— Нечто подобное я проделывал уже десятки раз, ведя дела различных компаний… Только на этот раз я пойду несколько дальше. Ведя сложные дела, я, как и любой юрист, пытаюсь определить, чего добивается парень, сидящий по другую сторону стола переговоров, и почему он этого добивается. Не чего хочет
— Очень смелая тактика. Позвольте высказать вам свое восхищение.
— Вы толковали о возможностях, но у меня есть только один выбор. И еще — в моем распоряжении масса денег. Я не собираюсь сорить ими, но буду расходовать не скупясь и с должным эффектом, во славу моего безымянного клиента, которого я тем не менее постоянно ощущаю. — Пораженный внезапной мыслью, Джоэл остановился. — А знаете, доктор Биль, я отступаю — не хочу больше знать, кто мой клиент, этот человек из Сан-Франциско. Я уже составил о нем свое представление, и знакомство с ним могло бы только исказить этот образ. Тем не менее передайте ему, что я полностью отчитаюсь во всех расходах, а остаток верну тем же путем, каким и получил эти деньги, — через вашего друга Ласкариса здесь, на Миконосе.
— Но вы ведь уже приняли эти деньги, — возразил Биль. — И я не вижу причин, по которым…
— Мне просто нужно было убедиться, что все это всерьез. Что он существует и знает, чего добивается. Мне понадобится много денег, поскольку я намереваюсь выдавать себя за того, кем я никак не являюсь, и деньги в этом случае — самое убедительное доказательство, что ты — это ты. Нет, доктор, мне не нужны деньги вашего друга, мне нужен Делавейн, этот сайгонский владыка… Но я воспользуюсь его деньгами и надену на себя подходящую личину — чтобы внедриться в их сеть.
— Если Париж является вашим первым пунктом назначения, а Бертольдье — первым человеком, с которым вы собираетесь контактировать, то есть одна операция с переброской оружия, которая, по нашему мнению, непосредственно связана с ним. Можно попытаться воспользоваться этим. Если мы правы, то это как бы уменьшенная модель того, что они намерены проделать повсюду.
— Об этом здесь есть? — спросил Конверс, похлопывая по конверту.
— Нет, история эта всплыла сегодня утром, ранним утром. Не думаю, что вы слушаете утренние радиопередачи.
— Я не знаю ни одного языка, кроме английского. Поэтому и не слушаю радио. Так что же произошло?
— Вся Северная Ирландия охвачена огнем, там идут сейчас самые ожесточенные столкновения, и потери такие, каких не было последние пятнадцать лет. В Белфасте и Болликлере, в Дроморе и Мурн- Маунтинз разъяренные боевики — с обеих сторон, учтите это — заполонили улицы и окрестные холмы, поливая огнем все живое. Там воцарился полнейший хаос. Ольстерское правительство в панике, парламент растерян и теряет время в бессмысленных спорах и взаимных обвинениях, каждый предлагает свое решение. А кончится как обычно — пошлют новые контингента солдат под командой беспощадных командиров.
— А какое отношение имеет к этому Бертольдье?
— Слушайте внимательно, — сказал ученый, подойдя почти вплотную к Конверсу. — Восемь дней назад партия оружия — триста ящиков с кассетными бомбами и две тысячи пакетов со взрывчаткой — была отправлена по воздуху из Белуа, штат Висконсин, в Тель-Авив через Монреаль, Париж и Марсель. По назначению этот груз не пришел, а по данным, полученным нами от израильской Моссад, даже в Марсель попади только документы на него. Сам же груз таинственным образом исчез — либо в Монреале, либо в Париже. Мы убеждены, что он был переадресован экстремистским группировкам в Северную Ирландию, при этом группировкам обеих сторон.
— А почему вы так думаете?
— Первые жертвы, а это около трехсот человек — мужчины, женщины и дети, — были убиты или тяжело ранены именно кассетными бомбами. Страшная смерть, но, возможно, еще страшнее ранения — осколками вырываются огромные куски мяса. А в результате — новое ожесточение. Ольстер окончательно вышел из-под контроля, правительство парализовано. И все это, мистер Конверс, за один день, за один- единственный, будь он проклят!
— Этим они доказывают себе, на что они способны, — тихо проговорил Джоэл, чувствуя охватывающий его ужас.
— Вот именно, — подтвердил Биль. — Это — проба сил, образец полномасштабного террора, который они намерены посеять повсеместно.
— Кроме того, что Бертольдье живет в Париже, что именно связывает его с отправкой этого груза? — спросил Конверс, переходя к делу.
— В воздушном пространстве Франции за страховку самолета и груза отвечала французская фирма, которую возглавляет Бертольдье. Расчет прост: кто станет подозревать фирму, которой придется возмещать потери? Учтите и то, что в силу своего положения фирма имела доступ к застрахованному грузу! Страховка составила более четырех миллионов франков — сумма не столь уж крупная, чтобы вызвать шумиху в прессе, но достаточно высокая, чтобы отвести подозрения. А в результате — гибель сотен ни в чем не повинных людей, кровопролитие, хаос.
— Как называется эта страховая компания?
— “Компани солидер”. Думаю, это название следует упомянуть в разговоре с ним… “Солидер”, а также города Белуа и Белфаст.
— Будем надеяться, что эти слова произведут впечатление на Бертольдье. Важно только произнести их в подходящий момент. Утром я вылетаю из Афин.
— Примите от старика самые горячие, самые настоятельные пожелания удачи. “Настоятельные” — самое точное слово. Три — пять недель, а после этого мир полетит вверх тормашками. Что бы ни случилось, где бы ни случилось, это будет Северная Ирландия, но в масштабах в десятки тысяч больших. Такова реальная перспектива, и она неумолимо на нас надвигается.
Валери Карпентье проснулась внезапно, широко раскрыла глаза, ее лицо окаменело, она напряженно вслушивалась в ночную тишину и доносящийся издалека плеск волн. Вот-вот, казалось ей, раздастся пронзительный звон автоматического сторожевого устройства, страхующего окна и двери дома.
Этого не случилось. Но ведь были же какие-то посторонние звуки, которые нарушили ее сон. Отбросив одеяло, Валери поднялась с постели и с опаской подошла к стеклянной балконной двери. За дверью лежала каменистая бухточка, пристань, а далее — широкий простор Атлантического океана.
Опять! На том же самом месте качались на волнах неяркие огни и освещали ту же лодку. Этот шлюп уже два дня крейсировал взад и вперед вдоль береговой линии, находясь постоянно на виду, будто вел исследования этого короткого отрезка массачусетского побережья. На рассвете позавчерашнего дня он бросил якорь в четверти мили от ее дома. И вот, вернувшись на третий день, он снова стал на якорь на том же месте.
Три ночи назад она уже звонила в полицию, а та связалась со службой береговой охраны. Шлюп этот, как выяснилось, был зарегистрирован в Мэриленде и принадлежал офицеру американской армии. Однако нет оснований рассматривать его действия как провокационные или подозрительные.
“А я считаю их провокационными и подозрительными, — твердо сказала Вэл. — Неизвестно чья лодка шныряет по крохотной бухточке два дня подряд, а затем бросает якорь буквально под окнами моего дома, до которого добраться вплавь — раз плюнуть”.
“Права собственности арендованного вами домостроения распространяются на две сотни футов воды, считая от берега. — Таков был ответ представителя местной власти. — Мы ничего не можем сделать, мэм”.
Однако на следующее утро при первых лучах света Валери решила — надо что-то делать. Не
