Женщина сумела незаметно вернуться, воспользовавшись суматохой при посадке, и занять место позади него. Он чувствовал, он
Глава 6
Конверс заторопился по проходу, миновал металлическую дверь и выбежал в устланный ковром туннель. В пяти футах впереди узкий проход вел в зал ожидания с пластиковыми креслами. Там никого не было, второй выход из пустого зала был закрыт, огни погашены. Еще дальше с потолка свисали щиты с надписями на немецком, французском и английском языках, указывающими направления к главному залу и в багажное отделение. Нельзя терять времени на багаж; нужно бежать, убраться подальше от аэропорта и сделать это прежде, чем его обнаружат. И тут он понял то, что нельзя было не понять: его уже обнаружили. Им отлично известно, что он летит этим рейсом из Гамбурга.
Но как… как они его обнаружили?
Впрочем, сейчас не время раздумывать над этим, к этому он вернется позже — если оно у него будет, это “позже”.
Конверс прошел в арку с детектором металла и вдоль черной ленты конвейера, на котором рентгеном проверялось содержимое ручного багажа. Впереди, примерно в семидесяти пяти футах от него, начинался аэровокзал. Что делать? Что он может сделать?
“Nur fur hier Beschaftigte Manner”.
Джоэл остановился. Немецкая надпись на двери что-то завещала. Он уже где-то видел такую. Где? И почему она ему запомнилась? Цюрих! Он был в универсальном магазине Цюриха, когда внезапное расстройство желудка поставило его в дурацкое положение. Весьма любезный продавец понял, что с ним творится, и препроводил в служебный мужской туалет. Со страхом и облегчением он глядел тогда на эту плывущую ему навстречу надпись со словами на непонятном языке. Немудрено, что она ему запомнилась!
Конверс толкнул дверь и вошел, не зная толком, что он будет делать, и рассчитывая хотя бы как-то собраться с мыслями. Человек в зеленом комбинезоне стоял у самой дальней раковины. Причесываясь, он разглядывал какой-то прыщик на лице. Конверс мимо раковины двинулся к писсуарам, напустив на себя начальственный вид. Это, по-видимому, сыграло роль, потому что человек в зеленом, пробормотав что-то извиняющимся тоном, заторопился к выходу. Дверь за ним захлопнулась, и Конверс остался в полном одиночестве.
Джоэл отошел от писсуара и оглядел выложенное кафелем помещение, впервые услышав звук нескольких голосов. Голоса доносились снаружи, откуда-то из-за окон с матовыми стеклами, расположенными примерно в трех четвертях от пола. Странно! Сейчас повсюду принимаются все более строгие меры в борьбе с контрабандой оружия и наркотиков, a тут вдруг помещение, из которого можно выбраться до прохождения таможенного контроля. И тут его осенило: вот так-то он и выберется из аэропорта. Рейс из Гамбурга — внутренний рейс, а значит, в этой части аэровокзала просто нет ни какой таможни, и окна здесь могут выходить куда угодно Пассажиров все равно проверяют, пропуская через детекторы металла, а если полицейским понадобится задержать кого-либо, они спокойно возьмут нужного им человека у входа в зал для пассажиров.
Однако у входа никого не было. Он оставил самолет последним, точнее — предпоследним. Значит, его преследователи предпочитают оставаться незамеченными. Кто бы они ни были, они наверняка устроили засаду в каком-нибудь укромном местечке аэровокзала и спокойно дожидаются его там. Пусть дожидаются.
Джоэл подошел к крайнему окну справа и поставил атташе-кейс на пол. Выпрямившись во весь рост, он обнаружил, что голова его на несколько дюймов не достает до нижнего края окна. Он ухватился за две белые ручки и попытался поднять раму. Рама легко поднялась на несколько дюймов. Он провел рукой по освободившемуся пространству — решетки не было. Если раму поднять полностью, получится проем, вполне достаточный, чтобы выбраться наружу.
