из банка за границей... миллиард долларов. Но ты никогда не был заинтересован в том, чтобы обогатиться лично. Это был ты! Ты помогал создавать «Прометей», не так ли?
– Сеять деньги – кажется, они называют это именно так. Шестнадцать лет назад Грегсон Мэннинг немного поиздержался, и проект «Прометей» нуждался в немедленном вливании наличности. Можешь сказать, что я стал основным спонсором.
Брайсон чувствовал себя так, словно получил удар в солнечное сплетение.
– Но ведь это бессмысленно – если прометеевцы были нашими врагами...
– Ты же знаешь, друг мой, – выживает самый приспособленный. Неужели тебе никогда не приходилось в тотализаторе ставить на обоих соперников сразу? Это планирование, которое предусматривает некую страховку – предосторожность, обеспечивающая выигрыш. Коммунизм пал, и Директорат потерял смысл существования. Я огляделся вокруг, исследовал все возможности и понял, что общепринятые методы шпионажа уже обречены. Тропинку в будущее могли проложить либо мы, либо «Прометей». На скачках побеждает только одна лошадь.
– И ты решил последовать за той лошадью, которая выиграет, и наплевать на все моральные принципы? Тебе ведь все равно, что цели у нас и у «Прометея» разные, верно?
– Мэннинг – один из самых талантливых людей, которых я когда-либо видел. Мне пришло в голову, что его идея стоит того, чтобы взрастить и вскормить ее, сделав ее реальностью.
– Ты просто оберегал свои вонючие денежки!
– Считай это политическим вариантом вклада в ценные бумаги. Этот образ действий был продиктован благоразумием. Я уже говорил тебе, Ник, что ремесло шпиона – это не Олимпийские игры. И я знаю, что ты достаточно умен, чтобы в конечном итоге найти здравый смысл в моих рассуждениях.
– Где Елена?! – рявкнул Брайсон.
– Она умная женщина. Ник, но, очевидно, она не предусмотрела того, что ее могут обнаружить.
– Где она?
– Люди Мэннинга отвели ее куда-то в резиденцию. Меня заверили, что к ней будут относиться с уважением, которого она заслуживает, как известно нам обоим. Ник, неужели мне действительно придется спрашивать тебя напрямую? Неужели тебе это нужно – чтобы я задавал такие тупые вопросы? Не присоединишься ли ты к нам? Ведь эта дорога ведет в будущее.
Брайсон вскинул пистолет и прицелился в Уоллера. Сердце его колотилось часто и неровно. «Почему ты заставляешь меня сделать это? – взывал он про себя. – Почему, черт тебя побери?»
Уоллер, не дрогнув, смотрел в дуло пистолета.
– Ага, понятно. Ты ответил на вопрос. Увы, я ждал иного ответа.
Дверь снова распахнулась, и в комнату ворвалась маленькая армия охранников Мэннинга. Их пистолеты уже были наведены на Брайсона, и, кроме того, их было двенадцать на одного. Брайсон резко развернулся и увидел других охранников, вбежавших через потайную дверь в круглой стене. Тут его грубо схватили сзади, и он почувствовал затылком холодную сталь пистолетного дула. Другой пистолет приставили к его правому виску. Брайсон снова обернулся, на этот раз гораздо медленнее. Но Теда Уоллера в комнате уже не было.
– Руки вверх, – скомандовал чей-то голос. – И даже не думай о том, чтобы дернуться. И не пробуй выхватить у кого-нибудь пистолет. Ты же не дурак – тебе известно об «умном оружии».
«Речь идет об электронных пистолетах», – осознал Брайсон. Они были разработаны «Кольтом», «Сандией» и несколькими европейскими фирмами по производству оружия... Одним нажатием спускового крючка из этих пистолетов можно было сделать три выстрела.
– Руки вверх! Шевелись!
Брайсон кивнул и поднял руки вверх. Ему больше ничего не оставалось. Никакой надежды спасти Елену не было. Технология «умного оружия» разрабатывалась в качестве поддержки для защитников закона – например, для того, чтобы полицейского нельзя было убить из его же собственного оружия, завладев пистолетом в отчаянной схватке. В спусковой крючок этих пистолетов был вмонтирован сенсор, различающий отпечатки пальцев, и каждый пистолет был запрограммирован индивидуально, так что из него мог стрелять только тот, кто имел на это право.
