На кофейной чашке серебрилась пылинка.
Ника взялась было хмуриться, но передумала, просто смахнула пылинку рукой.
Горничная поняла, покраснела.
Молча налила ей кофе, сняла крышку с тарелки, где лежали горячие круассаны.
– Ника Александровна, вы про передачу помните? – робко спросила она.
Ника помнила. Потому и проснулась – хотя привыкла по воскресеньям спать до полудня. Ника и хотела посмотреть «Формулу победы», и боялась. Зачем только она согласилась?
Вдруг… вдруг…
А, ладно, ее теперь все равно не узнать. Не узнать никому – ни Зойке, ни однокурсницам, ни бывшим коллегам по «Почтарю»…
Только бабушка бы догадалась.
Но в Самаре этот канал не ловится, передачу старушка не увидит.
Она, Ника, стала другой.
С другим лицом, с другим голосом, с другой походкой и другими манерами. Даже Иван называет ее «второй женой».
Когда он первый раз сказал так, она даже не поняла: кто это, мол, у тебя первая? Тот, довольный, заржал:
– Фу, бестолочь! Первая жена – Верка, а вторая – Ника. Одна в двух лицах!
Теперь на Земле жила Ника.
А Веры Веселовой больше не было.
Она умерла, погибла.
Вместо нее родилась Ника Колесова. И у Ники – совсем другая жизнь. И, что уж скрывать, новая жизнь ей нравится гораздо больше.
…Ника залпом выпила грейпфрутовый сок и нырнула обратно в кровать.
Позавтракает она лежа. «Крошками постель засыплю!» – мелькнула крамольная мысль, явно забредшая откуда-то из прошлой жизни.
Но Ника тут же вспомнила: постельное белье в ее спальне меняют ежедневно.
Хоть кофе переворачивай – горничная все уберет.
Хорошо!
Она щелкнула пультом, телевизор включился мгновенно и бесшумно.
Вовремя – на экране под бравурную мелодию как раз высветилось: «Формула победы».
– Сегодня у нас в гостях владелица и директор одного из лучших московских салонов красоты очаровательная Ника Колесова!
Тренькнул телефон, она досадливо схватила трубку. Наверняка Иван, кому же еще!
Приветствиями гражданский муж себя не утруждал.
– Эй, ты помнишь – мы вечером в казино идем. Ника жадно впилась глазами в свое изображение на экране.
Какая она… странная.
Совсем не похожа на привычное отражение в зеркале.
Щеки почему-то пухлее, чем обычно.
И стрижка, пожалуй, ей не очень идет.
А вот ведущий – такой же, как в жизни.
Что поделаешь, у него это профессиональное. Он всегда обязан выглядеть.
– Чего молчишь? – буркнул Баргузинов. Ника холодно ответила:
– Я телевизор смотрю.
– Ты? Телевизор? – Иван прекрасно знал Никино пренебрежение к бестолковому «ящику».
Вот гад! Значит, он даже не помнит, что сегодня показывают передачу с ее участием.
А скорей всего делает вид, что не помнит Ника нетерпеливо сказала:
– Сегодня «Формула победы».
– А… – лениво протянул он.
– Я и забыл… На себя любуешься?
– Любуюсь, – дерзко ответила она. – И тебе советую.
– А то у меня других дел нет! – привычно опустил ее Баргузинов. – Значит, к девяти подскакивай в «Византию».
– Не получится, – спокойно ответила она, продолжая пытливо разглядывать свое лицо на экране. И снизошла до объяснений:
– Я сегодня иду на Спивакова.
– Что за хрен?
– Скрипач, – терпеливо пояснила она. – Знаменитый.
– Ясно… – зловеще протянул он. – Скрипочку слушать… С хахалем…
– Как ты достал! – выдохнула Ника.
Нажала на «отбой».
Не поленилась и выдернула телефон из розетки.
Она пока не решила, что ей делать с Иваном.
Когда-то, еще совсем недавно, ответ имелся один: быть с ним. Всегда… Но сейчас… Надо думать, и думать очень серьезно.
С экрана прозвучал вопрос ведущего:
– Ника, мы знаем, как много у вас работы… Не мешает ли она вашей личной жизни? И – ее бодрый ответ:
– Конечно, немного мешает.
Однако мой друг понимает, какая это ответственность – руководить салоном.
Он и сам деловой человек…
Поэтому мы всегда стараемся находить разумные компромиссы.
Ника залпом допила кофе.
Шестое чувство подсказывало: время компромиссов подходит к концу. Их с Иваном любовь себя изживала. Она отходила. Умирала.
Передача закончилась.
Ника опять вызвала горничную.
Небрежным жестом отмела ее восхищения-поздравления – обслуга тоже смотрела «Формулу победы» у себя на кухне.
– Буду в кабинете, – проинформировала Ника. – К телефону не подзывайте.
Неохота и некогда выслушивать фальшивые комплименты друзей и коллег.
– А если позвонит Вася?
(Сынуля на выходные отпросился съездить в Самару, к любимой бабушке.) Ника с едва скрываемым раздражением ответила:
– Вася сейчас – в поезде.
Надеюсь, вы помните, во сколько его нужно встретить.
Ника натянула домашний трикотажный костюмчик от Гленфилд и спустилась на первый этаж, в кабинет.
Зажгла для уюта свечи.
Ей нравилось, как их огоньки отражались в мерцающем экране компьютера.
Включила музыкальный центр – сегодня настроение для концептуальных «Blade Runner».
Взяла со стола ноутбук и устроилась с ним на диване – за столом сидеть не хотелось. А диван, зараза, был таким мягким… Впрочем, каким же еще ему быть – за двадцать-то тысяч долларов?
…Ника уже разменяла тридцатник, хотя никому об этом не говорила. Но она до сих пор не привыкла к тому, что у нее нет родителей, а у ее сына – ни бабушки, ни дедушки.
Прошли годы, но Нику до сих пор преследовал тонкий мамин запах «Шанели» номер пять. Сердце до сих пор щемило, когда в толпе она случайно замечала фигуру, хотя бы смутно напоминающую папину.
