Он быстро спрыгнул с лошади, бросил поводья подбежавшему офицеру из своего отряда и стремительно прошел в сумрачное помещение представительской залы; следом вошли несколько офицеров и князь Антенор Мунит с женой.
В просторной зале было скорее холодно, чем прохладно; свет сюда проникал уже ослабленным цветными стеклами расположенных очень высоко под потолком окон; гуляющие сквозняки шевелили легкую ткань знамен и развешанные по стенам гобелены.
— Где ваша дочь, князь? — отрывисто спросил Сабик. — Где княжна Аойда?
— Колдун увез ее, ваше высочество, — ответил князь Антенор. — Ее и нашего сына Линкея.
Княгиня Пандроса протянула свиток; Сабик взял, развернул и прочитал, закипая от ярости. Документ был оскорбителен по своей сути, хотя формально это была брачная запись о союзе Абраксаса Ахеа с княжной Аойдой Мунитой; колдун и здесь именовал себя Великим государем.
— Как вы могли такое допустить?! — процедил сквозь зубы Сабик, чуть не комкая этот смехотворный брачный контракт; у него появилось большое искушение порвать пергамент и бросить клочки на пол, но он вовремя спохватился. Так или иначе, эта дурацкая бумажка подтверждала замужество княжны и ее уничтожение не пойдет на пользу чести Аойды.
Князь молчал, зато смело и горько выступила вперед княгиня Пандроса:
— Князь, неужели вы допускаете, что если бы мы были в здравом уме, то могли допустить бы такое кощунство?
Сабик не ответил.
К вечеру, когда город был осмотрен, сидя в кабинете, который Сабик определил себе резиденцией, он задумался. Он представил себе не этот город, объятый отчаянием, а другие, большие города на Юге, богатые области, где значительное население… Горе и скорбь тех, кто попадется на пути Абраксаса. И все, что требовалось, чтобы не допустить этого, — расчистить перед Абраксасом коридор миль в двадцать— тридцать шириной. Если он действительно продвигается прямиком к Ар-и-Диу, как предполагает князь, то его не будет интересовать ничего, кроме этого. И не так уж и много значительных поселений оставалось на его пути…
Сабик встал. Надо было действовать, и чем скорее, тем лучше. Для всех…
— Немедленно дайте карту! — приказал он полковнику, а когда карта была развернута перед ним, добавил: — И немедленно готовьте гонцов, и сообщите Абанту, чтобы зашел ко мне. — Он уже повел пальцем, продолжая вероятную линию на карте и отметая местности, куда гонцы уже заведомо не успеют: — …в Верен, Инитабас, Гамиль и дальше, напрямую к югу!
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
ЭЙЛИ И ИЕНКАР
Эйли открыла запертую на ключ кладовую и, подозвав одного из юнкеров, вывезла на широкую открытую веранду игрушечную крепость. Пока молодые люди снимали крепость с колес, чтобы она не каталась, а стояла как влитая, Эйли спросила, кто из юнкеров будет фейерверкером, отвела его в угол кладовой, где стояли игрушечные пушки и ящик с разными артиллерийскими принадлежностями. .
— Порох сейчас привезут, — сказала она. — Не забудьте проверить, чтобы это был специальный порох.
— Слушаю, ваше высочество, — ответил тот. Впрочем, несколько более вяло, чем полагалось бы.
— Вы можете снять колет, — добавила Эйли. — Боюсь, у вас будет грязная работа. Наденьте одну из этих курток.
— Слушаю, ваше высочество, — ответил юнкер. При этом он позволил себе зевнуть.
Эйли чуть склонила голову к плечу, неодобрительно глядя на него, но ничего не сказала.
Юноша переоделся и принялся за работу: переворошил, разглядывая, вещи в ящике, взялся за пушку, приподнял, прикидывая вес, и потащил ее на веранду.
