— По той же причине, что и Силфонта. В операциях подобного рода мы начинаем копать с самого начала. Подчеркиваю, с самого начала. Мы не принимаем во внимание ни должность, ни общественное положение, ни репутацию. Мы используем все приемы, чтобы доказать виновность, а не обратное. Отыскиваем глупейшие поводы, только бы не обелить человека. Крессел чист, как Иоанн Креститель. Сволочь, но чист. С Силфонтом еще хуже. Он такой, как о нем говорят. Итак, остаетесь только вы.
Мэтлок резко послал мяч в левый верхний угол. Гринберг шагнул назад и, перехватив мяч в воздухе, послал его в правую стену. Мяч отскочил и пролетел у Мэтлока между ног.
— А вы, оказывается, умеете играть. — Мэтлок смущенно улыбнулся.
— Был когда-то грозой Брандайса[10]. А что с девушкой? Где она?
— У меня дома. Я велел ей не уходить до моего возвращения. Во-первых, для безопасности, а во- вторых, надо же навести в квартире порядок.
— Я прикреплю к ней человека. Не думаю, что в этом есть необходимость, но вам будет спокойнее. — Гринберг взглянул на часы.
— Да, спасибо.
— Нам надо спешить... Значит, так. Мы пускаем все на самотек. Полицейских, газеты и прочее. Никаких «крыш», никаких контрлегенд, ничего, что мешало бы удовлетворению естественного любопытства и проявлению вашей вполне естественной реакции. Кто-то вломился к вам в квартиру и устроил дикий погром. Вот и все, что вы знаете... И еще. Возможно, вам это не понравится, но мы считаем, что так будет лучше... и безопаснее.
— Что именно?
— Нам кажется, что мисс Бэллентайн должна заявить в полицию о телефонном звонке.
— Да Бог с вами! Ведь звонивший предполагал найти меня у нее в четыре часа утра. А о таких вещах не сообщают. Особенно если ты получаешь стипендию и собираешься работать в музейном фонде.
— Все зависит от точки зрения, доктор Мэтлок... Кто-то позвонил ей, попросил вас, процитировал Шекспира и произнес какое-то иностранное слово или название города. Она была вне себя от возмущения. Это не заслуживает и пяти строчек в газете; но поскольку в вашу квартиру вломились, то, разумеется, она сообщила об этом звонке.
Мэтлок молча прошел в угол корта, где лежал мяч, и подобрал его.
— Мы просто парочка запуганных идиотов. Мы не знаем, что произошло: мы только знаем, что нам это не нравится.
— Вот-вот. Что может быть убедительнее, чем возмущение Растерявшегося бедняги, который всем подряд рассказывает о своих несчастьях. Кстати, обязательно получите страховку за ваши старые книги... Мне пора. Здесь не так уж много огнетушителей. Мы ничего не упустили? Что вы сейчас собираетесь делать?
Мэтлок ударил мячом о пол.
— У меня есть одно неожиданное приглашение. Неожиданно полученное после нескольких кружек пива в «Африканском содружестве». Меня пригласили на театрализованное представление подлинных обрядов, которые совершаются в племенах мау-мау при достижении мальчиками половой зрелости. Сегодня в десять вечера в подвалах Лумумба-Холла... когда-то он принадлежал братству Альфа-Дельта-Фи. Думаю, что немало белых епископалианцев жарятся за это в аду.
— Я вас снова не понимаю, доктор.
— Так-то вы готовите домашнее задание! Ведь Лумумба-Холл идет в вашем списке первым номером.
— Виноват. Вы мне утром позвоните?
— Позвоню.
— Я буду называть вас Джим, если вы будете называть меня Джейсон.
— Согласен, только без поцелуев.
— О'кей. Потренируйтесь здесь некоторое время. Я с удовольствием сыграю с вами, когда мы закончим это дело.
— Договорились.
Гринберг вышел. Он взглянул направо и налево. В узком коридоре никого не было. Никто не видел, как он входил и уходил. За стенами слышались глухие непрерывные удары мяча. Все корты были заняты. Сворачивая в главный коридор, Гринберг подивился, почему это в спортивном корпусе Карлайлского университета сейчас так многолюдно. Ведь одиннадцать часов утра — это время занятий.
Он услышал какой-то новый звук, не похожий на удар мяча о дерево, и быстро обернулся.
Никого.
Выйдя в главный вестибюль, он снова обернулся. Никого. Он быстро покинул помещение.
Между тем странный звук — это был звук с трудом открываемой задвижки — прекратился, дверь соседнего корта распахнулась, и в узкий коридор вышел человек. Он, как и Гринберг, посмотрел направо и налево, но обнаружив, что в коридоре никого нет, не обрадовался, а явно забеспокоился. Упрямая задвижка помешала ему увидеть того, кто встречался с Джеймсом Мэтлоком.
Вместо этого он увидел вышедшего в коридор Мэтлока, испуганно поднес к лицу полотенце и, закашлявшись, быстро пошел прочь.
Но все же недостаточно быстро. Мэтлок узнал его.
Это был полицейский, который приезжал к нему по вызову в четыре часа утра.
Полицейский, который назвал его доктором. Человек в форме, решительно утверждавший, что все неприятности в университете происходят от «этих длинноволосых и ниггеров».
Мэтлок пристально поглядел вслед удаляющейся фигуре.
Глава 9
Если подойти достаточно близко или если солнце светит под определенным углом, то над большими, как в соборе, дверями можно различить полустертые буквы греческого алфавита: «альфа», «дельта», «фи». Этим выпуклым буквам было уже много десятилетий, и ни пескоструйкой, ни стараниями студентов не удалось стереть их до конца. Дом студенческого братства Альфа-Дельта-Фи постигла та же судьба, что и другие подобные здания в Карлайле. Он был продан черным со всеми потрохами, включая дырявую крышу и невыгодную страховку.
Черные привели дом в порядок, насколько позволяло его плачевное состояние. Они полностью его отремонтировали внутри и снаружи. И всюду, где было возможно, стерли и уничтожили все, что напоминало о бывших владельцах. Вместо поблекших фотографий досточтимых выпускников появились яркие, как театральные афиши; портреты новых революционеров — африканцев, латиноамериканцев, «черных пантер». В старых залах висели новые заповеди, кричащие плакаты, выполненные адептами психоделического искусства[11]: «Смерть свиньям!», «Вперед на белых!», «Малькольм жив!», «Лумумба — черный Христос!».
Между этими плакатами были развешаны произведения примитивного африканского искусства: маски плодородия, копья, щиты, выкрашенные в красный цвет шкуры животных, сморщенные головы с волосами, явно принадлежащие белым. Лумумба-Холл никто не хотел обманывать. Он источал гнев. Он источал злобу.
Не успел Мэтлок взяться за тяжелый бронзовый молоток, висевший возле гротескной металлической маски, как большая дверь открылась и навстречу ему вышел улыбающийся студент.
— Я был уверен, что вы придете! Это будет настоящий кайф!
— Спасибо, Джонни. Как же можно такое пропустить. — Мэтлок вошел, и его поразило множество зажженных свечей в холле и прилегающих комнатах. — Точно бдение у гроба. А где же сам гроб?
— Это потом. Подождите, сами увидите!
К ним подошел черный студент, в котором Мэтлок узнал Адама Уильямса — одного из