Подталкиваемый в спину, Брайсон вышел из контрольного зала в коридор, потом его заставили свернуть в другой проход, покороче. Пистолеты по-прежнему были приставлены к его виску и затылку. Брайсона обыскали, нашли и забрали пистолет 45-го калибра. Один из охранников с плохо скрываемым торжеством засунул изъятое оружие в карман. Обыск был тщательным; у Брайсона отобрали буквально все, что могло служить оружием. У него остались только руки, инстинкты и подготовка, но все это было бесполезно перед лицом столь многочисленных и хорошо вооруженных противников.
Но почему они не убили его? Чего они ждут?
В стене открылась дверь, и Брайсона втолкнули в проем. Он оказался в какой-то длинной комнате, по размерам сравнимой с портретной галереей. Освещение в комнате было тусклым, однако Брайсон смог разглядеть ряды книг, тянувшиеся вдоль стен: старинные тома, переплетенные в красновато-коричневую кожу, стояли на полках красного дерева. Все стены, от пола до потолка – а высота комнаты была не менее шести метров, – были закрыты этими полками. Великолепная, огромная библиотека, какие сейчас можно отыскать только в старинных английских имениях. Натертый паркетный пол блестел, и все же было заметно, что по нему долгие годы ступали чьи-то ноги.
Брайсон стоял в одиночестве и рассматривал полки. В душе его поднималось смутное предчувствие, ощущение того, что вот-вот случится нечто...
И неожиданно библиотека исчезла: заставленные книжными полками стены замерцали и сделались серебристо-серыми. Это была иллюзия! Точно так же, как портреты в галерее, все эти книги были объемным видеоизображением, миражем, созданным электроникой. Брайсон подошел к стене и потрогал ее гладкую, но слегка зернистую поверхность. И тут стены засветились снова – на этот раз на них возникли десятки, сотни различных ярких изображений.
Брайсон в ужасе смотрел на это. Во всех сценах, которые сейчас разворачивались перед ним, присутствовал он сам. Это были обрывки видеозаписей, фильм о его жизни.
Вот он бродит по берегу моря вместе с Еленой. В постели с Еленой, занимается любовью. Принимает душ, бреется, мочится.
Спорит с Еленой. Целует ее. Кричит что-то, сидя в кабинете Теда Уоллера.
Он и Елена едут верхом на лошадях.
Брайсон и Лейла бегут по коридорам «Испанской армады», спасаясь от охранников Калаканиса. Брайсон прячется в заброшенной церкви в Сантьяго-де-Компостелла. Украдкой обыскивает личный кабинет Жака Арно. Встреча с Ланчестером. Встреча с Тарнапольским в Москве. Бегство.
Встреча с Гарри Данне.
Сцена за сценой – видеозаписи, сделанные издали и сделанные крупным планом. И центральная фигура каждой сцены – сам Брайсон. Картины его жизни, самых личных моментов его бытия. Самые тайные оперативные задания. Ничего, ни единого момента за последние десять лет не осталось сокрытым – все было заснято на видеопленку. Изображения сменялись, как в калейдоскопе, мерцали, дразнили, повергали в ужас.
Было заснято даже то, как он спускается в гараж и потом карабкается по лифтовой шахте. Они видели, как он проникает в дом.
Они видели все.
Брайсон был ошеломлен. Голова у него шла кругом, к горлу подкатывала тошнота. Он чувствовал себя раздетым, выставленным напоказ, изнасилованным. Он рухнул на колени, и его стошнило. Рвотные позывы следовали один за другим до тех пор, пока в желудке Брайсона не осталось ничего. Но и тогда его продолжало выворачивать всухую.
Все произошедшее было одним сплошным обманом, театральной постановкой. Они знали, что он придет, и желали увидеть это. Все время, каждую секунду он был под наблюдением.
– Быть может, вы помните, что Прометей похитил у богов огонь и принес этот великий дар угнетенному человечеству, – произнес мягкий негромкий голос, усиленный скрытыми динамиками и разнесшийся по всей комнате.
