Баргузинов остался дома, и злоумышленники будто знали это.
А может, и вправду знали?
Вечером Баргузинов предложил (что с ним случалось совсем нечасто) поехать в город, развеяться. «В клуб „Арлекино“ сходим, покушаем…»
Вера отказалась.
Она не могла представить себе, что оставит Василька в особняке одного, даже на попечении Антонины Елисеевны.
Ей вообще было страшно выходить из дома.
Баргузинов психанул.
Запустил хрустальный бокал с виски в стену.
Вера заплакала, ушла наверх к себе.
Из своей спальни тревожно прислушивалась, не заведется ли мотор джипа. Но, слава богу, Баргузинов в одиночку все-таки не уехал. Не бросил их.
Ночь Вероника опять провела без сна.
Ворочалась. Думала. Прислушивалась к ровному дыханию Василька.
Слушала гул самолетов, улетающих из Шереметьева-2 в дальние страны…
В понедельник Баргузинов уехал на работу – или куда он там каждый день уезжал?
Вероника вместе с маленьким Васечкой опять осталась наедине с телефоном.
Бродила по комнатам, невыспавшаяся, злая.
Через силу занималась хозяйством.
Василек словно чувствовал ее состояние, капризничал, плакал.
Телефон не звонил. Шантажисты будто бы знали, что на них расставлены сети.
А под вечер в поле близ особняка снова приехал давешний джип.
И опять Вероника с ужасом наблюдала в окно, как вышедшие из него мужчины осматривают местность, показывают пальцами на особняк.
Она так растерялась, что даже не сразу позвонила Баргузинову.
Тот приехал, злой, хмурый, – и опять поздно. Люди на джипе уже убрались.
За ужином Вероника неожиданно для себя расплакалась.
– Я не могу так больше!.. – сквозь слезы причитала она. – Я не могу здесь жить!.. Ванечка, ну сделай что-нибудь!..
Больше всего на свете ей теперь хотелось уехать, скрыться, запрятаться.
Исчезнуть вместе с Васечкой. Убежать куда-нибудь далеко-далеко.
Бросить к черту особняк, ставший ее тюрьмой.
Оставить разлаписто лежащую рядом, под боком, азиатскую, бандитскую Москву.
Улететь к черту из своей странной и страшной страны.
Унестись на крыльях тех самых ночных самолетов, что мешали ей спать. Оказаться где-нибудь на чужой земле, где ее никто не знает.
Где нет хмурых лиц и угроз…
Где прохожие улыбаются друг другу…
– Ваня… – бормотала она сквозь слезы, чуть ли не впервые называя Баргузинова не по фамилии, а по имени. – Ванечка… Давай уедем… Давай уедем куда-нибудь за границу… Как Зойка… И будем жить там… Спокойно…
– Уедем – и что? – жестко спросил Баргузинов.
– Как что?.. Будем жить… Тихо, мирно…
– Да?
И ты пойдешь мыть посуду?
А я – работать на заправке?
Вместе с неграми?
– Но у нас же с тобой есть деньги…
Слезы ее высохли. Начинался деловой разговор.
– Деньги? – презрительно усмехнулся Баргузинов.
– Сколько у тебя в заначке?
– Три тысячи… Долларов…
– Разве ж это деньги!..
– А у тебя? – робко спросила она. Баргузинов снизошел до ответа:
– Все мои деньги – в деле. Оттуда их хер просто так вынешь.
– Можно продать особняк…
– Особняк, говоришь?
Мой особняк?..
Ну да, продадим – и купим на эти деньги трехкомнатную квартиру где-нибудь в Вашингтоне.
– Ну и пусть…
– Нет не пусть! – взорвался Баргузинов.
– Не пусть!..
Насчет свалить из совка – это я не против.
Хорошо.
Давай отсюда свалим!
Но кому мы там, за границей, нужны?
Кому мы нужны – без денег-то?..
Нищие эмигранты, «сами мы неместные», живем на пособие… Нет, дорогуша моя!..
Баргузинов встал, прошелся по гостиной.
Отчего-то казалось, что он ждал этого разговора.
– Уехать отсюда – идея здравая, – продолжил он. – Но канать из России надо – с деньгами.
Поняла – с деньгами!..
Чтобы больше никогда ни тебе, ни мне, ни Ваське твоему – не работать!.. И ни в чем не нуждаться!..
– Я.., я, честно говоря, думала, что мы богаты…
– Да, мы богаты.
По сравнению с пенсионеркой из Тулы.
А рядом с американцем – тьфу, голь!..
– Ну так давай эти деньги…
Давай их заработаем… Мы же сделали это уже один раз… И ты, и я… Значит, у нас и еще раз получится… – Заработаем?
Ха!..
Миллион долларов ты не заработаешь.
– Ну так давай украдем, – улыбаясь сквозь слезы, произнесла Вера.
Баргузинов криво усмехнулся. Веронике вдруг на секунду показалось, что ему не просто понравились ее слова.
Похоже было, что Баргузинов сам подводил ев к. этой мысли.
– Ну…
– Он усмехнулся и впервые за время разговора твердо посмотрел в глаза Веронике:
– Давай украдем.
– Укради, – серьезно сказала она.
Баргузинов поморщился.
– Или, – поправилась она, – давай украдем вместе.
– Мне нравится ход твоей мысли, – ухмыльнулся он.
– Я буду думать в этом направлении. А сейчас – пошли.
Какие-то эротические токи пробежали между ними в конце разговора.
Баргузинов немедленно схватил ее за руку и чуть ли не силой повлек за собой наверх, в спальню.
