Хидри даже не удостоила его ответом. Ответил один из ее помощников:
— Это мираж.
Батен посмотрел на мираж. Мираж казался близким и до боли вещественным.
— Может, пальнем в него ракетой? — предложил кто-то на палубе.
Идею не поддержали.
Жуткая Пустыня казалась совершенно безжизненной: ни травинки на будто отполированных черных склонах, ни птицы над береговой линией.
Сигни рассматривала берег в подзорную трубу; ее коллега держал в руках раскрытый том портуланов.
— Похоже, вот это место, — сказала Сигни, отводя от глаз трубу и показывая пальцем на карте. — Скалы-Близнецы и Скала-Волна. Если бы мы действительно были близко к ним, имело бы смысл подойти к берегу и набрать самородной серы в одной из ям-ловушек. Имеется также большой запас глауберовой соли.
Таласары в очередной раз удивляли Батена: Жуткая Пустыня была для них не пугалом, а чем-то вроде кладовой для химической лаборатории. Она была для них не плоской как стол страной, простирающейся на многие сотни миль, а узкой береговой полосой, где среди изъеденных морем скал ночной бриз оставляет принесенную из глубины пустыни пыль; по какому-то чародейному велению каждая пылинка откладывалась в отведенное для нее место: сера — к сере, сода — к соде, нафталин — к нафталину. Таласары из десятилетия в десятилетие снаряжали экспедиции вдоль берегов Жуткой Пустыни, пытаясь найти для себя источник металлов, но пока обнаружили лишь ловушки с магнием, вольфрамом и ртутью. Кстати говоря, экспедиция, обнаружившая ртуть, отравилась ее парами практически поголовно: целыми остались лишь шкипер, не съезжавший на берег, и один из матросов; тот участок берега был обозначен как Берег Ртутной Смерти, и все лоции рекомендовали обходить его далеко морем. Таласары предпочли бы найти железо или медь, но найденные ямы с этими металлами давали лишь несколько фунтов вещества в год, из-за чего, естественно, не стоило гонять корабли; вольфрам же был найден буквально тоннами, только вот куда его столько? А вот магний и сопутствующую ему магнезию таласары применяли у себя и перепродавали имперцам; в Столице и не подозревали, что частые фейерверки сжигают магний, доставленный из Жуткой Пустыни…
Мираж продержался весь день, только ближе к полудню начал мерцать, то и дело исчезая на какое-то мгновение, но как только тени начали удлиняться — опять обрел видимую и почти осязаемую вещественность. Так .он и торчал по правому борту до самого заката, а стоило солнцу зайти за него, как он вспыхнул ярким фиолетовым пламенем и с огромной скоростью побежал к кораблю. Сказать по чести, Батен немного испугался, когда увидел несущуюся на корабль стену огня; пламя налетело на тримаран, стало жарко, очень жарко, но потом повеяло холодом и призрачная стена огня побежала к далекому горизонту.
Батен ошарашенно огляделся. На катамаране пожара не было: медные детали не нагрелись, и паруса не расплавились. Хидри взяла рупор и громогласно с наивозможной язвительностью пристыдила команду и пассажиров: то, что мираж оказался с фокусами, не дает им права сейчас стоять с раскрытыми ртами.
— Что, не видели ни разу, как Аха-колдун пугает? — завершила она ехидный упрек. — И предупреждаю: если кок сожжет ужин, виновата будет вся команда.
Кок, спохватившись, побежал спасать ужин, команду, а заодно и самого себя.
Тут как-то сразу, как это бывает в этих водах, стемнело, и только у восточного горизонта уходила вдаль лиловая волна огней.
Даже издали, когда главный остров архипелага Ботис только-только появился вдали темно-сизой полосой, вытянувшейся вдоль всей линии горизонта, стало очевидно, что прибрежные скалы на всем протяжении береговой линии спускались к самой воде почти отвесно. Это сразу напомнило о Таласе, хотя скалы были лишь слабым подобием Стены, а ничего подобного Отмелям вовсе не наблюдалось. Батен, с интересом рассматривая остров в трубу, думал, где же Хидри собирается здесь приставать? Но все оказалось просто. Хидри, осмотрев береговую линию, по какич-то виденным только ей ориентирам определилась и скомандовала «Ушку» забирать вправо, и не менее чем через час перед взором команды открылась просторная бухта, отгороженная от Океана полосой рифов и скалистых островков.
