— Спасибо. — Смит кашлянул. — Простите, что так вышло, мисс Девин. Просто я уже занервничал. Решил, что-нибудь стряслось.
Девин кивнула.
— Я так и подумала. — Она пожала плечами. — Извините, что заставила вас ждать, но мне показалось, так будет лучше. Это место для меня как кусочек родины. Я решила сначала удостовериться, что за вами никто не наблюдает. Здешних завсегдатаев я прекрасно знаю, новые люди сразу бросаются мне в глаза.
— Имеете в виду фээсбэшников или осведомителей? — спросил Смит.
Фиона Девин снова кивнула.
— Крутые ребята с Лубянки — Лубянской площади — еще не столь деятельны и могущественны, как их предшественники из КГБ, тем не менее они тоже присутствуют повсюду.
— К тому же нынешний президент Дударев прилагает все усилия, чтобы вернуть прежние порядки, — добавил Смит.
— Верно. — Девин погрустнела. — Царь Виктор окружил себя отъявленными мерзавцами. Россияне называют их
— Да уж, — пасмурно произнес Смит, возвращаясь мыслями к сцене на Карловом мосту, вспоминая, как убили Валентина Петренко. — А для проворачивания отдельных операций они привлекают разных подонков типа «Группы Брандта».
— Скорее всего, подполковник, — сказала Девин. — Но не забывайте о том, что «Группа Брандта» работает не только на Кремль — на всех, кто прилично платит.
— В самом деле?
Глаза журналистки сделались холодными.
— Я провела небольшое личное расследование. Надо признать, эти ребята прекрасно подходят Дудареву и силовикам. Большинство из них когда-то служили в «Штази» — в том числе и предводитель, законченная мразь по имени Эрих Брандт, кое-кто — в румынской и сербской тайной полиции. Они возьмутся за любое дело, даже самое грязное, разумеется, только за большие деньги.
Она поджала губы.
— Ходят слухи, что «Группа Брандта» охраняет в Москве крупнейших наркодельцов и главарей мафии. Одна стая паразитов печется о другой. Благодаря прочным связям с Кремлем милиция выходок «Группы» будто не замечает, независимо от того, сколько невинных людей гибнет от рук их дружков- мафиози.
В ее голосе прозвучало столько боли и скорби, что Смит осторожно спросил:
— Пострадал и кто-то из ваших знакомых?
— Мой муж, — просто ответила Фиона. — Сергей был русский. Оптимистично настроенный предприниматель. Верил, что Россия превратится однажды в процветающее демократическое государство. Очень много работал, развивал начатое дело. Однажды к нему явились дюжие парни, потребовали львиную долю прибыли. Сергей ответил отказом, и его застрелили прямо на улице.
Она затихла, явно не в силах продолжать разговор.
Смит кивнул, поняв, что через эту границу переступать не следует. Во всяком случае, пока. Чтобы скрасить тоску новой знакомой, он подозвал официантку и заказал шампанского — сладкого шипучего вина из Молдовы — для Фионы и еще кружку пива для себя. Некоторое время молчали. Смит не знал, как теперь себя вести.
— Уверен, Фред Клейн сообщил вам, для чего я здесь, мисс Девин, — произнес он наконец, в последнюю секунду осознав, насколько высокопарны его слова.
— Мистер Клейн все подробно мне объяснил, — спокойно подтвердила Фиона, благородно прощая ему оплошность. — К истории с таинственными смертями я тоже имею некоторое отношение. Два дня назад врач Николай Кирьянов без вести пропал по пути на встречу со мной. Вероятнее всего, он собирался передать мне те же материалы, что и доктор Петренко — вам.
— Наутро следующего дня вы разыскали его уже в морге? — спросил Смит, оправившись от смущения.
Фиона нахмурилась.
— Не совсем так. Тела я так и не увидела. Беднягу к тому моменту уже кремировали.
Смит вскинул бровь.
— Так скоро?
Фиона кивнула.
— Смерть наступила якобы от сердечного приступа Сжечь тело поторопились, наверное, для того, чтобы никто не смог проверить, так это или нет.
— Как развивались дальнейшие события?
— Я стала вынюхивать и высматривать, задавать вопросы любому, кто в состоянии хоть в чем-то помочь, — сообщила Фиона.
— Опасная игра — особенно в нынешних обстоятельствах, — заметил Смит.
Краешек ее пухлого рта пополз вверх, искривляя губы в улыбке.
— Местным властям это, может, и не по душе, — сказала она. — Но от западной журналистки типа меня другого они и не ждут: мучить людей обескураживающими вопросами — моя работа. О том, что Кирьянов успел посвятить меня в частичку страшной тайны, им прекрасно известно. Если бы я осталась к сенсационному рассказу равнодушной, то навлекла бы на себя гораздо больше подозрений.
— Что-нибудь существенное вам удалось выяснить? — спросил Джон.
Фиона с печальным видом покачала головой.
— Ничего. Я до того находилась по коридорам Центральной клинической больницы, что теперь и во сне чувствую запах дезинфицирующих средств, — все без толку. Медработники скрытничают, хитрят. Говорят, что ни с какой странной болезнью вообще не сталкивались.
— Конечно, — пробормотал Смит. — А в истории болезни вы не заглядывали?
— Не положено, — негодующе ответила Фиона Девин. — Заведующий утверждает, что все записи о теперешних и бывших пациентах запрещено показывать кому бы то ни было. Чтобы выхлопотать специальное разрешение в Министерстве здравоохранения, надо убить несколько недель.
— Еще неизвестно, дадут ли его, — добавил Смит.
Фиона кивнула.
— Скорее нет. Ясно одно: врачи и медсестры ЦКБ крайне встревожены. От них так и веет страхом. Уверяю вас: они ни за что не заговорят о происходящем с иностранцем, любые доводы найдут неубедительными.
Смит задумался. Если в больнице ничего не вызнаешь, надо искать другие пути. По словам Петренко, Кремль не сразу приказал прекратить разговоры о болезни, а лишь после того, как несчастные умерли. Врачи до последнего пытались спасти пациентов. И, насколько он понял, обсуждали симптомы и вероятные способы лечения с другими профессионалами. Вступаешь в борьбу с незнакомой болезнью — расскажи о ней возможно большему количеству высококлассных специалистов, удели ее исследованию в лаборатории максимум времени. Золотое правило.
В ведущих медицинских и научных учреждениях России у Смита было несколько знакомых, которые наверняка знали о болезни, изучали ее. Разумеется, и им велели держать язык за зубами, но попытаться получить от кого-то из них результаты анализов и выписки из историй болезни все же следовало.
Когда он изложил свои мысли Фионе, она медленно кивнула и сказала:
— Это очень рискованно. Вы Джон Мартин, безвредный ученый-социолог из Канады. К давним знакомым же, которые помнят, как вы выглядите, придется обратиться от своего имени. Если хоть один из них испугается и расскажет властям, что к нему заявился подполковник Джонатан Смит из Медицинского института инфекционных заболеваний Армии США, в Кремле поднимется переполох.
— Верно, — согласился Смит. — Но других путей я не вижу. — Он отодвинул нетронутую кружку пива к краю стола. — Вы ведь видели списки людей, пораженных чертовой болезнью. Осторожничать, медлить — на это у нас нет времени. Так или иначе, я обязан обратиться к людям, которые должны что-
