пока не велел.
– Ах, да! – собеседник хлопнул себя по лысоватому лбу, полез в объемистую барсетку и вытащил запечатанную коробку. Таня нетерпеливо раскрыла ее: внутри оказался новенький мобильный телефон и записка: Ваш номер:
746-83-64. Игорь: 746-08-24.Телефон для справок, по оплате: 000.
– Это не мой аппарат! – возмутилась Татьяна. Ей показалось, что Лысман слегка смутился. Он быстро ответил:
– Ничего не знаю. Велели передать. Татьяна не преминула отметить словечко «велели». Она хотела еще повозмущаться заменой телефонов – и вдруг поняла: «Конечно же, аппараты должны были заменить. Ведь в Америке – другой стандарт сотовой связи. В России их с Игорем аппараты просто не будут работать».
Ей понравилось, что ее просьбу выполнили быстро и беспрекословно. Жалко только, что счета ей оплачивать, судя по всему, не собираются. А Лысман-то каков! У Тани отчего-то создалось впечатление, что если б она не спросила, тот просто прикарманил бы телефон, подарил какой-нибудь своей девке. Что за мелочность, право слово!
Таня с удовольствием взяла трубку. Телефон был даже заряжен.
Ее спутник подозвал официанта: «Счет за двоих!» Татьяна не стала возражать. Пусть платит.
– Я вас оставляю. Дела! – пробурчал Лысман, расплатившись наличными.
Допил пивко – ни капли не оставил – и отправился к выходу.
Татьяна громко крикнула ему вслед:
– Эй, приятель! У тебя штаны сзади лопнули! Златозубый инстинктивно схватился за свою задницу…
Свирепо обернулся к Татьяне. Официант с трудом удержал ухмылку. А Таня широко улыбнулась:
– Нечего было на мою грудь наезжать!
Она до сих пор не забыла нанесенного в мотеле Сиэтла оскорбления.
Лысман-златозубый хотел что-то сказать, но сдержался. И отправился к выходу. Пожалуй, он шел слишком поспешно – для большого босса, которым он упорно прикидывался в ресторане.
Татьяна сложила досье в конверт, а затем засунула его в сумочку.
Заодно проверила фотоаппарат.
Трижды ей удалось щелкнуть незнакомца. Будем надеяться, что снимки получатся.
Жаль только сумочку, вовсе не старую. Таня вспомнила, как она сегодня утром, закрывшись от мамми в ванной и включив воду, старательно прорезала сумку, крепила в ней лейкопластырем свою «мыльницу» и прилаживала к отверстию объектив. Ей стало смешно: «Ну и Мата Хари!».
Вечер того же дня
Около восьми дверь к нему в комнату отворилась, и стремительным шагом вошел Олег Олегович. Игорь встал с кровати, выключил звук телевизора.
– Прошу вас сегодня не ложиться, – отчетливо проговорил 0.0. – Вам предстоит игра. Первая игра.
– Я не сплю раньше пяти утра, – пожал плечами Игорь.
– Прекрасно. Вас вызовут раньше.
– Во что играем?
– В преферанс. Это ваш любимый предмет, не так ли? Противников – трое.
Двое нам неинтересны. Делайте с ними что хотите. Обратите внимание на третьего.
Он будет сидеть справа от вас. Надо, чтобы он выиграл.
– Выиграл?
– Именно.
– Платить мне из своего кармана?
– У вас же будет еще двое соперников. – Олег Олегович остро взглянул на Игоря.
– Я вас понял, – усмехнулся Игорь.
– У вас есть пожелания, просьбы?
– Мне нужны книги. Я не могу целый день смотреть этот ящик для идиотов.
– Хорошо. Вас проведут в библиотеку. Еще?
– Все.
Еще Игорю нужна была женщина – но не просить же об этом Олега Олеговича. Он надеялся решить этот вопрос самостоятельно.
От вынужденного безделья и относительного спокойствия гормоны разыграли настоящую бурю.
Весь день напролет Игорь валялся и смотрел телевизор. В особняке, видно, имелась спутниковая тарелка, поэтому ловилась куча программ. Целый день Игорь прыгал с Си-эн-эн на Евроспорт, затем на нашенские НТВ и ОРТ, потом на НТВ-спорт, НТВ-футбол, и снова на Си-эн-эн. Занятие это ему порядком осточертело.
Пищу ему подавали в комнату. Кухня была без изысков, но добротной и вкусной – словно в санатории Четвертого управления Минздрава. Красная икра, украинский борщ с пампушками, лангет с жареной картошечкой, компот из персиков.
Что бы ни замышляли хозяева особняка, организация у них была неплохой.
И обслуживающего персонала хватало. Игорь надеялся, что подавать ему станет вчерашняя официантка-фотомодель. Может, ему удалось бы с нею продвинуться в решении полового вопроса. Однако сегодня прислуживал парень – красивый, широкоплечий, с маленькой вертлявой попкой. Жаль. У Игоря было немало пороков, но гомосексуализм к ним решительно не относился.
После того как Олег Олегович ушел, Игорь заказал себе ужин: яйца, фаршированные черной икрой, овощное рагу и кофейник свежесваренного кофе. В его комнате стоял телефонный аппарат без диска, и официант появлялся ровно через четыре минуты (Игорь от нечего делать засекал) после того, как он снимал трубку.
Поев, затворник (или заключенный?) вечер напролет щелкал надоевшим телевизором и попивал кофе. Кофе был отменным.
Наконец в начале второго ночи за ним пришли.
Олег Олегович лично прибыл в комнату Игоря, молча цепко осмотрел его с ног до головы. Видимо, остался доволен, ничего не сказал и сделал приглашающий жест. Игорь был одет в один из своих вечерних костюмов, полуботинки ручной работы и рубаху с распахнутым воротом – галстуков он терпеть не мог.
Прошли в лифт – как и полагается, фирмы «ОТИС». В лифте Олег Олегович значительно молвил: «Условия остаются в силе». Они спустились не на первый этаж, как полагал Игорь, а на второй. Затем длинным, извилистым и пустым коридором прошли в небольшую комнату.
В комнате без окон, без картин на стенах и, естественно, без часов, их уже ждали три господина.
По внешнему виду, по одежде и по манере господ держаться Игорь определил, что все трое относятся к той тонюсенькой (в России) прослойке, что американцы называют upper middle class – «высший средний класс». Никакие не бандиты, но хозяева средних по величине фирм (или топ-менеджеры крупных). Из тех, что ездят не на самых дорогих иномарках (вроде «Сааба» или «Фольксвагена-Пассата») и носят сотовые телефоны не для понтов, а для дела.
Третий – тот самый, кого Олег Олегович усадил по правую руку от Игоря (и кому, стало быть, предстояло нынче выигрывать) – слегка, правда, выбивался из разряда фирмачей. Был он так же добротно, дорого (но без крикливого шика) одет, однако вряд ли принадлежал к торговцам свининой Или нефтью, как первые двое.
Чувствовалось, что он из какой-то иной, более изысканной сферы. Из какой?
