Это гордое выражение Лейзер позаимствовал у англичан.
– Вас помнят. Те, кого вы уже забыли, не помните, как зовут, если даже и знали раньше. – Его тонкие губы скривились в малоубедительной улыбке, ведь уже многие годы ему не приходилось никого обманывать. – Вы оставили о себе хорошую память, Фред, настоящих профессионалов, как вы, было немного. Даже за прошедшие двадцать лет.
– Неужели ребята меня еще не забыли? – Он был благодарен им за это и смущен, как будто не заслужил, чтобы о нем побили. – Я ведь тогда был совсем мальчишкой, – проговорил он. А кто сейчас еще есть, кто остался?
Не сводя с него глаз, Холдейн сказал:
– Я предупреждал: правила игры те же, Фред. Только необходимая информация – все по- прежнему. – Голос был строгим.
– Боже мой, – проговорил Лейзер. – Все по-прежнему. А наш отдел все такой же большой?
– Даже больше. – Холдейн принес еще одну «Белую леди». – Политикой интересуетесь?
Лейзер приподнял свободную руку и уронил ее на стол.
– Как все мы здесь, в Англии.
В его тоне проскользнул дерзкий намек, что он ничем не хуже Холдейна.
– Я имею в виду, – продолжал Холдейн, – в широком смысле. – Он стал кашлять сухим кашлем. – Ведь, в конце концов, они захватили вашу страну? – Лейзер не ответил. – Что вы думаете, скажем, о Кубе?
Холдейн не курил, но купил в баре сигареты, которые любил Лейзер. Тонкими пальцами уже очень немолодого человека он распечатал пачку и протянул через стол. Не дожидаясь ответа, заговорил снова:
– Видите ли, о том, что происходило на Кубе, американцы знали. Весь вопрос в информированности. Поэтому они и действовали. Они, безусловно, проводили разведывательные полеты. Но это не всегда возможно. – Он снова усмехнулся. – Не знаю, что бы они делали без этих полетов.
– Это точно, – Лейзер машинально кивнул головой. Холдейн смотрел в сторону.
– Они могли бы и завязнуть, – продолжал Холдейн, потягивая виски. – Кстати, вы не женаты?
Лейзер усмехнулся, поднял руку над столом и покачал кистью в разные стороны, будто изображая самолет.
– И да, и нет, – сказал он. Его галстук в клеточку украшала массивная золотая булавка в форме хлыста для верховой езды. Он пересекал крест-накрест длинную лошадиную голову. Довольно нелепое сочетание.
– А вы женаты, капитан?
Холдейн отрицательно покачал головой.
– Значит, нет, – произнес Лейзер и повторил:
– Значит, нет.
– Ну, всякие были, в общем, ситуации, – продолжал Холдейн, – когда допускались очень серьезные ошибки, потому что не было достоверных сведений или были неполные. Ведь даже мы не можем себе позволить везде держать своих людей постоянно.
– Разумеется, – вежливо согласился Лейзер.
Паб заполнялся людьми.
– Может, вы знаете, куда бы мы еще могли пойти поговорить? – спросил Холдейн. – Мы бы поужинали, вспомнили наших ребят. Или у вас вечер занят? – В низших сословиях ужинают рано.
Лейзер взглянул на часы.
– Я свободен до восьми, – ответил он. – Вам надо что-то делать с вашим кашлем, сэр. Такой кашель – штука опасная.
Часы у него были золотые, с циферблатом черного цвета, с табло, показывающим фазы Луны.
* * *
Замминистра тоже очень дорожил своим временем и был недоволен, что пришлось задержаться допоздна.
– По-моему, я уже докладывал вам, – говорил Леклерк, – что Форин Офис ужасно неряшливо оформляет паспорта нашим оперативным сотрудникам. Там взяли себе за правило по каждому случаю запрашивать Цирк. Как вы понимаете, у нас нет официального статуса; мне очень неприятно об этом говорить, но ведь у них самое смутное представление о нашей работе. Мне пришло в голову, что для моего Департамента было бы значительно удобней заказывать такие паспорта непосредственно через вашу личную канцелярию. И нам бы не приходилось всякий раз обращаться в Цирк.
– Что значит – неряшливо?' .
– Как вы помните, мы послали покойного Тэйлора под другим именем. Форин Офис аннулировал его оперативный паспорт за несколько часов до того, как он покинул Лондон. По-моему, это прокол Цирка. Паспорт, сопровождавший тело покойного, по прибытии в Соединенное Королевство был признан недействительным. Из-за этого у нас возникли чудовищные неприятности. Мне пришлось послать одного из моих лучших людей, чтобы все уладить, – соврал он. – Я уверен, что, если Министр настоит на нововведении, Контроль возражать не будет.
Замминистра ткнул карандашом в сторону двери, ведущей в личную канцелярию:
– Поговорите там. И что-нибудь решите. Все выглядит очень глупо. С кем вы имеете дело в Форин Офис?
– С Де Лилем, – с готовностью ответил Леклерк, – в общем отделе. И со Смайли в Цирке.
Замминистра записал имена.
– Никогда не знаешь, с кем там следует иметь дело, – слишком много о себе понимают.
– Возможно, мне придется обратиться в Цирк за технической помощью – нам понадобится передатчик, еще кое-что. Из соображений безопасности я воспользуюсь легендой, расскажу, что намечается учебное мероприятие.
– Легендой? Ну да, что-нибудь соврете.
– Это только предосторожность.
– Поступайте, как считаете нужным.
– Я понял, что Цирк лучше не ставить в известность? Вы сказали: «Не допускать монолита». Так я и старался.
Замминистра снова взглянул на часы, висевшие над дверью.
– Он сегодня не в духе – такой тяжелый день из-за Йемена. И эти дополнительные выборы в Вудбридже: он ужасно огорчается, когда исход решает ничтожное число голосов. Кстати, как продвигается ваше дело? Знаете, оно его тоже очень тревожит. Он думает, что же там в действительности? – Он сделал паузу. – Ах, немцы – боюсь я их… Вы говорили, что найдете подходящего парня.
Они вышли в коридор.
– Уже нашли. И включили в игру. Окончательно будет известно вечером.
Замминистра сморщился и взялся за ручку двери в кабинет Министра. Он регулярно ходил в церковь, и ему претили темные предприятия.
– Что заставляет человека браться за такую работу? Не о вас я говорю – о нем.
Леклерк молчаливо покачал головой, будто они очень хорошо понимали друг друга:
– Одному Богу известно. Мы сами никогда не узнаем.
– Что он за личность? Из какой среды? Расскажите в самых общих чертах.
– Человек толковый, самоучка, по происхождению поляк.
– А-а, понятно. – Ответ как будто успокоил его. – Постараемся преподнести это дело поделикатнее, не сгущая красок, ладно? Он не любит острых сюжетов. Риск и опасность здесь видны любому дураку.
Они вошли в кабинет.
* * *
Холдейн и Лейзер сели за столиком в углу кафе, как любовная парочка. В таких местах уют создают пустые бутылки из-под кьянти; больше здесь посетителям ждать нечего. Завтра или послезавтра ресторанчик исчезнет, и никто о нем не вспомнит, ну а пока он сиял новизной, надеждой и был совсем
