— Встреча в любом случае состоится. Но тешить себя напрасными надеждами нет смысла. Моих личных опасений и нескольких расплывчатых намеков на приближение беды недостаточно, чтобы убедить партнеров ополчиться против России.
Клейн кивнул.
— Я побеседую со Смитом при первой же возможности.
— Пожалуйста, — тихо попросил Кастилья. — У меня сердце кровью обливается, когда я думаю о том, сколь серьезной опасности мы подвергаем твоих людей, но другого выхода нет. — Зазвонил телефон. — Слушаю? — мгновенно поднял трубку президент.
Клейн заметил, что его широкоскулое лицо помрачнело. За минуту он как будто на несколько лет состарился.
— Когда? — спросил Кастилья, сжимая трубку так сильно, что у него побелели костяшки пальцев. Выслушав ответ, он уверенно кивнул. — Понимаю, адмирал.
Окончив разговор, президент тут же набрал внутренний номер руководителя аппарата.
— Сэм Кастилья, Чарли. Немедленно собери СНБ. Ситуация критическая. — Он положил трубку и перевел встревоженный взгляд на Клейна. — Позвонил адмирал Броуз. Из штаба командования военно- космическими войсками в Колорадо поступило срочное сообщение. В результате взрыва уничтожен один из наших лучших спутников — «Лакросс-5».
Глава 34
До следующего места — дачи, некогда принадлежавшей Александру Захарову, второй жертве таинственной болезни, — Джон Смит и Фиона Девин добрались, когда на улице совсем стемнело. До выхода на пенсию Захаров занимал высокий пост в партийной организации и был одним из управляющих крупного промышленного комплекса. В первые после исчезновения Советского Союза годы значительно разжился, организовав распродажу «акций».
Роскошная дача, купленная на крупную прибыль, располагалась в часе езды от внешнего автотранспортного кольца. Медленно продвигаясь к ней по узким заснеженным дорогам, по мрачным участкам леса, мимо деревушек и заброшенных церквей, Смит раздумывал, почему богатая вдова Захарова предпочитает жить вдали от Москвы, особенно бесконечной унылой зимой. Большинство богатых москвичей уезжали из города в загородные дома лишь летом — в жарком июле и в августе. Как только выпадал первый снег, почти все возвращались в Первопрестольную. Зимой выбирались на дачу разве что по выходным и в праздники — покататься на лыжах и подышать свежим воздухом.
Пройдя в обставленную со вкусом гостиную и пообщавшись с Захаровой минут с пять, Фиона и Джон поняли, в чем секрет. Вдова бывшего партработника не любила общения. В своем уединении она довольствовалась компанией нескольких слуг, которые следили за домом, готовили еду и потакали капризам хозяйки.
Мадам Ирина Захарова была невысокой миниатюрной женщиной с острым клювообразным носом и темными хищническими глазами, которые, казалось, ни на секунду не останавливались — все время что- нибудь наблюдали, оценивали и с презрением отвергали. С ее небольшого морщинистого лица не сходило выражение неодобрения, присущее всем, кто не ждет ни от кого из людей-собратьев ничего, что заслуживало бы внимания. Высокомерно рассмотрев поддельные бумаги Смита, согласно которым он работал при Всемирной организации здравоохранения, Захарова вернула их и с безразличным видом пожала плечами.
— Что ж, задавайте свои вопросы, доктор Странд. Не обещаю, что полно на них отвечу. Признаться честно, суета, поднявшаяся вокруг последней болезни моего мужа, порядком меня вымотала. — Уголки ее губ сильнее опустились. — Все эти врачи, медсестры и представители из Министерства здравоохранения замордовали меня вопросами. Что он в последнее время ел? Не подвергался ли радиационному излучению? Какие принимал лекарства? И так по нескончаемому кругу, снова и снова, одно и то же. Настолько нелепо!
— Почему же нелепо? — осторожно полюбопытствовал Смит.
— По той простой причине, что у Александра был букет болезней и дурных привычек, — хладнокровно произнесла мадам Захарова. — Он курил, выпивал, всю жизнь слишком много ел. Рано или поздно все равно умер бы от какой-нибудь гадости: сердечного приступа, инсульта, рака... Да от чего угодно. Для меня его смерть не явилась неожиданностью. Честное слово, не понимаю, почему так переполошились врачи.
— От этой же странной болезни скончался не только ваш супруг, — произнесла Фиона. — В том числе и семилетний мальчик, который, само собой, не страдал вредными привычками.
— В самом деле? — без особого интереса спросила Захарова. — Совершенно здоровый ребенок?
Смит кивнул, всеми силами стараясь не показывать, что самовлюбленная жестокосердая собеседница вызывает в нем неприятнейшие чувства.
— Удивительно, — изрекла мадам Захарова, снова безучастно пожимая плечами. — В таком случае уделю вам еще немного драгоценного времени и постараюсь помочь.
Смит нечеловечески терпеливо задал ей те же вопросы, на которые несколько часов назад с готовностью ответили Вороновы. Фиона аккуратно зафиксировала все, что нехотя и немногословно рассказала Захарова.
Когда же ее терпению настал предел и она начала неприкрыто нервничать, Смит подумал: пока не поздно, следует перейти к главному — Европейскому центру по демографическим исследованиям.
— Спасибо, мадам Захарова. Вы оказали нам неоценимую помощь, — солгал он, откидываясь на спинку кресла и принимаясь собирать бумаги. — А, да. Еще один вопрос.
— Какой?
— Согласно нашим сведениям, вы и ваш муж участвовали в прошлом году в неком исследовании, — будто между прочим спросил Смит, весь напрягаясь внутренне. — Правильно?
— В великом изучении генезиса? — Захарова презрительно фыркнула. — Да, конечно. Скоблили рты тампонами во имя науки. Премерзкая процедура, вот что я вам скажу. Но Александр радовался как ребенок. — Она неодобрительно покачала головой. — Мой муж был сущим болваном. Верил, что этот так называемый славянский проект увенчается ошеломительными открытиями, докажет, что мы, русские, — пик европейского эволюционного развития.
Джон улыбнулся, внутренне ликуя. Теперь он был уверен, что основа тайны раскрыта.
После разговора с Вороновыми они с Фионой вернулись в квартиру в Замоскворечье. Джон занялся приведением в порядок записей и организацией второй встречи, а Фиона стала обзванивать все возможные источники, из которых могла узнать, чем занимается Европейский центр по демографическим исследованиям и с какой целью он изучал на территории российской столицы славянский генезис. Кое-что важное выяснить удалось.
Во-первых, хоть в многообещающий проект и вложили массу сил и средств, ученые взяли образцы ДНК всего лишь у тысячи из девяти миллионов московских жителей. Для того чтобы проанализировать произошедшие изменения в славянских народах этого было бы вполне достаточно, тем более что в исследовании задействовали и множество людей из других государств Западной Европы. Но и семилетний Михаил Воронов, и семидесятилетний Александр Захаров в эту тысячу странным образом попали. В случайное совпадение верилось с трудом.
Во-вторых, оказалось, что и здесь не обошлось без Константина Малковича. Спонсировали проект большей частью организации и корпорации, которыми управлял именно он.
Смит поморщился. Малкович определенно замешан в преступном заговоре. Он и его приятель в Кремле, Виктор Дударев.
