столика, где сидел племянник, раздался истошный вопль на весь гранадский аэропорт:
— Катя! Скорей сюда!
Когда Катя подбежала к юноше, тот стоял у барной стойки, запрокинув голову.
— Смотри! — Он указал на висящий над баром телевизионный экран.
По ТВ шла передача из разряда «Родные края: Гранада, Гранада, Гранада моя». Скороговорку диктора за кадром с раскатистым испанским «ррр» разобрать герои не брались, однако видеоряд говорил сам за себя.
Сперва Катя увидела общий план снятого с воздуха монастыря Святой Екатерины, притулившегося к вершине горы. Затем камера показала столь хорошо знакомый им монастырский двор со стоящим внутри «опельком» с ободранной крышей.
— «Турбокорсар»! — аж подпрыгнул на месте Ленчик. — Наш «Турбокорсар»!
Немолодая барменша удивленно глянула на него, и Катя пихнула резвого юношу в бок: что ты привлекаешь к нам внимание! Тем паче обстановка в монастырском дворе, если верить голубому экрану, радикально переменилась по сравнению с той уединенностью, что встретила их вчерашней ночью. По двору в разные стороны бродили полицейские — строгие, в синих мундирах, черных очках. Попадались в кадр и спецназовцы — в касках, с рациями у горла и огромными автоматами. Слава богу, ни крови, ни неподвижных тел нигде не было видно.
Затем план сменился — изменилось и качество пленки. Следующие кадры, как можно было судить по «шумам» на экране и дрожавшему изображению, были сняты с рук обычной любительской камерой. И на записи были они — Катя и Ленчик. Сначала в виде черных точек, вываливающихся из монастыря на ослепительный крутой склон. Затем эти точки скользили по снегу, поднимая усы белой пыли. (Камера снимала снизу, с верхней станции подъемника, и в кадр порой попадал чей-то локоть или кусок головы другого зеваки.) Катя подумала, что для человека, чуть не впервые вставшего на горные лыжи, она катится вполне приемлемо.
На экране, при съемке снизу, было видно то, что она не могла видеть, когда неслась на лыжах сегодня утром: они летят прямо к пропасти, к черным скалам. Следить за неотвратимым приближением людей к пропасти было жутко (хоть кому, как не им самим, знать, что все окончилось хорошо). Зрелище выглядело настолько впечатляющим, что даже двое-трое сидящих у стойки оторвались от своих газет и кофе. Даже барменша оборотилась к телевизору и прибавила звук.
Вот Ленчик на экране завидел скалы и заложил широкую дугу, делая знаки и крича Кате… Вот она поняла его и стала тормозить… Потом потеряла равновесие, плюхнулась наземь и полетела вниз, вздымая тучи снега… Вот она уже повисла, как акробат, над убийственной бездной… В рядах зрителей (и за кадром, и здесь, в гранадском аэропорту) раздалось дружное «ах!». Катя отвела глаза от экрана. Снова переживать ужас тех минут, когда она висела над пропастью, не было никакой возможности…
— А мы с тобой круты, тетенька! — прокомментировал Ленчик. — Прям хоть завтра в Голливуд. «Миссия невыполнима — три»!
Он как раз глядел в телевизор, не отрываясь.
Но Катя вновь посмотрела на экран, только когда сменился план.
Снова пошло профессиональное изображение. На пленке двух человек, скованных наручниками, заталкивали в полицейский фургон. И хотя Катя этих людей видела два раза в жизни и лишь мельком, она без труда узнала: то были те самые хозары, что похищали ее в Мадриде и караулили сегодня у монастыря.
А затем на экране вдруг появилась скала Гибралтара, потом — тихая улица в тени пальм, особняк и британские бобби у входа. Потом показали, как чье-то тело в черном чехле заталкивают в санитарную машину.
Затем снова продемонстрировали, в этот раз в замедленной съемке, хозар — как их погружали в полицейский фургон. Диктор за кадром заливался трелями своих «ррр», но все было ясно без слов: полиция связала налет на монастырь со вчерашним убийством на Браунинг-стрит в Гибралтаре и была уверена, что оба преступления совершили хозары.
И, наконец, напоследок явилось лицо корреспондента. Он стоял на подъездной дороге к монастырю Святой Екатерины и выдавал сентенции — наверно, что-нибудь об угрожающей Европе русско-хозарской мафии.
Далее пошли новости спорта, и барменша, не без любопытства оглядев славянские лица Кати и Лени, сделала звук тише.
Тут объявили посадку на мадридский рейс, и гости солнечной Гранады, практически без багажа, с одним лишь рюкзачком, двинулись к «трубе», ведущей на летное поле.
Как только они совершили посадку в римском аэропорту имени Леонардо да Винчи и Катя, по- европейски соблюдавшая все здешние нормы безопасности, включила свой мобильник, он зазвонил. Видимо, деньги, положенные на ее счет дисциплинированной Дашкой, добрались до оператора.
— Катьюша, — раздался в трубке бархатистый голос Паоло, — я тебе звонил весь день, ты где?
— А ты?
— Я в Риме, прилетел сегодня из Нью-Йорка. И все-таки я хочу тебя увидеть. Где ты в данный момент находишься? Скажи, и я немедленно вылечу к тебе!
— А вылетать никуда не надо, — пропела Катя, несмотря на бурно протестующие жесты Ленчика. — Я тоже нахожусь в Риме. Вот только что прилетела. Слышишь, как турбины гудят?
— О-о!! Я немедленно выезжаю в аэропорт! Я тебя встречу, Катя! Я вас обоих встречу! А потом мы пойдем ужинать в самый лучший ресторан города. В «Росетту». Нет, даже в «Сан-Суси»! Я вас угощаю! Брасселини не любят оставаться в долгу!
— Ну что ж… — Катя на секунду замешкалась, а потом решилась: — Хорошо, Паоло, встреть. Буду очень рада тебя снова видеть. Только… Сначала, извини, нам предстоит небольшое дельце. Может, мы встретимся позже?
— Нет-нет, я приеду, я хочу тебя видеть прямо сейчас и отвезу вас, куда вам будет нужно.
— Да, но я не знаю, сколько мы будем заняты…
— Не проблема: я подожду вас. Сколько скажешь: час, два, три, день, месяц…
— Ну, если ты так хочешь…
— Да, я хочу! Я очень хочу!… Какой ваш рейс, откуда вы прилетели?
— Компания «Эйр Европа», из Мадрида.
— Я буду тебя ждать у вашего выхода. Если я вдруг немного задержусь — в Риме такие пробки! — пожалуйста, дождитесь меня!… Пожалуйста!…
Едва Катя сбросила звонок, как на нее налетел с упреками Ленчик:
— Зачем ты сказала Брасселини, что мы в Риме?! Зачем ты вызвала его в аэропорт?!
— А в чем дело, Лелик? — округлила глаза Катя. — Почему бы нам с тобой не сэкономить на такси?
— Ты что, забыла?! — зашипел племянник. — Это он, твой Брасселини, навел на нас русскую мафию в Барселоне! Он сам признался! А может, у него с бандитами еще более тесная связь? Может, он вообще на них работает?…
— Угу, и дарит всем радиоуправляемые туфли, — усмехнулась девушка, и парень немедленно замолк и насупился.
А еще через минуту мобильник зазвонил и у него. Лелик нажал на «прием», и глаза его округлились от удивления.
— Это ты, Юкико?! — пробормотал он.
— Привет, Реня. Как дела?
— Хорошо. То есть без тебя — плохо.
— Ты уже, наверно, в московских снегах?
— Нет, Юкико, не совсем. А ты? Ты еще в Европе?
