запишу!

Председатель начал так проворно писать, что его глаза еле успевали следить за ручкой.

– ...планов первой пятилетки. Вот так! Ах, как это прекрасно!

В Немсоцбанк Петр Тимофеевич шел c драгоценной папкой, в которой находились учредительные документы «Немхересплюс». Нужно было завизировать расчетный счет и ждать перевода из Москвы.

Но ждать не пришлось.

В вестибюле банка вот уже битый час околачивался Александр Иванович Корейко.

– Петр Тимофеевич? – бухнул спроста подпольный миллионер, завидев полулысого брюнета c румяным лицом.

– C кем имею честь? – раздраженно спросил брюнет.

– Успокойтесь. Что вы кричите?

– Я не кричу!

– Вы ждете курьера из Москвы? – намекнул Корейко.

– Жду, но к вечеру, – блеснул глазами брюнет.

– Курьер перед вами, здравствуйте!

– Добрый день.

– Документы готовы?

– Вот...

– Торопитесь, по моим сведениям, перевод уже пришел.

– Оперативно! Конторы еще нет, а деньги на ее счет уже поступили! Однако, оперативно!

– Вот вам отношение со спецсчетом Внешторга. Отправляйте немедленно!

И мошенники поднялись по банковской лестнице на второй этаж.

Петр Тимофеевич быстро подписал необходимые бланки, сдал их в окошко бухгалтерии и тут же оформил перевод c плательщиком «Немхересплюс», а получателем «Внешторг». Всеми этими быстрыми действиями он вызвал немалое, но справедливое удивление со стороны главного бухгалтера Немсоцбанка Гопш Ирины Владимировны.

– Как же это так, товарищ, – деликатно улыбнулась она, – деньги поступили из Москвы, а вы их опять в Москву?

– А что вас, собственно, смущает?

– До сегодняшнего дня у вас был счет c очень мизерным сальдо в дебете. А тут на тебе! Не понятно!

– Что вам не понятно?

– Все непонятно.

– C Канареечкиным все согласовано!

Этот аргумент развеял все сомнения и перевод, как сказал бы великий комбинатор, полетел белым лебедем в Москву на спецсчет Внешторга. Вслед за переводом отправилась и телеграмма на имя Остапа Бендера:

«Срочная москва немешаевск деньги получены и отправлены зпт выезжаю курьерским тчк ждите корейко».

Все подпольные миллионеры несчастливы по-своему, и Александр Иванович Корейко не был исключением: злая судьба подстерегала его на немешаевском железнодорожном вокзале.

Глава XXVI МУЖЧИНА НЕ ПЛАЧЕТ, МУЖЧИНА ОБИЖАЕТСЯ!

Если утром в Немешаевске было, мягко говоря, скверно, то вечером стало еще гаже, в прямом смысле этого слова: улочки города покрылись такой непролазной грязью, что жителям оставалось только сморкаться в занавеску и гонять чаи.

Пока Александр Иванович медленно продвигался на вокзал по гадкому бурому киселю и матерился оттого, что грязь залезала в голенища сапог, лицо Петра Тимофеевича медленно покрывалось россыпью цыганского пота ибо, он увидел в дверях тонкие красноармейские усики, принадлежащие молодцу c короткой мальчишеской стрижкой... На колючих плечах молодца покоилось двубортное плащ-пальто из прорезиненной ткани цвета хаки c отложным воротником. К воротнику были пришиты шинельные петлицы ОГПУ. Цвет петлиц указывал на то, что их владелец является капитаном.

Капитан потуже затянул ремень, послал вперед нарочного: предупредить Свистопляскина, что враг народа пойман, и вошел в зев дверного проема.

– Собирайтесь, Петр Тимофеевич...

– Куда?

– Туда, где вас быстро разъяснят.

– Где?

– Не будьте наивным!

Петр Тимофеевич суетливо начал надевать на себя пальто.

– Да не наряжайтесь вы в теплое, – дохнув на него водкой, забурчал капитан. – У нас в управлении жарко! В частности тебя, пупырчик нэпманский, будет мучить зной.

Капитан противно рассмеялся.

Они вышли на улицу Парижской коммуны. Дождь, дождь, дождь не переставал идти. Сквозь мутно-серую завесу виднелся черный воронок. Открылась задняя дверца. Пахнущий махоркой салон принял в свои объятья несчастного нэпмана. Ключников в последний раз посмотрел на двухэтажный дом No 23-бис. Заурчал мотор, воронок понесся по Парижской коммуне и через пару минут свернул на проспект Диктатуры пролетариата.

В тесной приемной начальника немешаевского ОГПУ кипела деятельность: проносились фельдъегери, адъютанты, вельможи во френчах, юркие и не так чтобы штатские, моложавые барышни c блокнотиками в руках; широкогрудая секретарша Сонечка ритмично выстукивала приказы и постановления на пишущей машинке «Эрика».

Ключникова буквально втолкнули в приемную, а затем в кабинет Свистопляскина. Мебель в кабинете была большей частью старинная, конфискат. В серванте стоял мейсенский, c темными узорами сервиз, тоже конфискат.

Роман Брониславович поднялся из-за стола, поначалу был чрезвычайно вежлив c арестованным, затем вежливость сменилась повышенным тоном, потом криками, после криков к допросу приступил капитан Ишаченко. Альберт Карлович ловким движением кадровика раскрыл желтую папку, c минуту порылся в ней, вытянул из общей пачки какой-то листок, пробурчал: «Вот c этой, пожалуй, мы и начнем», подошел к Ключникову, двинул ему по челюсти, рявкнул:

– Ну что, козел, горя хапануть хочешь!

Капитан был в гневе. Губы дрожали.

– Начнем, гнида, c «Карт-бланша». Чем вы занимались в «Карт-бланше»?

– Я...

– Отвечать, лошадь нэпмановская!

«Сам такой. Держиморда!» – подумал Ключников, а вслух проворчал:

– Скажите толком, Альберт Карлович, в чем меня обвиняют?

– Кто подтолкнул репортера Фицнера к написанию антисоветской статьи? Кто?

Капитан щелкнул пальцем, ввели Василия Марковича c синяком под глазом.

– Вам знаком этот человек? – яростно спросил капитан, обращаясь к Фицнеру.

Фицнер медленно поднял голову и печальными глазами взглянул в лицо Ключникова. Этот человек был знаком ему лишь по карикатуре, опубликованной в «Немправде» в день Собачьего холода.

– Боюсь ошибиться, – хлопотливо запнулся Фицнер, но по-моему, это нэпман Ключников.

– Хорошо. А вы, гражданин Ключников, узнаете этого человека?

– Не имею чести.

– Та-ак... – протянул капитан. – Вы были правы, Роман Брониславович, налицо

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату