приятны ее смущение, и заюлившие глаза, и нервная дрожь рук.
'Фу, стерва я, – с осуждением подумала Надя. И тут же себя оправдала:
– Нет. Это Полуянов – стервец. Это ж я не по своей воле, а его задание выполняю!' На душе сразу стало полегче.
– Ну что, Машуткин, расскажешь?
– Надя уже Не сомневалась, что с Машей – нечисто.
Только вот что?
– Иди ты знаешь куда! – на всю курилку рявкнула Машка. Кучковавшиеся в другом уголке профессора дружно наградили ее уничижительными взглядами.
Машка, резко развернувшись, вихрем вылетела из курилки. Надя вежливо улыбнулась в ответ на сочувственные взгляды профессоров. Рассеянно откинулась на банкетке: 'Ну, и чего я добилась? – И сама себе ответила:
– Да ничего! Только одного: Машку нужно колоть – и побыстрей. И немедленно писать Полуянову'.
* * *
Дорогой Димочка! В последние два дня я вела жизнь на' стоящего частного сыщика. Устала, как Родион (если весь день в лесу бегал), но врать не буду – детективная служба мне понравилась. Начну с того, что позавчера мы с твоим другом Сашкой покупали наркотики.
Надя перечитала последнее предложение и гордо распрямила плечи: хорошо у нее получается! Прямо настоящая журналистская вводка! Димка оценит!
Как ты, Дима, понимаешь, Саша предпочел бы менее экстремальное времяпрепровождение, но я сослалась на твою просьбу, и он просил передать, что просьб он от тебя ожидал только дурацких.
А на самом-то деле Сашка просто пробурчал в адрес Димы: 'Вот говнюк!' Впрочем, немедленно за грубое слово извинился…
Саша встретил меня после работы на своем 'Опеле'
(между прочим, привез в термосе очень вкусный зеленый чай). Мы подождали в машине, пока выйдет Машка. Я ее показала ему – она как раз шла к метро одна и явно спешила. 'Домой девушка торопится', – решил Саша. Но все-таки мы поехали на Никольскую улицу, к первой аптеке.
Саша сказал, что он очень надеется, что мои подозрения не имеют никаких оснований. Однако вышло все, как я и предполагала.
Я ждала Сашу в кафе, он оставил мне свои деньги и ключи от машины на случай, если его задержат, а сам пошел к аптеке. Просил вызволять его, если он через полчаса не появится. Но все закончилось благополучно, он вернулся, взволнованный, и принес розовую коробочку с лекарством, называется 'клоназепам'. Саша купил ее у Марии за десять долларов. Сказал мне, что это не наркотик в полном смысле этого слова, но сильный транквилизатор, который в аптеке ни за что не дадут без рецепта. А если пить его для удовольствия, то появятся легкость и глюки. Прежде чем покупать, Саша понаблюдал за Марией и сказал мне, что она – явно профессионал, работает осторожно и грамотно. Она и сама ему об этом сказала: 'Я тут давно, все ходы-выходы знаю'.
Сашка велел мне этот самый ..зепам выбросить, но я оставила его себе. Так что обращайся, когда захочется глюков. Кажется, ведь ненаказуемо – хранить дома снотворное ? Это же не наркотик…
Саша говорит, что личный доход Маши должен примерно составлять половину от ее выручки, по его прикидкам – долларов пятьдесят за вечер. Он сказал, что лично ему ясно, откуда у Машки деньги, однако мне хотелось большей уверенности. Ведь считается, что, если человек оступился, он способен на все, верно? Потому я не исключала, что Мария причастна также и к краже рукописей. Ведь раз наркотики – значит, и убить, и у красть может. В общем, я попросила Сашу подвезти меня к метро, вроде я домой еду – а потом взяла и вернулась к первой аптеке.
'Еле отвязалась от Сашки, – вспомнила Надя. – Все в кино меня звал. Написать, что ли, Диме? Ладно, это лирика. К делу'.