Роль фейерверкера была не очень любима юнкерами, и они предоставляли исполнять ее тем из однокашников, кому и так во время учебы доставались лишь тычки да затрещины: мало того, что надо таскать эти дурацкие пушки, так ведь еще и возиться с огнем и — пусть и специальным — порохом, а это дело нешуточное: что-нибудь не то сделаешь или — упаси Создатель! — поранишь Наследника — не сносить тогда головы. Поэтому Эйли, которая, не в пример иным придворным дамам, звука выстрелов не боялась и глаз и ушей во время пальбы не закрывала, из-за чего была приставлена к заряжающему в качестве помощницы, за последнее время познакомилась с самыми нерадивыми и ленивыми питомцами юнкерской школы, расположенной в замке.
— Как ваше имя? — спросила Эйли, когда молодой человек вернулся за второй пушкой.
Тот сделал вид, что встал навытяжку, и ответил:
— Юнкер Аламак Менкар, ваше высочество.
— Вы что, не выспались? — нахмурила брови Эйли, заметив, что Менкар и в таком положении ухитрился зевнуть.
— Я так надеялся отоспаться на гауптвахте, — просто ответил он.
— Сочувствую вам, однако я надеюсь, вы будете внимательны. — Эйли произнесла это надменно, в надежде, что хоть это проймет нерадивого юнкера. Неужели он не понимает ответственности своего поста?
Однако разгильдяй-юнкер смотрел на нее так снисходительно, как взрослые смотрят на маленьких детей; раздражения, впрочем, в его взгляде не было.
— Разумеется, я буду внимателен, ваше высочество.
Эйли от этого взгляда и вправду ощутила себя ребенком, каким и была, в сущности, хотя сама себя давно уже ребенком не считала. Но надо же, какая наглость! Как правило, присылаемые к Наследнику юнкера смотрели на нее иначе — в их глазах она была прежде всего Дочерью Императора.
— Вы краевик, — сказала она обвиняюще.
— Да, ваше высочество. — И, полагая, что и так задержался за разговорами, юнкер Аламак Менкар поднял пушку и вынес на веранду. Эйли взяла коробку с ядрами и вышла вслед.
Наследник — мальчик лет трех с небольшим, одетый в яркий генеральский мундирчик, — стоял на верхушке башни игрушечной крепости и громким звонким голосом приказывал, куда что установить. Две придворные дамы — кормилица и нянюшка — присматривали за ним, а приказы Наследника исполнял полувзвод юнкеров. Они вытаскивали из кладовой деревянные фигурки солдатиков и всадников на колесиках и, повинуясь указаниям, расставляли на веранде. Сегодня играли в нападение западных кочевников на пограничную крепость; поэтому, собственно, и не потребовался второй фейерверкер — у дикарей пушек не бывает.
Приглашение на игру к Наследнику было для юнкеров не то высокой честью, не то неприятной повинностью. С одной стороны — можно посмотреть, как живет Августейшая Фамилия, целый день заниматься пустяками и, если улыбнется судьба, свести знакомство с кем-нибудь из молоденьких фрейлин, которых так много вьется вокруг Императорской семьи. С другой — от начальства лучше держаться подальше, шкура целее будет. Полувзводы сменялись при Наследнике со строгой очередностью, и посылали сюда буквально всех, делая исключение разве что для больных; и вот, извольте — этого самого Аламака Менкара выдернули с гауптвахты ради удовольствия увидеть Наследника.
Было и еще одно небольшое недоступное для Эйли и прочих девиц удовольствие. Юнкера, как и все мальчишки, с неподдельным интересом следили за игрой и с удовольствием расставляли игрушечные полки Наследника. У того была замечательная коллекция солдатиков, численностью превосходящая численность гарнизона небольшого имперского города, изображавших воинов всех времен и армий и всевозможных родов войск, фигурки которых были столь точны и искусны, что не только копировали мундиры и оружие до такой степени, что могли бы служить наглядным пособием для уроков по истории войн, но и выражением лиц и позами представляли собой все оттенки — от стойки «смирно» и любого
