не то, что было! Это все – тоже выдумка! Все эти новости – тоже придумали! Всякие там имиджмейкеры, рекламщики, пиарщики придумали и кормят этим нас с вами!.. Понимаете, товарищи, мы живем в мире выдумки! Она, выдумка, окружает нас со всех сторон. Она реальней, чем правда!..
– Да в чем же суть?! – с нетерпеливой ревностью воскликнул Буслаев – при полном невмешательстве Петренко.
– Да в том, – азартно воскликнула Варя, – что количество выдумок наконец-то, согласно законам старины Маркса, перешло в качество! Понимаете?.. Обратная связь стала мощнее, чем прямая! Теперь уже не придуманное отражает реальность. Наоборот: реальные события отражают выдумку!.. Сперва – выдумка, потом – реальность!
Варвара победоносно оглядела старших товарищей. Те молчали. Девушка слегка смутилась и оговорилась:
– Нет, конечно, это происходит не всегда. И не со всеми. Далеко не со всеми… Пока это опережение выдумки над реальностью персонифицировалось в одном человеке!.. В Данилове!.. И он может – наверное, сам того не желая! – превращать то, что он выдумывает, в реальность!.. Сперва, в случае с горящим деревом или самоездящим автомобилем, у него эта способность проявлялась как-то криво, искаженно, словно телевизор с сильными помехами. А потом – когда он ушел от нас в Шереметьеве – его талант стал действовать напрямую!.. Он придумал, что уходит от нас, и ушел! Вот оно в чем дело!
Варвара торжествующе закончила. Ее лицо раскраснелось.
– Яркая версия, – похвалил Петренко. – А при чем здесь Козлов?
– А ни при чем!.. Точнее – при том, что он первый заметил способности Данилова. И попытался использовать их в своих целях.
– И что же вы, товарищ лейтенант, – спросил Петренко, – предлагаете с ними со всеми делать?
– Козлова – отпустить. Данилова не тащить и не пущать, – Варвара бросила уничижительный взгляд на Буслаева, – а сотрудничать с ним. Исследовать его способности. Применять их, так сказать, в мирных целях.
– Я понял вас, спасибо, – сказал Петренко.
Версия Кононовой ему нравилась – но она являлась совершенно бездоказательной. Тем более другой у него не было. Разве что та, какую поведал молодым людям – и им, комконовцам, – господин Козлов.
Подполковник взглянул на часы. О том, что мотоциклист найден, ему пока так и не сообщили.
Подполковник вздохнул. До истечения ультиматума, объявленного этой девчонкой Нарышкиной, оставалось меньше часа. А угроза гласностью – сильнейшая угроза. Он слишком хорошо помнил, какой грандиозный втык устроил ему генерал Струнин зато, что произошла утечка через Си-эн-эн о спящем доме на Металлозаводской. (Слава богу, что тогда удалось не допустить дальнейшего расползания информации, а также циркуляции слухов. На Запад же ушло добротно сработанное ребятами из отдела «Д» (дезинформации) интервью главного санитарного врача Москвы об отравлении некачественным спиртом. Западники, считающие, что русские только и делают, что пьют – причем все вместе, целыми многоэтажными домами, – кажется, поверили.
Но теперь утечка информации – если девчонка говорит правду, а она, похоже, говорит правду – может быть слишком серьезной. И разглашения такого масштаба допустить ни в коем случае нельзя.
А это означало одно. Разбираться, кто такой Данилов – пророк, лжепророк, ясновидец или экстрасенс, а может, писателишка с необычайными способностями, выражающимися в том, что он может влиять своими выдумками на реальный мир, – придется потом. А сейчас, кем бы он ни оказался, с ним и с его девчонкой надо договариваться.
Договариваться по-хорошему.
Эпилог
В середине мая Алексей и Наталья созвали родителей на семейный совет.
В квартиру Нарышкиных прибыл из Южнороссийска шкафоподобный и громкий Лешин папа, Сергей Владиленович Данилов. За чашкой дорогого английского чая он вдохновенно расписывал прелести своего города: «Море! Солнце! Виллу цветами уберем! У меня пляж свой, ночью купаться будем!»
Максим Петрович и Елена Витальевна Нарышкины неуверенно переглядывались. Алексей прошептал в Наташино ушко: «Ну, насчет виллы он загнул… Обычный домик… И пляж там не свой, а общий – просто народу мало».
А Сергей Владиленович продолжал:
– Видел я, как у вас тут в Москве женятся. По пять минут на пару!.. Поточное производство! Конвейер!.. Полный загс невест!.. Как бы Наталья среди них не затерялась…
– Не затеряется! – уверенно сказал Алексей.
А Наташа просительно посмотрела на родителей:
– Может, и правда, на море?
– А наши гости? О них ты подумала? – строго спросила Елена Витальевна.
– Всем билеты оплачу! – загорячился Данилов-отец.
…Алексей не питал иллюзий, почему папаня хочет справить свадьбу именно дома, у себя, в Южнороссийске. Мечтает пыли всем в глаза понапускать. Еще бы – новообретенные столичные родственники – большие люди. Леша легко мог представить, как папаша шелестит в ухо мэру Южнороссийска (тот всенепременно окажется в числе приглашенных):
«Кум мой – журналист. Международник. А кума, теща Лешкина, – профессорша. В Москве, в институте гинекологии. Так что появится нужда в наследничке, чтобы все по высшему разряду, – смело обращайтесь прямиком к нам».
Сначала Алексей твердо решил стоять насмерть и играть свадьбу в Москве. Но Наташу будущий свекор околдовал. Она внимательно слушала, что в загс они поедут в открытом лимузине 1939-го года выпуска («мой друг раритетные машины реставрирует»), что в этот день регистрировать будут только их, что перед праздничным ужином они поедут кататься на яхте по Цемесской бухте…
Елене Витальевне идея тоже начала нравиться.
– Мы на море – я имею в виду на нашем, на Черном, – уже сто лет не бывали… – размечталась она.
Наташа легко догадалась, почему мама приняла ее сторону. Будет свадьба в Москве – это же сколько хлопот! Ресторан заказывать, меню выбирать, закупать спиртное… Работа побоку, знай себе решай хозяйственные вопросы. А Елена Витальевна, Наташа в этом не сомневалась, всегда предпочтет хозяйственным проблемам какой-нибудь сложный медицинский случай.
– Ну и чудненько! – тут же откликнулся будущий кум. – В июне свадьбу и сыграем. Я сам за них заявку подам.
Максим Петрович еле уловимо поморщился. Ох уж эти напористые провинциальные родственники! Он для себя решил держаться подальше от «кума», бесцеремонного бизнесмена.
– Нет, в июне нельзя. Мне поступать надо, – строго сказала Наташа.
– В МГУ пойдешь, дочка? – уважительно поинтересовался Данилов-старший.
– Попробую.
Наташа слегка смутилась из-за слова «дочка». Нет, «папой» она его называть не будет!
…Свадьба состоялась шестнадцатого июля.
Наташа прилетела в Южнороссийск четырнадцатого. Сразу после последнего вступительного экзамена. Она была счастлива, что может примерить на себя гордое звание «студентка». Но переживала из-за того, что выходит замуж в тощем и бледном виде – готовилась она, как сумасшедшая, и даже на дачу, хотя бы к подмосковному солнцу, ни разу не выбиралась.
Пятнадцатого утром Наташа, Алексей и его отец пили кофе на веранде кирпичного замка с видом на море. На кромке пляжа маячили фигуры курортников.
– Тут все такие загорелые, – с завистью сказала Наташа.
