— Нет больше замка рыцаря Като, — сказал Юм-Юм.
— Остались одни камни! — добавил я. С вершины скалы, на которой раньше стоял замок, к озеру круто спускалась узкая, опасная тропинка. Мирамис ступала по ней с величайшей осторожностью, медленно переставляя ноги, жеребенок следовал за ней.
Так мы целыми и невредимыми добрались до берега.
На каменной плите почти у самого подножия скалы собралась стайка малышей. Они, верно, ждали нас, потому что бросились навстречу с сияющими лицами.
— О, да ведь это братья нашего друга Нонно, — сказал Юм-Юм. — А вот маленькая сестренка мальчика Йри и другие дети. Нет больше заколдованных птиц!..
Мы спрыгнули с лошади. Дети окружили нас. Они немного смущались, но были приветливы и радостны. Один из братьев Нонно тронул меня за руку и сказал тихо, словно боясь, что его кто-то услышит:
— Я так рад, ведь на тебе мой плащ! Так рад, что нас расколдовали!
Одна девочка, сестренка мальчика Йри, тоже подошла ко мне. Не смея взглянуть на меня и глядя от смущения в сторону озера, она чуть слышно прошептала :
— Я так рада, ведь у тебя моя ложечка! Так рада, что нас расколдовали!
И другой братишка Нонно положил мне руку на плечо и сказал:
— Я так рад, ведь мы достали твой меч со дна озера. Так рад, что нас расколдовали!
— Теперь меч снова на дне озера, — вымолвил я. — Там ему и место, мне он больше не понадобится.
— Мы тоже не станем больше доставать его, раз мы больше не заколдованные птицы, — ответили дети.
Я окинул взглядом детей, окружавших меня.
— А кто из вас маленькая дочка ткачихи? — спросил я.
Наступила тишина, все молчали.
— Кто же из вас маленькая дочка ткачихи? — повторил я.
Мне хотелось рассказать ей, что мой плащ подбит волшебной тканью, сотканной ее матерью.
— Дочкой ткачихи была Милимани, — сказал брат нашего друга Нонно.
— Где же она? — удивился я.
— Вот где Милимани! — ответил брат нашего друга Нонно.
Дети расступились. Среди пенистых волн на скалистой плите лежала маленькая девочка. Я подбежал и упал возле нее на колени. Она лежала неподвижно, с закрытыми глазами, мертвая. Ее личико было маленьким и совсем белым, а тело обгорело.
— Она погасила факел! — сказал брат нашего друга Нонно.
Я был в отчаянии. Милимани погибла из-за меня! Я страшно горевал. Ничто не радовало меня, ведь Милимани погибла из-за меня.
— Не горюй, — сказал брат нашего друга Нонно. — Милимани сама полетела навстречу огню, хотя знала, что крылья ее вспыхнут и сгорят.
— Да, но она погибла, — сказал я в отчаянии. Брат нашего друга Нонно взял ее маленькие обгорелые ручки в свои.
— Мы должны оставить тебя здесь одну, — произнес он. — Но прежде чем уйти, мы споем тебе нашу песню.
Все дети уселись на скалистой плите вокруг Милимани и запели ей песню, которую сами сочинили:
— Теперь темной воды больше нет, — сказал Юм-Юм. — А спокойные, ласковые волны тихо плещут, напевая песню Милимани, уснувшей на берегу.
— Хорошо бы завернуть ее во что-нибудь, — сказала сестренка мальчика Йри. — Тогда бы ей было не так жестко лежать на скалистой плите.
— Мы завернем Милимани в мой плащ, — сказал я. — Мы завернем ее в ткань, которую соткала ее мать.
И я завернул Милимани в плащ, подбитый волшебной тканью. Она была соткана из белого цвета яблонь, нежности ночного ветра, ласкающего травы, теплой алой крови сердца — ведь это руки ее родной матери соткали такую ткань. Я бережно закутал бедняжку Милимани в плащ, чтоб ей было мягче лежать на скале.
И тут свершилось чудо. Милимани открыла глаза и посмотрела на меня. Сначала она лежала неподвижно и только глядела на меня. Затем приподнялась и села, а увидев всех нас, страшно удивилась. Оглядевшись по сторонам, она удивилась еще больше.
— До чего голубое озеро! — сказала она. Больше она ничего не сказала. Потом Милимани сбросила плащ и встала. На ее теле не осталось никаких следов от ожога. Как мы обрадовались, что она ожила.
Вдали на озере показалась скользящая по волнам ладья. Кто-то сильно работал веслами. Когда ладья приблизилась, я увидел, что это гребет Кователь Мечей; с ним был и старый Эно.
Скоро ладья ткнулась носом в скалу, и они сошли на берег.
— Ну, что я. вам говорил? — закричал Кователь Мечей раскатистым басом. — Что я вам говорил: «Скоро пробьет час последней битвы рыцаря Като». Ведь так я говорил?
Эно бросился мне навстречу.
— Я хочу кое-что показать тебе, принц Мио! — сказал он.
Протянув свою морщинистую руку, он разжал ладонь. Там лежал маленький зеленый листочек. Такой маленький листочек, тоненький и хрупкий, нежно-зеленый, с чуть заметными прожилками.
— Он вырос в Мертвом Лесу! — сказал Эно. — Я только что нашел его на дереве в Мертвом Лесу!
Он закивал с довольным видом, и его маленькая седая всклокоченная голова закачалась, как челнок.
— Я буду приходить в Мертвый Лес каждое утро и смотреть, много ли прибавилось зеленых листочков. А этот оставь себе, принц Мио.
Он положил мне в руку листочек. Он наверняка считал, что отдает мне самое прекрасное, что у него есть.
Снова кивнув головой, он сказал:
— Я все время желал тебе удачи, принц Мио. Я сидел в своей лачуге и надеялся, что тебе повезет.
— А что я тебе говорил? — вмешался Кователь Мечей. — «Близок час последней битвы рыцаря Като». Ведь так я говорил?
— Как попала к тебе ладья? — спросил я Кователя Мечей.
— Волны пригнали ее обратно, — ответил он. Я взглянул на другую сторону озера, на гору Кователя Мечей, на лачугу Эно. Все новые и новые ладьи скользили по озеру. Их было много, и в них сидели незнакомые люди. Бледные исхудалые люди. Они удивленно и радостно глядели на солнце и голубое озеро. Верно, они никогда раньше не видели солнца. А теперь оно взошло, ярко освещая озеро и окружавшие его скалы. Это было так чудесно! И только уродливая груда камней, оставшихся от замка на вершине горы, портила прекрасный вид. Но я подумал: со временем на этих камнях вырастет мох. Со временем
