— Боже милосердный! — охнул Ролли Трумэн. — Его же подстрелили! Он кровью истекает!
— Назад! — хрипло приказал Ринг.
Его взгляд остановился на раскаленной докрасна пузатой плите, и он направился к ней, держа обрез на уровне пояса, не сводя глаз с людей, которые, в свою очередь, тоже разглядывали его.
Перекинутый через плечо ремень обреза закреплял его на уровне талии, и Ринг лишь слегка придерживал его рукой, снимая палец со спускового крючка. Левой рукой он распахнул дверцу плиты, а затем принялся шарить в кармане.
Бак Хэзлит в ужасе выпучил глаза.
— Нет! — взревел он. — Нет, не надо!
Он устремился вперед, и тогда Ринг слегка наклонил ствол обреза и выстрелил, так что пуля угодила в пол всего в нескольких дюймах от ног Хэзлита. Ранчеро застыл на месте, будто споткнулся, и едва не падал, с трудом удерживая равновесие. Теперь дуло обреза смотрело прямо на него.
— Назад! — прорычал Ринг. Он стоял пошатываясь. — Назад! — А затем выудил, наконец, из кармана злополучный блокнот и бросил его в огонь.
Толпа испуганно охнула, с благоговейным страхом глядя на то, как языки пламени жадно набрасываются на открытую книжку, на то, как огненные пальцы листают страницы, заставляя бумагу быстро темнеть. Став, наконец, черной, она рассыпалась в золу.
Все зачарованно глядели в огонь. Затем Ринг перевел взгляд на Хэзлита.
— Его убил Бен Тейлор, — пробормотал он. — Билтон находился вместе с ним. Он… все видел.
— И мы что, должны верить тебе на слово? — взревел Бак Хэзлит вне себя от гнева.
Сделав над собой некоторое усилие, Аллен Ринг воззрился на него, стараясь держать себя в руках.
— А ты что же, сомневаешься? Или ты хочешь назвать меня лжецом?
Глядя на него, Хэзлит провел языком по пересохшим губам.
— Нет, — проговорил он. — Я и сам думал, что это они сделали.
— Я говорю правду, — повторил Ринг, но тут у него подогнулись колени, и он упал на пол.
Толпа подалась вперед, и Ролли Трумэн глядел на Бака, в то время как тот подошел к плите. Открыв дверцу топки, он еще с минуту смотрел на огонь.
— Ладно! — сказал он. — Пожалуй, так оно и к лучшему! Проклятая книжка висела камнем на душе!
Солнце ярко светило за окном, когда Гейл Трумэн приехала навестить его. Ринг сидел в постели, чувствуя себя уже почти здоровым. Хорошо бы поскорее вернуться на ранчо, ведь там дел — непочатый край. Она вошла в комнату, улыбаясь и постукивая хлыстом по голенищам сапог.
— Поправляешься? — радостно спросила она. — Сегодня ты выглядишь гораздо лучше. Вон, даже побрился.
Он усмехнулся и потер ладонью подбородок:
— Да уж, а то совсем зарос. Почти две недели в постели. Наверное, меня здорово зацепило.
— Ты потерял много крови. Хорошо еще, что у тебя сильное сердце.
— Нет… теперь уже не такое сильное, как раньше, — усмехнулся он. — Мне кажется, в последнее время оно все чаще и чаще бьется неровно.
Гейл покраснела.
— Вот как? В самом деле? И кто же это, твоя сиделка?
— А она хорошенькая, правда?
Гейл встревоженно посмотрела на него:
— Хочешь сказать, что ты ее…
— Нет, милая, — ответил он, — тебя!
— Ой! — Еще некоторое время она глядела на него, а затем потупилась. — Что ж, мне кажется…
— Так ты согласна?
И тут она вдруг улыбнулась радостно и безмятежно:
— Согласна.
— Я давно хотел просить тебя об этом. А впрочем, нам все равно пришлось бы пожениться.
— Пришлось бы? Но почему?
— Пошли бы разговоры… Такая молодая, красивая девушка, как ты, изо дня в день наведывается на ранчо к холостому мужчине… Разве до них дойдет, что ты оттуда просто любуешься окрестностями?
— А кто станет так думать, — быстро ответила она, — глубоко ошибется!
— И это ты мне говоришь? — спросил он.
БРАТСКИЙ ДОЛГ
От автора
Ганфайтеров было много, но в большинстве случаев они оставались неизвестны за пределами своей местности. Те же немногие, кто все же обращал на себя всеобщее внимание, путешествовали из города в город, будучи либо заядлыми игроками или же поборниками порядка.
Так называемых «охотников за вознаграждением» практически мало кто знал, и те немногие, кто решался ступить на эту довольно сомнительную стезю, промышляли на данном поприще лишь время от времени. Размеры вознаграждения обычно были довольно скромны, получить обещанное нелегко, да и обыватели только радовались, когда опасный преступник покидал их края. Им совершенно не хотелось, чтобы его привозили назад, и уж тем более оплачивать кому-то убийство, когда при необходимости они могли бы сделать это и сами. Мне известно несколько случаев, когда «охотника за вознаграждением» попросту презирали, и тогда популярность он имел не больше чем гремучая змея.
Ганфайтер — это всего лишь самый обыкновенный человек, который, будучи ловок в обращении с оружием, имел несчастье угодить в перестрелку и по счастливому стечению обстоятельств выйти из нее победителем. После нескольких подобных разборок он приобретал себе известность. И таких знаменитостей бродило из города в город немало, хотя их прототипы и не стали персонажами кинофильмов.
Джонни Оуэн один из них — стройный, привлекательный и обычно хорошо одетый человек. Он был заядлым игроком, но не курил и не пил (людей, обладавших такими качествами, встречалось много, но есть сведения, что он убил двадцать человек, стоя на страже закона и будучи вынужденным защищаться).
Братский долг
— Ты трус, Кэсиди! — выкрикнул Бен Керр. — Ты трусливый койот! Давай же начинай, мать твою! Хватай пушку, чтобы я мог, наконец, прикончить тебя! Тебе все равно не жить! — Керр сделал шаг вперед, держа свои огромные ручищи в опасной близости к револьверным рукояткам. — Давай начинай же!
Побледнев, Рок Кэсиди медленно отступил назад, немея от страха. Справа и слева он видел изумленные лица друзей, тех, с кем ему довелось работать на «Бар О»; затаив дыхание, они наблюдали за происходившим и не верили своим глазам.
На лице у него выступили капли холодного пота. Он почувствовал, как внутри все сжалось и похолодело. Внезапно развернувшись, Рок опрометью бросился к двери и выбежал на улицу.