Сзади послышался какой-то шум — удары металла по деревянной поверхности. Обернувшись, он увидел, как в медленно открывающуюся дверь проходит сгорбленный старик в белом комбинезоне уборщика со щеткой и ведром. Не торопясь, явно уверенный в своей правоте, старик достал из кармана часы, многозначительно посмотрел на них, произнес что-то по-немецки и выжидающе уставился на Джоэла. Джоэл догадался, что служебный туалет, по-видимому, закрывается до утра. Необходимо срочно что-то придумать. Он не может уйти отсюда — это единственная возможность выбраться из аэропорта, минуя зал для пассажиров. Бегать по аэропорту и искать какой-то другой выход бессмысленно и опасно.
Металлическое ведро в руках у старика подсказало ему, что можно сделать, хотя и не было никакой уверенности, что замысел этот удастся. Изобразив на лице гримасу боли и застонав, он ухватился за сердце и опустился на пол.
— Доктора, доктора… доктора! — выкрикивал он голосом полным отчаяния и боли.
Уронив щетку и ведро, старик разразился взволнованной речью и осторожно сделал несколько шагов вперед. Конверс перевернулся на правый бок и, уставившись на немца выпученными, ничего не понимающими глазами, привалился к стене, судорожно хватая ртом воздух.
— Доктора!… — прошептал он.
Старик, дрожа от страха, попятился назад, потом повернулся, распахнул дверь и выбежал, зовя на помощь.
В его распоряжении считанные секунды. Ворота в зал находятся не более чем в двух сотнях футов слева от уборной, а главный вход в аэровокзал, возможно, в сотне футов справа. Джоэл схватил ведро и, перевернув его вверх дном, поставил под окно. Стоя на нем одной ногой, он уперся руками в основание рамы, она подалась, однако, поднявшись на несколько дюймов, остановилась, наткнувшись на какое-то препятствие. Он толкнул раму еще раз, уже изо всей силы — результат тот же. Тяжело дыша, Конверс внимательно пригляделся и с ужасом обнаружил два маленьких металлических ограничителя. Кельн — Бонн хоть и не является международным аэропортом с набором сложнейших охранных устройств, но и он решает те же проблемы, правда более простыми способами.
Из коридора донеслись приближающиеся голоса — старик, видимо, нашел помощь. Пот ручьями катился по лицу Конверса, он в отчаянии потянулся за стоящим на полу атташе-кейсом. Теперь всеми его действиями руководил только инстинкт, ничего более. Широко размахнувшись, он ударил атташе-кейсом по окну и вдребезги разнес стекло, потом отодрал деревянную нижнюю фрамугу. Снова встав на ведро, он выглянул наружу. Под окном проходила зацементированная дорожка с железными перилами, вдали виднелись огни, но рядом не было ни души. Выбросив атташе-кейс наружу, он подтянулся и, поставив левое колено на остатки стекла, торчащие из цементного основания, втянул голову в плечи и неловко вывалился наружу. Коснувшись земли, он услышал хлопанье двери и сердитые, недоуменные крики из уборной. Джоэл побежал.
Через несколько мгновений за резким поворотом цементной дорожки он увидел залитый светом вход в аэровокзал и очередь к такси, состоящую в основном из пассажиров рейса № 817 из Гамбурга, — того самого, на котором он прилетел. Они успели получить багаж и теперь дожидались, пока таксисты по вздутым ночным тарифам отвезут их в Бонн или Кельн. Асфальтированные дороги подходили к входу и выходу аэровокзала, в нескольких местах их пересекали пешеходные переходы, а еще дальше располагалась огромная платная стоянка для тех, кто ездит в собственных машинах. Конверс перемахнул через перила и бросился по газону к ближайшей асфальтовой полосе, укрываясь за живой изгородью всякий раз, когда в его сторону падал яркий свет фар. Теперь ему нужно такси, такси с водителем, который понимает по-английски; он не мог оставаться на ногах, без машины…
Он уже побывал в таком положении годы назад. На тропе в джунглях… Если бы у него был тогда
