снова отступила во мрак.
В это же время Хантер почувствовал, что пальца Марго сильнее сжимаются у него на плече — он повернулся и посмотрел в тень фургончика. Там уже никого не было.
Они пошли дальше, не проронив ни слова. Трава шелестела под их ногами, когда они взбирались на склон. Была полночь, Странник висел высоко в небе. Ни на мгновение не забывали они о море, которое владело сейчас землей — прилив остановился в каких-то пятидесяти метрах от них, но волны продолжали биться о каменные склоны, о Страннике, который завладел небом, нет, не небом, а пространством вокруг Земли, превратив небо в темную серую оболочку, об ужасе, который завладел жизнью всех людей во всем мире…
Они пришли на низкий скальный порог, с него — на следующий и увидели перед собой плоский прямоугольный серый валун, словно гроб гиганта. Марго расстелила одеяло и они оба присели на нем на корточках, лицом друг к другу. Они смотрели друг на друга сосредоточенно и серьезно, а когда наконец улыбнулись, то это были жесткие хищные улыбки. Мгновения тишины между двумя ударами волны заполнило пульсирование их крови, более громкое, чем гул воды. Горы словно звучали эхом в такт их сердцам и небо стучало в таком же ритме.
Марго сняла куртку, положила рядом с ней пистолет и начала расстегивать блузку, но Хантер остановил ее и сделал это сам. Девушка прикоснулась к его бороде, схватила в горсть жесткие волосы, сжала пальцы и прижала кулак к его подбородку. У них было такое чувство, что время остановилось, по крайней мере, что оно не торопится и не мчится с огромной скоростью. Что узкий и низкий коридор, который нужно преодолеть как можно скорее, превратился в обширную равнину, на которой можно даже остановиться и отдохнуть. Все — море, скалы, холмы, небо, окружающий их холодный воздух и большая изменяющаяся планета — ожило раз и навсегда, западая в их мысли, хотя, может быть, их разум был сейчас более поглощающим, чем когда-либо ранее. Чем больше Марго познавала тело Хантера, а Хантер — тело Марго, тем больше, а не меньше — как должно было казаться — они познавали все, что их окружает: вещи, большие и маленькие, даже такие маленькие, как небольшая черточка фиолетового цвета на шкале пистолета… то, что живо и то, что уже мертво… их тела и небо составляли единое целое — яркое солнце, пытающееся получить расположение темного полумесяца, наконец соединилось с ним. Они чувствовали, что в их телах безумствует яростный прибой, что их объяло бурное море, и знали, что после этой бури обязательно наступит тишина. Время шло, уплывало незаметно — по крайней мере, хоть один раз они не думали о смерти, а гармонично соединяли смерть с жизнью. Над их головами золотистое фаллическое чудище вращалось вправо по темно-фиолетовой плоскости Странника, в течение следующего часа превратилось в золотую змею, обвившуюся вокруг треснутого яйца — в самку, которая сражается с оплодотворяющим ее самцом, обвивается вокруг него и наконец раздавливает — а обломки уничтоженной Луны сверкали и танцевали вокруг планеты словно миллионы яростно соперничающих друг с другом сперматозоидов вокруг яйцеклетки.
Дон коротко описал Полу свои переживания в космосе и на борту Странника. Наблюдения Мерриама, в общих чертах, сходились с тем, что Пол услышал от Тигрицы и, хотя он все еще был грустным и чувствовал себя задетым неожиданной сменой чувств кошки — на некоторое время к нему вернулось настроение, которое Тигрица сумела создать, рассказывая свою историю. Теперь он, в свою очередь, рассказал это Дону, рассказал, что происходило в ту ночь, когда появился Странник. Он говорил о симпозиуме, на который пошел вместе с Марго, о столкновении у ворот Ванденберга, о волнах, вызванных подземными толчками — когда неожиданно вмешалась Тигрица:
— Заканчивайте, пожалуйста! Я хочу задать вам пару вопросов.
Кошка стояла у пульта управления среди розовых кустов — очевидно, она без слов переговорила со своим начальством. Пол и Дон сидели на розовом полу, а напротив них Мяу, время от времени, выскакивала из цветника, явно очень заинтригованная и возбужденная искусственным земным притяжением.
— Хорошо ли к тебе относились здесь во время пребывания на моей планете? — спросила она Мерриама.
