Глава 5
На следующий день поздним вечером ей домой вдруг позвонил Бритвин.
— Привет, Марченко. — Его голос в телефонной трубке звучал безжизненно. — Что нового?
Дима говорил словно через силу. Пьяный он, что ли? Или случилось что?
— Привет, Ди-имочка, — ласково протянула Женя. — Ничего нового. Но все хорошо. И я рада тебя слышать.
«Что ему надо, интересно, в половине двенадцатого ночи?»
— Я к тебе приеду. — прошелестел в трубке голос Бритвина.
— В смысле? — не поняла Женя.
— Что «в смысле»? Приеду. Сейчас. К тебе. Домой.
Да. Похоже, он пьян.
— Но уже полдвенадцатого! — слабо возразила она. Кажется, тактику защиты она избрала неверную, потому что Бритвин тут же обиженно произнес:
— Да что вы за люди такие! Если по работе — все время: «Как ты думаешь, Димочка?», «Скажи, Димочка»!.. А если — просто поговорить, пообщаться? Сразу начинается: «Уже двенадцатый час, да в каком это смысле ты приедешь…» В самом прямом смысле я приеду!.. В физическом!.. Но ты не волнуйся, Марченко, — твоей девичьей чести ничто не угрожает. Никакого «херрасмента» не будет. И не надейся!..
Что толку спорить с пьяным мужчиной, да еще чем-то (или кем-то) обиженным и раздраженным. Оставалось бросить что-то резкое и швырнуть трубку — или соглашаться.. Приглашать Бритвина. И, возможно, еще полночи выслушивать его хмельные откровения… И, очень может быть, отбиваться от него… Что за напасть, ей-богу!
— Женечка! Ну что ты гонишь меня, честное слово!.. — вдруг жалобно проговорил Дима. — Мне с тобой правда поговорить надо.
— Записывай адрес, — вздохнула Женя. — Но учти: я далеко живу.
— А я знаю, где… — хмыкнул Бритвин.
Он появился раньше, чем она рассчитывала. Женя едва успела припрятать в шкаф сохнувшие в ванной трусики, собрать в стопку разбросанные по всей комнате книги да перемыть посуду, второй день мокнувшую в раковине. Даже на легкий макияж времени не осталось. Часы показывали без десяти двенадцать.
Бритвин вошел с двумя объемистыми пакетами из универсама «Перекресток», распространяя запах алкоголя, мятных таблеток и дорогого одеколона. Протянул пакеты ей, скомандовал:
— Это все — на кухню. Ботинки снимать?
— Нет. Не выдумывай. У меня не убрано.
«Вечно я попадаю в дурацкие истории, — злилась Женя, выгружая на кухонный стол припасы из бритвинских мешков. — Как я теперь, интересно знать, его выгоню? И когда?.. Уже двенадцать, а он, судя по запасам съестного, решил расположиться у меня надолго. А завтра, между прочим, рабочий день… Одна отмазка: Бритвин мой непосредственный начальник… Значит, завтра гонять меня не посмеет…»
Провизию Бритвин закупил с размахом: мартини, водка, маслины, оливки, крабы, вездесущий салат «оливье» — магазинного приготовления, две пиццы — преогромных, словно колеса от «Оки», две бутыли минеральной воды, две коробки шоколадных конфет…
Бритвин без спросу исчез в ванной, пошумел там унитазом, затем водой. Появился на кухне, вытирая руки и лицо полотенцем.
Было решительно непонятно, чего он хочет и как ей себя с ним вести.
— Доставай, Марченко, бокалы. Выпьем, — скомандовал он.
— Открывай тогда банки. Раскладывай свои оливки и салаты в тарелки. Не люблю, когда на столе бардак.
— Хозяйственная ты наша, — пробормотал он.
Женя достала из шкафа бокалы.
Бритвин тут же, не спрашивая, набухал ей в бокал до краев мартини, а себе — водки.
— Ну, давай, — усмехнулся он. — За нашу совместную работу. — Отсалютовал ей фужером, выдохнул и опрокинул водку до дна. Передернулся, выловил пальцами из банки маслину, закусил. «Как настоящий алкоголик», — с легким отвращением подумала Женя. И еще подумала, что ни она, ни, похоже, кто-либо другой в агентстве ничего о частной жизни Бритвина не знают. Женат ли он? С кем он живет? (Кольцо почему-то на левой руке носит…) Есть ли у него дети? И вообще, чем он занят во внерабочее время? Сейчас, решила она, самый удобный случай, чтобы выяснить подробности партикулярной жизни начальника. И интересно, и может оказаться полезным.
Бритвин после выпитого зарозовел, откинулся на стуле, без спросу закурил.
— Значит, ты, Марченко, здесь и живешь. Недурной райончик, — снисходительно произнес он. — Далеко, правда…
Женя наводила красоту на столе: выкладывала в хрустальные вазочки оливки, маслины, крабы, салат — Бритвин этим и не подумал заняться. Достала для него пепельницу.
— А ты где живешь? — огрызнулась она на ходу. — На Красной площади, что ли?
— Нет, — хохотнул он. — В такой же жопе. Тропарево-Никулино… А чего ты мартини свой не пьешь? Или надо говорить «свое мартини»? Как правильно? Ты ж у нас филолог?
— Сейчас выпью.
— Да не ершись ты, Марченко. Не строй из себя целку. Я ведь не охмурять тебя приехал, радость ты моя. Просто — поговорить хочу. Понимаешь? Поговорить. Поболтать…
— Что ж, кроме меня, тебе и поболтать не с кем? — провокационно спросила Женя, подсаживаясь к столу.
— Не с кем, представь себе. Абсолютно не с кем.
— Что ж ты, Димочка, не женат? И подружки у тебя нет?
— Ой-ей-ей, — куражливо протянул Бритвин, — как же это вам, девушкам, про мужиков важно знать: женат — не женат… Как будто: болен я чумой или нет…
А вот представь себе: нет! Не болен! Не женат! А ты что, Марченко, хочешь предложить свою кандидатуру?
— Нет, Бритвин, совершенно не хочу, — спокойно и очень серьезно ответила Женя.
— Вот! — Он воздел указательный палец. — Именно поэтому я к тебе и приехал. Должны же быть у человека просто друзья, правильно? Безо всякого там сексу… Те люди, с кем можно поболтать… Душу, так сказать, излить…
Женя всегда считала, что мужики «просто болтают» и «изливают душу» в своих мужских компаниях. И делают это в особенных, специфических местах: на рыбалке, в бане, в баре… На языке у нее вертелось: «А что, Бритвин, у тебя, кроме меня, других друзей нет?» Однако она взглянула на него — и осеклась. Лицо Дмитрия выглядело столь беззащитным, а глаза — настолько несчастными, что Женя вдруг почувствовала: а ведь, пожалуй, у него и вправду нет друзей… Иначе бы он не поехал среди ночи к девушке-подчиненной. Ради того, чтобы излить душу. Или — для чего-то еще?
— Давай-давай, Марченко, выпьем, — сказал Бритвин. — За тебя… Чтоб ты жила долго, счастливо… И никогда не болела.
Он легко коснулся ее стакана — и опять одним махом выпил водку. Передернулся, поспешно заел маслиной. Откинулся на спинку стула. Минуту посидел с закрытыми глазами — словно прислушивался к себе.
Женя сделала два глотка мартини.
— А знаешь ли, Марченко, — вдруг сказал Дима, — что у меня есть дочь? Взрослая? Такая, как ты? Ну, или почти такая?..
«Дочь? — ошеломленно посмотрела на него Женя. — Моего возраста? А, собственно, почему нет?
