ты член семьи Татьяны”. Таково было его указание.
— А что это означает?
— Рене не вдавался в подробности, но кое-что я все-таки понял. По всей вероятности, это — знак доверия, лакмусовая бумажка, которая указывает, что некое лицо заслуживает той информации, которую иначе не предоставят тем, кто желал бы ее заполучить.
— Почему?
— Звучит это совершенно по-идиотски, но Маттильон говорил, что члену этой семьи доверяют самые подозрительные люди на свете, те, кто не может позволить себе никакой ошибки.
— Но кто же они?
— Русские. Кремлевские комиссары, которые отправляют деньги западным брокерам, а те здесь их вкладывают.
— Да, ты прав, — сказала Валери. — Это чистое безумие.
— Но это срабатывает, неужели ты не видишь? Честные люди, которые по тем или иным причинам оказались в мире, который они ненавидят, не зная, кому можно доверять, придумали для себя какой-то код. Принадлежность к семье Татьяны — это своего рода допуск, не просто сигнал о необычайной срочности, но и нечто более важное. Это означает, что человек, назвавший пароль, — в “полном порядке”, независимо от того, чем он занимается. Бьюсь об заклад, круг таких людей — чертовски узок. Рене, этот Прюдомм — они оба подходят под эту категорию. Для нас это своего рода ключ: им можно доверять.
— Ты как будто в суде, тебе не кажется? — спросила бывшая миссис Конверс.
— Я не знаю иного способа добраться до истины. Факты, имена, тактика… где-то здесь должна быть брешь, в которую мы можем проскользнуть и сдвинуться с мертвой точки! Нам это просто необходимо. И как можно скорее.
— Я начала бы с Прюдомма, — сказала Вэл.
— Мы попросим и его раскрыть карты, но начнем все же не с него. Здесь два телефонных аппарата? Этой ночью я был слишком занят своей бывшей женой, чтобы заметить хоть что-нибудь.
— Может быть, твоя бывшая жена уже беременна.
— Это было бы чудесно.
— Ладно, ладно, парень. Да, здесь есть второй аппарат. В ванной комнате.
— Я хочу, чтобы ты позвонила этому Меткалфу, Алану Меткалфу в Лас-Вегас. Номер узнаем по справочной. А я буду слушать по отводной трубке.
— Что мне сказать?
— Какую фамилию ты назвала, когда звонила Сэму?
— Паркетт, как мы и договорились.
— Скажи, что звонит Паркетт, и больше ничего. Первый ход пусть сделает он. Если что-то будет не так, я это почувствую и положу трубку. Ты сделай то же самое.
— А если его нет дома? А если я попаду на его жену, или любовницу, или к телефону подойдет ребенок?
— Тогда назови свою фамилию и скажи, что позвонишь через час.
Человек в штатском сидел на софе, положив ноги
— Итак, решено, — резюмировал Стоун. — Попытаемся установить контакт с Меткалфом и будем надеяться на лучшее. Если мы ошибемся — если я ошибусь, — то нас будут выслеживать, и не обманывайте себя — вас здесь видели и могут опознать. Но, как я уже говорил, наступает час, когда нужно идти на риск. Иначе не стоило затевать игру. Выйдя из укрытия, вы попадете в простреливаемую зону и, с Божьей помощью, постарайтесь ее быстренько проскочить. Однако гарантировать удачу я не могу. Этот телефон подключен к другому, к отелю на противоположном конце города, чтобы засечь его, требуется время, но это — всего лишь отсрочка. Любой опытный связист с телефонной станции может отыскать в подвале место соединения.
— Сколько у нас есть времени? — спросил армейский офицер.
— Это — один из крупнейших отелей Нью-Йорка, — ответил штатский. — При некотором везении — от двадцати четырех до тридцати шести часов.
— Шпарьте! — решительно объявил морской офицер.
— Ради Бога… — поморщился капитан, приглаживая рукой волосы. — Да, несомненно, нужно что- то предпринять. Попробуйте связаться с ним. Но я до сих пор так и не могу понять, почему это произошло?
— Попробуйте сопоставить некоторые общеизвестные данные. Эббот каждый вечер составлял список дел на следующий день и пунктуально ему следовал. В этих записях часто фигурируют завтраки с Меткалфом, а также семейные обеды как у Меткалфа, так и у Эббота. Человек этот, несомненно, пользовался его доверием, а поскольку Меткалф к тому же давно работает в разведке, то логично предположить, что он обратился с нашей проблемой к нему. Есть тут и еще одно немаловажное обстоятельство: Эббот, Меткалф и Конверс были в плену во Вьетнаме.
— Шпарьте! — воскликнул лейтенант.
— Ради Бога, найдите другое выражение, — поморщился капитан.
— Там у него автоответчик! — прокричала Вэл, закрыв телефонную трубку.
Джоэл вышел из ванной.
— Через час, — прошептал он.
— Через час, — повторила она в трубку и тут же поправилась: — Мисс Паркетт позвонит через час. — Она повесила трубку.
— А потом — каждый час после следующего звонка, — добавил Конверс, глядя на молчащий телефон. — Не нравится мне это. Там сейчас час ночи, и дома должны быть жена или дети. Хоть кто-нибудь должен же там быть?
— Сэм не упоминал о жене или детях.
— Потому что не было причины.
— Этому можно найти целую дюжину объяснений.
— Будем надеяться, что причина здесь не та, которая постоянно приходит мне в голову.
— Может, все-таки позвоним Прюдомму? — спросила Валери. — Давай воспользуемся именем Татьяны.
— Пока не стоит.
— Но почему?
— Нам нужно нечто иное. И ему нужно не то, что мы сейчас можем дать.
Внезапно взгляд Конверса упал на толстый конверт, адресованный Натану Саймону. Он лежал на письменном столе вместе с фальшивым паспортом.
— Боже мой, — тихо проговорил он, — очень может быть, что у нас это есть. Лежит прямо перед глазами, а я не вижу. Вэл проследила за его взглядом:
— Тот отчет, что ты написал для Натана?
— Я считал его лучшим в моей жизни отчетом о проделанной работе, но, конечно, это не отчет и даже не докладная или резюме. В нем отсутствуют ссылки на закон, если не понимать его в самом широком, абстрактном смысле. В нем изложены противоправные замыслы влиятельнейших лиц, посягающих на изменение законов, перетасовку правительств, установление военного контроля. И все это — во имя поддержания закона и порядка. А если компрометация и в самом деле означает убийство, — если они решили прибегнуть к массовому кровопролитию, — они своего добьются.
— К чему ты ведешь, Джоэл?
— Если уж я собираюсь возбудить дело, то предпочту сделать это единственным известным мне способом. Я начну со своих собственных показаний под присягой и подкреплю их показаниями других.
— Да о чем это, черт побери, ты все время толкуешь?
— О законе, миссис Конверс, — сказал Джоэл, беря со стола конверт с бумагами. — И обо всем, что можно сделать с его помощью. Я хочу использовать большую часть содержащегося здесь, но на этот раз в иной форме. Естественно, мне понадобятся заявления и других лиц, подтверждающих мои показания, и чем
