предприятия «Красотка».
С офисом вопрос тоже решился быстро.
Однажды вечером Иван с видом заговорщика заявил:
– Нашел я тебе местечко под салон.
Сто квадратов, и аренда грошовая, триста баксов за метр. Ника фыркнула:
– Где-нибудь в Люблино? В Братеево? Иван надменно сказал:
– На Кропоткинской!
Там двухэтажный особняк, но арендовать его целиком мы не потянем, дорого.
Да и ни к чему.
Но к этому дому есть пристройка, с отдельным входом.
Как раз то, что тебе нужно.
Четыре комнатухи, от метро близко, парковка удобная. Берешь?
Ника бросилась к Ивану целоваться, спросила восторженно:
– Но как тебе удалось?! Так дешево?
Он ответил в обычной надменной манере:
– Искать надо уметь!
– Поехали! – потребовала она. Иван хохотнул:
– Куда, дура?
Ночь на дворе!
Он с довольным видом выслушал ее благодарности и вскользь добавил:
– Только там ремонт сделать надо.
…Наутро Ника поднялась с восходом солнца.
Прыгнула в свой запотевший от ночной росы «БМВ» – тогда она еще ездила на старой модели – и помчалась по указанному адресу. Долго блуждала в тихих утренних переулках. Вот вроде нужный, Сеченовский.
Но где же дом?
Табличек с номерами нигде нет.
Вот особняк с евроремонтом – мимо.
Вот жилая современная громадина…
Она несколько раз прошлась по переулку туда-сюда, прежде чем ее взгляд остановился на обшарпанном здании, затерянном в глубине двора.
Двухэтажный особнячок, перекошенный от старости.
Сбоку – пристройка, с виду комнаты на четыре. Но ведь она явно идет под снос! Форменная рухлядь!
Особнячок погибал.
Окна выбиты, краска облупилась.
Из пустых глазниц воровато выглядывает бездомная кошка.
И ЭТО Иван называет косметическим салоном?! Она с опаской потянула дверь в свою пристройку. Не заперто. Не успела Ника войти, как провалилась в здоровую щель между паркетинами, чудом каблук не отвалился.
Пробираясь меж грудами строительного мусора и пустых пивных банок, она осмотрелась.
Вот тебе и салон!..
Стены в подозрительных разводах, с потолка, противно шурша, осыпается штукатурка. Парочка крыс, нимало не смущаясь Никиным присутствием, занималась в уголке брачными играми.
Первой мыслью было: натуральный бомжатник. Потом появилась злость на Ивана – да что за человек он такой?!
И когда Ника наконец привыкнет к его выходкам?
Вчера, как он сказал ей про новый офис, она весь вечер чуть не танцевала.
Рыбный пирог ему, гаду, испекла. В постели кувыркалась до изнеможения (именно – кувыркалась, сам-то Баргузинов возлежал, как барин, только покрикивал: «Эй, шевелись, веселее!»). И это – салон? Не сегодня-завтра особнячок вообще рухнет от старости. Никакой ремонт ему не поможет.
Ника вытерла злые слезы, шуганула наглых крыс, вышла на улицу, осмотрелась. Во дворе тихо, не по-московски спокойно. Пахло, как ей показалось, стариной.
Того и гляди из подъезда выйдет барчонок в матроске и с ним – гувернантка из прошлого века в пышном платье и с мини-зонтиком.
Не будем пороть горячку.
Иван, конечно, нахал, но – не дурак. Арендовать дом, предназначенный под снос, он бы не стал.
Снятая Баргузиновым пристройка стоит отдельно, с самим особняком ее соединяет галерея с выбитыми стеклами.
Галерею Ника починит.
А дом будет выдавать за раритет, памятник архитектуры восемнадцатого века.
Почему не отреставрирован?
А тут хотят музей ужасов сделать.
Как лондонский «Донжон».
Будет пользоваться бешеной популярностью! Так что спешите, дамы и господа, пока все абонементы в мой салон не разобрали.
'Да, – думала Ника, осматриваясь, – тут фундамент укреплять надо. И крышу крыть заново.
По паре тысяч за квадратный метр на ремонт уйдет, это минимум.
Скорее даже по две с половиной.
Так что надо посмотреть договор аренды и лучше выкупить пристройку в собственность.
А то я тут все расфуфырю, а через годик попросят очистить помещение'.
Ей все больше нравился тихий двор с вековыми задумчивыми липами.
В утренних лучах древний особняк принимал особое, неземное очарование.
Что-то в нем есть, в этом доме, какая-то приятная аура. Наверняка, фантазировала Ника, когда-то здесь жил богатый купец, и была у него красавица-дочка, и решил он выдать ее за пожилого урода, а она… «Хватит, – оборвала себя Колесова. – На дом мне плевать. Главное, что мне моя пристройка нравится».
Она создаст здесь элитнейший из элитных салонов красоты. Создаст!
И – ведь создала!
… – Вас что-то беспокоит? – мягко спросил ее Евгений Петрович.
Ника приветливо улыбнулась.
Он определенно начинал ей нравиться – голос звучит мягко, а глаза – такие внимательные…
Она отпила глоток «Киндзмараули», ответила:
– Да нет, все в порядке. Просто задумалась. Что называется, погрузилась в воспоминания.
– Воспоминания – приятные? – требовательно поинтересовался Кислов.
– Ага, – улыбнулась Ника.
– Вспоминала, как я прорабом работала… Когда помещение под салон ремонтировали, рабочие- хохлы однажды в запой ушли. Сначала я думала их просто выгнать, потом…
Потом устроила им вытрезвитель. Включила ледяную воду и стала поливать из шланга.
Они орут, матерятся – а никуда деться не могут, комнатка маленькая. Ничего, протрезвели…
– Да, я об этом слышал, – кивнул Кислов.
– Откуда? – удивилась Ника.
Он пояснил:
– Взял у коллег рабочие материалы «Формулы победы».
– Я польщена таким вниманием… – протянула Ника.
– Ну а как же, – серьезно сказал Кислов.
– Мы ведь теперь – в одной связке.
Его тон мгновенно изменился.
