Умом она понимала: родителей не вернешь.
И мстить за них – до сих пор некому.
Да и имеет ли смысл мстить, если жизнь вспять уже никогда не повернется?
Но Никино сердце требовало мести.
Алкало ее. И уже не могло вести себя иначе.
Поэтому Ника по-прежнему продолжала вести свое «нахимовское» расследование.
В ее компьютере имелась специальная директория – обеспеченная тремя ступенями защиты.
Здесь находилось досье практически на всех пассажиров судна.
На каждого человека был заведен собственный файл.
Файлы делились на четыре группы.
Одну, самую большую, Ника назвала «чистые». В нее входили 690 человек – спасенные пассажиры и члены экипажа.
Ника видела их всех – кого на фотографии, а кого и лично.
В принципе эти файлы теперь можно было за ненадобностью уничтожить, но Ника зачем-то хранила их.
Вторая группа состояла из списка опознанных погибших и насчитывала 358 человек.
Непроверенными оставалось 186 человек, из них примерно половина – женщины и дети.
С файлами «подозрительных» Ника продолжала работать до сих пор.
Не то что она тратила на это все свободное время и силы.
Нет.
Ника никогда не заставляла себя работать «через не могу».
Спешить ей некуда.
Да и, что говорить, боль притупилась…
Но Ника любила слова Будды: «Сорок лет – отомстить не поздно».
А с момента гибели «Нахимова» прошло только четырнадцать лет…
Недавно Ника завела еще одну группу файлов – под названием «непонятные».
По крохам, по газетным публикациям, по свидетельствам очевидцев она узнала, что на теплоходе действительно плыло еще несколько человек – сверх официально объявленного списка из 1234 пассажиров и членов экипажа.
К примеру, говорили, что один из помощников капитана без всяких документов провел на «Нахимов» любовницу.
Труп девушки в итоге подняли из бара «Варна», где любовник велел ей сидеть, когда произошло столкновение.
Сидеть и ждать.
Ждать, пока он за ней вернется. Несчастная оставалась там до самого конца, пока в бар, сметая мебель, стойку, бутылки, не хлынул поток воды…
В списке пассажиров не значился и некий генерал КГБ – однако многие пассажиры знали, что важный офицер вместе с женой, взрослой дочкой и внуком путешествует в люксе на верхней палубе.
Ника (тогда она еще была Верой) сама видела, как в тот роковой вечер на выходе из порта Новороссийск «Нахимов» нагнал катер, с которого на теплоход перешел седовласый импозантный мужчина.
Она еще тогда понадеялась, что на катере мчится Васечка-старший…
Генерал очень спешил на теплоход. Спешил, как оказалось, навстречу гибели.
Ради этого он, именем КГБ, даже остановил теплоход посреди бухты…
Были и другие подозрительные люди.
Ника собрала несколько свидетельств очевидцев.
Их показания на первый взгляд звучали не правдоподобно, – но в итоге совпали до мелочей.
Ранним утром первого сентября тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, через шесть часов после гибели теплохода, двое мокрых и перепачканных мазутом мужчин садились в машину без номерных знаков на шоссе Новороссийск – Анапа. Кто были эти двое?
Почему они так спешно, даже не вымывшись, уезжали из города? На этот вопрос не мог ответить никто – даже высокопоставленный Никин знакомец из Министерства морского флота…
…Сегодня Ника прошлась беглым взглядом по списку «подозрительных».
Наугад выбрала десять мужских фамилий.
Против каждой стояла пометка – «адресат выбыл».
Ника вывела на печать полную информацию о каждом.
Сегодня вечером она покажет этот список своей новой подруге Кате Калашниковой, которая и пригласила ее на концерт Спивакова.
У Катюши имелся очень ценный бойфренд – Паша Синичкин, частный детектив.
После концерта Ника узнает, сможет ли Паша найти этих людей. Сколько это будет стоить – для нее не так уж важно.
Ника взглянула на часы: боже мой, почти три! А она ни ванну не приняла, ни маску не сделала!
Опять подруга будет ворчать, что Ника опоздала! Она вихрем помчалась в спальню, на ходу крича горничной:
– Нинок! Ванну набери быстренько! И платье бархатное проверь!
…На Большой Никитской с ее жалкими двумя рядами – вечные пробки.
По будним дням здесь нервничают бизнесмены, опаздывающие на деловые встречи.
По вечерам и в выходные, когда в обоих залах консерватории идут концерты, а в близлежащем Театре Маяковского – спектакль, здесь тоже не протолкнуться. И тем более не припарковаться.
Свернув с Моховой налево, Ника с самого начала улицы начала искать место, где оставить машину.
Забито, все забито.
А переулки, куда можно свернуть, защищены знаками «Только прямо» и уставшими от обилия иномарок гаишниками.
«Надо было у Ивана пропуск „Проезд всюду“ выпросить, – переживала Ника, – помнится, когда-то он заикался».
Вот и консерватория.
К ней тоже не подберешься, с обеих сторон шлагбаумы.
Куда ж ей деваться?
Время близится к семи…
У памятника Чайковскому Ника заприметила свободное место.
На него претендовал чудовищных размеров джип.
Наездник джипа уже включил «аварийку» и заднюю передачу, но назад не сдавал – на парковке стояла женщина в элегантном белом плаще.
Она отчаянно жестикулировала и что-то горячо говорила водителю, высунувшему из джипа бычье рыло.
Мой бог, это же Катя! Ника одновременно нажала на тормоз, на гудок и на кнопку стеклоподъемника.
Подруга тут же замахала ей и громко крикнула джиповцам:
Я говорю вам, место закуплено!
Джип неохотно проехал дальше.
Ника тут же припарковалась, выбралась из машины и кинулась к подруге обниматься.
Ну ты даешь, Катрин!
Катюша, веселая и раскрасневшаяся после выигранной битвы за парковочное место, похвасталась:
– Я ж тебя, Ник, знаю. Вечно опаздываешь. Припарковалась бы где-нибудь на Тверской, потом пешком бы топала – все первое отделение.
Так что я уже минут десять тебе место держу. Всем говорю, что депутат приедет.