Здесь экспедиции пришлось задержаться на несколько часов. Для разведки прохода в бухту были высланы несколько шлюпок, на одной из которых ушла сама Хидри. Во время вынужденного безделья незаменимая Сигни объяснила Батену, что остров, по мнению побывавших на нем с первой экспедицией специалистов, скорее всего представляет собой выступающую над водой вершину древнего огромного вулкана, а бухта — его кратер, размытый с одной стороны. Батен удивился размерам кратера: бухта была слишком уж широка для кратера, на что Сигни пожала плечами, сказав, что, возможно, это и не вулканический кратер, а след падения огромного небесного камня, вроде тех, что иногда падают сверху, просто камень был очень-очень большим; а вообще — утверждать что-то еще рано, данных мало…
Рифы «Спрут-Громовержец» преодолел на волне прилива, прошел между двумя красными скалами и по узкому и мелкому проходу вошел в бухту; «Ушко» вошло следом.
Эта просторная бухта была выбрана еще в прошлую экспедицию именно потому, что была единственно удобной: от моря ее отделяла цепь рифов — подводных и осыхающих, а также цепью маленьких скалистых островков, на которых в обилии гнездились птицы, черепахи и большие ящерицы. Посреди залива лежал холмистый, почти плоский длинный остров побольше, вполне пригодный для разбивки постоянного поселения. По данным предыдущей разведки, здесь можно было жить постоянно: на острове бил ключ, вода в котором была чуть солоновата, но вполне пригодна для питья, было много растительности, мелкой дичи и птицы, в достатке строительного материала для жилья — камни, песок и известка из кораллов; а волны даже в штормовой прилив его не затопляли. Аборигены, однако, мнения таласар, видимо, не разделяли, и остров оставался необитаем, что для целей экспедиции было как нельзя кстати.
«Спрут-Громовержец», максимально уменьшив осадку поплавков, для чего пришлось переправить часть груза на остров при помощи лодок, подошел почти вплотную к берегу, чтобы, когда придет отлив, встать на поплавки и уже посуху произвести полную разгрузку и провести необходимый текущий ремонт; в дальнейшем планировалось построить здесь нормальный пирс, с которого флагман будет ходить в походы и разведку к другим островам, а затем и основать порт, верфь и прочим образом капитально благоустроиться. Именно здесь, на острове планировалось основать будущую столицу таласских колоний Ботиса.
«Ушко» сразу стало на якорь возле главного острова. На берегу решено было основать второе, малое поселение, предназначенное для рудной разведки, торговли и завязывания связей с аборигенами. К слову, эту идею — основать саму колонию на отдельном острове, а на главном лишь малое поселение, высказал сам Батен, обосновав это целями пущей безопасности. К нему прислушались, хотя некоторые считали такую меру чрезмерной.
Батен предпочел бы поселиться как раз на главном острове, но его мнения никто не спрашивал: считалось, что он может быть незаменим при постройке фортификаций большого форта и вообще для консультаций, на что возразить ему было нечем. Однако надежды потом перебраться на главный остров, где он должен был пригодиться, когда придется строить поселки у рудника и около верфи, Батен пока не терял. Поэтому он пока помалкивал и безукоризненно выполнял все, что ему поручали.
Аборигенам бухта, видимо, не казалась такой уж уютной — слишком в ней было мало удобных мест для морского промысла, которым они занимались. Поэтому они здесь попросту не селились. Однако весть о прибытии в бухту двух больших-больших лодок неведомым образом моментально разнеслась по острову, и не успели прибывшие начать обустройство на новом месте, как целые деревни смуглых и, даже по таласским понятиям, скудно одетых низкорослых людей начали спускаться по крутым тропкам, толпиться на берегу напротив «Ушка», а самые отчаянные, на хлипких плотиках, переправлялись на островок, посмотреть на пришельцев поближе.
Не только Батен, но и многие таласары впервые видели аборигенов вблизи, и работа по первичному обустройству лагеря на время приостановилась.
Аборигены не только издали выглядели как дети, они казались детьми вблизи. Тонкокостные, с длинными руками, с мускулистыми ногами, казавшимися коротковатыми для плотного тела, с
