спальне. Сзади был охранник – тот самый черноокий «испанец», которого она так долго хотела и соблазняла.
В зеркало она видела его искаженное страстью лицо.
«Испанец» входил в нее все глубже и глубже. «Боже, какой же он у него огромный», – мелькнуло у Людмилы.
Она снова закричала от разрывающей все внутри, затопляющей ее сладкой боли.
Татьяна улетала в Париж.
Она не любила, когда в аэропорту собиралась толпа провожающих. Зачем?
Все слова сказаны. Все напутствия выслушаны, и говорить уже не о чем. Она, Таня, – отрезанный ломтик. Одной ногой в других краях. А те, кто остается, лишь грустно ждут, когда, наконец, объявят посадку… Однако в этот раз Таня согласилась, чтобы в аэропорт ее сопроводили мама и отчим. А подбросить их до Шереметьева вызвался на своей «восьмерке» Павел Синичкин.
Юлия Николаевна, Валерий Петрович, Паша и Таня со стороны выглядели как современная дружная семья. Мама, как всегда, одета с иголочки. Отчим тщательно выбрит и благоухает респектабельным одеколоном. И дети смотрятся так, как надо: мужественный Павел с элегантно-небрежной щетиной. Очаровательная Таня в походных джинсах и с рюкзачком вместо дамской сумочки.
По настоянию ответственной Таниной мамы в Шереметьево они выехали заранее. До начала регистрации оставалось еще минут сорок, и было решено не болтаться бесцельно по суматошному залу вылета, а провести время в ресторане.
Ресторан на четвертом этаже аэропорта походил на огромное озеро с бесчисленным количеством парусников-столиков, застеленных белыми скатертями. В отличие от переполненных кафешек в зале отлета, в просторном и гулком зале, не было никого, кроме заспанных официанток, которым явно не хотелось приниматься за работу. На призывные жесты девушки не реагировали, и Валерию Петровичу пришлось гаркнуть своим сочным басом:
– Красавицы, оторвитесь на минутку. Официантки уважительно взглянули на его массивную фигуру и откомандировали к их столику у окна с видом на взлетную полосу самую молоденькую.
– Всем по чашке кофе! И вы свободны, – весело попросила Таня.
Официантка облегченно вздохнула, быстро принесла кофе и вернулась к своим приятельницам.
Таня отпила глоток. Кофе был отвратительным, но она даже не поморщилась. После пережитых приключений Татьяна научилась ценить даже такие маленькие радости, как невкусный кофе в огромном неуютном зале.
– Опять наша лягушка-путешественница уезжает, – уже в который раз за сегодняшний день вздохнула мама.
«Сколько можно повторять», – мелькнуло в голове у Тани, но она сдержалась и ласково сказала:
– Ну, мамик, ты же скоро приедешь! Я тебя к своей косметичке отведу! На «Пежо» прокачу!
– А этот твой «Пежо» просторный? – с напускной озабоченностью поинтересовался Валерий Петрович.
– Поместишься! – успокоила отчима Таня. Она постаралась ничем не выдать свою радость от того, что Валера, кажется, тоже собирается приехать к ней. И приехать – вместе с мамой. Только бы ему удалось наконец получить загранпаспорт!
Павел с улыбкой наблюдал за ними. Казалось, ему искренне хотелось, чтобы в этой глубоко симпатичной ему семье все было хорошо.
Таня подтянула свой рюкзачок, который она небрежно бросила возле столика. Достала довольно объемистый сверток. Газетная бумага была перевязана капроновой ленточкой. Она хитро взглянула на Павла:
– Поражаюсь твоему хладнокровию!
И через стол подтолкнула сверток в его сторону.
– Извольте получить гонорар. Валерий Петрович оценивающе взглянул на объемистый пакет:
– Ото, Паша… Поздравляю.
Таня хмыкнула:
– Вся сумма – десятками. Других денег в банкомате не было. Я вчера часа три снимала…
Ей хотелось добавить: «Все в этой России через задницу», но она сдержалась. Пусть плохо, пусть через задницу – только почему же тогда ей так не хочется отсюда уезжать?
Самолеты на взлетной полосе за окном по-слоновьи суетились и взлетали один за другим. Официантки по-прежнему болтали в своем закутке.
– Не пора ли на досмотр? – обеспокоилась Юлия Николаевна.
– Давайте посидим еще! – попросила Таня. Ей было безумно хорошо здесь, в просторной тишине ресторанного зала, – в компании самых близких людей. Павла Синичкина после пережитых приключений она тоже считала почти что родным братом.
Ей было хорошо – просто помолчать под теплыми взглядами своих родственников.
Но уютным семейным посиделкам быстро пришел конец. Гулко хлопнула тяжелая входная дверь. В ресторан стремительно ворвался и заскользил по натертому паркету раскрасневшийся Дима Полуянов.
– Я так и знал, что вы здесь! – закричал он на весь полупустой ресторан прямо с порога. Таня радостно вскочила ему навстречу:
– Ты все-таки приехал! Дима поспешно уселся за их столик. Ни следа от пережитых ужасных испытаний не осталось на его лице. Дима был, как прежде, элегантен, розовощек и азартен. А еще чуть- чуть нетрезв и как-то лихорадочно весел.
Павел, который видел его впервые, подумал:
«Неудивительно, что с ним постоянно что-то происходит».
На официанток явление молодого ясноглазого парня произвело впечатление, и они тут же откомандировали к их столику лазутчицу. Дима погладил девушку по руке:
– Кофе… с шампанским, лапушка.
– Какое шампанское? – уважительно поинтересовалась официантка.
– «Вдову Клико», если есть.
– Нет, Дима, мы пить не будем, – строго сказала Юлия Николаевна. Она уже давно была не в восторге от Полуянова – вечно с ним связаны какие-то дикие приключения.
– Так повод есть, Юль Николавна! Он бережно вынул из сумки гранки и гордо протянул их Тане:
– Гляди! Завтрашний номер.
Таня выхватила страницу и восхищенно уставилась на свою собственную фотографию, которая занимала чуть ли не половину полосы. На оставшейся части газетной страницы помещалась статья с интригующим заголовком: «Мафию победила… девушка».
Татьяна быстро пробежала глазами статью и сказала Диме с укором:
– Классно, конечно… Но ты все преувеличил. И мою фотографию – тоже.
– Око за око! – отпарировал Дмитрий. – Помнишь твое объявление?
Рекламный отдел до сих пор балдеет…
Дмитрий разлил шампанское и отсалютовал бокалом Тане:
– Старуха, за тебя! Ты меня опять спасла! Татьяна ответила ему в тон:
– И за тебя, старик! Ты меня опять прославил! Тут по громкой связи объявили посадку на Танин рейс…