…Я сразу заметила Машку. Подождала, пока она договорится с очередным клиентом. Подхожу к ней и говорю: что ж ты, Маха, людей обсчитываешь? Она на меня смотрит, глаза испуганные, лепечет: 'Чего тебе? Что ты ко мне пристаешь ?!' А я ей в нос – этот клоназепам, вот, говорю, недостача, в коробке всего десять таблеток, а на упаковке написано – тридцать. И тут она отступает, глаза испуганные.., и вдруг говорит, грустно так: 'Дура ты, Надька'. Я удивилась: 'Почему ?' А она громко, в голос:
'Неужели ты эту дрянь ешь?! Как все эти?' И вижу в ее глазах: и разочарование, и жалость, и презрение. И тут я поняла – считай, что на уровне интуиции – она, Машка, к нашему делу непричастна.
Изноешь почему ? Из-за ее первой реакции: она не за себя испугалась – что я ее сдам. Она меня пожалела – что я тоже наркотики употребляю. То есть не сволочь она, Машка, – просто ее наша бедная жизнь достала… Пошли мы с ней в ту же кафешку, где только что с Сашей сидели.
Машка плакала, все причитала, что не может она прожить на нашу зарплату, что надоело ей ходить в обносках, а таблетки свои она только взрослым продает, а подросткам отказывает.
Вранье, конечно – но бог ей судья, я ее закладывать не буду (хотя, наверное, должна бы).
А насчет рукописей она мне здоровьем родителей поклялась, что ничего не знает. И это похоже на правду. К тому же тут еще психологический момент: Маша, на мой взгляд, не такой человек, чтобы скрывать свои доходы.
И если б она получила крупную сумму за кражу рукописей, я тебя уверяю: костюмчиками она бы не ограничилась, сразу бы приехала на 'Мерседесе'. В общем, одно дело я, считай, раскрыла (только ни славы мне за это, ни грамоты). Теперь напишу про Наташку – ту, что на 'Ауди' стала ездить…
* * *
Голливудская маска сработала замечательно, и на вечеринке в честь Наташиного дня рождения Надя с удовольствием чувствовала: она выглядит всех свежее, моложе и утонченнее.
В квартирке было не повернуться. Крошечную кухню заняла мама Наташи (строгая дочь велела ей не тревожить гостей), а в единственной комнате стало совсем тесно из-за вынесенного в центр стола и суетившихся вокруг него девчонок. На столе, в окружении бутылок, гордо желтела нарциссами подарочная корзинка от директора библиотеки.
Никакого жениха, конечно, не оказалось, только свои – сотрудницы 'исторички-архивички'. 'Бабулек' – работниц со стажем – Наташа решила не приглашать, и молодой состав с нескрываемым удовольствием покуривал и употреблял вульгаризмы, не рискуя при этом нарваться на укоры старшего поколения. Именинница веселила гостей анекдотами – кажется, из книги '1001 история про Вовочку'. Приглашенные радовали ее тостами – чаще в высокопарных стихах.
Одна Машка не веселилась, сидела подавленная, поглядывала на Надю тоскливыми, преданными глазами и все порывалась подложить ей то колбасы, то салату.
'Хватит дергаться, дура!' – сердито прошипела ей Митрофанова. Вот уж нажила проблем на свою голову, бедная Машка теперь ее бояться будет. Да и девчонки подозрительно поглядывают – с чего это злоязыкая Мария перед безответной Митрофановой на цирлах ходит?
Надя глазом хозяйки оценила стол. А угощение-то встало Натке недешево! Омаров-лобстеров- мидий, конечно, не наблюдалось, но красная икорка имелась – и неплохая икорка, судя по вкусу, не с рынка. Колбаскинарезки, красная рыба (семга вместо традиционной кеты) и даже, гвоздь программы, литровая бутылка мартини.
Девчонки от выпитого и от вкуснятины раскраснелись, расщебетались. Подтрунивали над Наташкой – всю, мол, зарплату на угощение спустила, теперь до конца месяца голодать будешь. Именинница довольно улыбалась: 'Ну, вы ж в беде не бросите, подкормите кто чем сможет!' Наде казалось, что Наташкины глаза при этом смотрят насмешливо…
Митрофанова сегодня больше помалкивала – слишком много мыслей накопилось, не до шуток с хохотом.
Она незаметно переставила поближе к себе тарелочку с бутербродиками и налегала на давно забытую икру, справедливо рассудив, что Наташка, тайком осваивающая 'Ауди', от ее аппетитов не обеднеет.
После того как выпили по второй, разговор, как всегда бывало на таких посиделках, свернул на
