу 1962 г. Таким образом, для американцев это был безболезненный исход кризиса.
К вечеру военные приготовления американцев ускорились. Была объявлена повышенная боевая готовность для вооруженных сил США по всему миру.
Стратегическое авиационное командование (САК) США приступило к переводу своих соединений и частей на положение «военная опасность». Бомбардировочная авиация должна была находиться в 15-минутной готовности к вылету.
Одновременно министр обороны США распорядился выделить четыре эскадрильи тактического