Дон посмотрел на Тигрицу, думая о том, что она напоминает ему кошачье существо — она отличалась только цветом меха — которое схватило большую птицу с топазовым оперением и словно балерина, подкрепляющаяся после вечернего представления, пила ее кровь.
— Когда я убежал с Луны, — сказал он, — а этим я, пожалуй, обязан только себе, ко мне подлетели два ваших космических корабля, которые отвезли меня на Странник. Там, примерно два дня, меня держали в комнате, из которой не было выхода, после чего привезли сюда. Никто со мной за это время не разговаривал. Но у меня создалось впечатление, что кто-то постоянно выворачивает наизнанку и исследует мой мозг. При помощи сновидений мне показали много интересного. Но этим все и ограничилось.
— Хорошо, благодарю. А к тебе, Пол, хорошо относились?
— Гм… — начал Пол, улыбаясь.
— Да или нет? — рявкнула Тигрица.
— В общем… да.
— Благодарю. Теперь второй вопрос. Видели ли вы какие-нибудь признаки помощи, которую мы оказывали людям на Земле во время приливов?
— Когда мы летели над Лос-Анджелесом, Сан-Франциско и над Ленинградом, я видел, как дождь гасит пожары, а что-то, может быть, какое-то силовое поле, отгоняет воды прилива от берега, — сказал Пол.
— Во время видений или сна я видел похожие вещи на телевизионных мониторах, размещенных в одном из больших залов на Страннике, — сказал Дон.
— Это видение соответствовало истине, — заверила его Тигрица. — Вопрос…
— Тигрица! — вмешался Пол. — Имеют ли эти вопросы связь с теми фотографиями, о которых я тебе недавно говорил? Если да, то вы, вероятно, боитесь, что вас догоняют те, кто вас преследует! И вы сейчас подготавливаете защиту на тот случай, если вас обвинят в ущербе, нанесенном Земле?
Дон с удивлением посмотрел на Пола, который еще ничего не говорил ему о рассказе Тигрицы, но тут кошка спокойно ответила:
— Перестань болтать, обезьяна… то есть, человек… Да, это возможно. Но у меня есть еще один вопрос: из того, что вам известно, пострадали ли ваши близкие из-за Странника?
— Три моих товарища с Лунной базы погибли, — жестко произнес Дон.
Тигрица быстро кивнула и сказала:
— Один из них, кажется, спасся. Сейчас мы это проверяем. Твоя очередь, Пол.
— Я как раз разговаривал с Доном на эту тему, Тигрица, — начал Пол. — Марго и участники симпозиума живы, то есть были живы, когда я видел их в последний раз. Они убегали от волн, которые ты каким-то образом уменьшила. Но это было два дня тому назад.
— Они еще живы, — решительно ответила кошка. Ее фиолетовые глаза сияли, а узкие губы сложились в тонкую, почти человеческую, улыбку. — Я постоянно слежу за ними, — добавила она. — Вы, смертные, даже не осознаете, что боги заботятся о вас. Вы думаете только о пожарах и землетрясениях, а все остальное вас не касается. Я не приказывая вам верить мне на слово, я докажу вам! Встаньте, оба! Я вышлю вас на Землю! Чтобы вы там во всем убедились!
— Мы полетим на Бабе Яге? — поинтересовался Дон, вставая. — Та, наверняка, знаешь, что она соединена с твоим кораблем при помощи пространственной трубы, поэтому я не понимаю…
— Вы не полетите на Бабе Яге, — сказала она. — Вернее, полетите на ней немного позже, через час или два, и приземлитесь на территории вашего Ванденберга-Два, который находится в восьмистах километрах под нами. Однако сейчас я вышлю вас на Землю значительно более быстрым способом. Станьте лицом к пульту управления. Подвиньтесь ближе друг к другу!
— Похоже ты хочешь нас сфотографировать, — с невеселой улыбкой заявил Дон.
— Именно это я и намереваюсь сделать, — ответила Тигрица.
Солнечный свет в кабине погас. Мяу, словно предчувствуя, что происходит нечто необычное, выбежала из цветов и начала тереться о ноги Пола. Под влиянием неожиданного импульса Пол взял ее на руки.
Марго и Хантер оделись, свернули одеяло и, держась за руки, направились вниз. Упоенные
