по-прежнему будет неприкаянно бродить округ, охраняя полпуда столовых ложек. Как ни поверни, все получается худо.
Оставить старинное серебро у себя, создать нечто вроде музея помещичьего быта? Оно, конечно, звучит красиво: музей-усадьба «Отрадное». Но чем вещи, похороненные в витрине, отличаются от похороненных в земле? Есть в экономической науке такое понятие: «сокровище». Это мертвые, лежащие без движения ценности. И не важно, где они лежат: в земле, сундуке или витрине. Важно, что они мертвы.
Ларион горько рассмеялся. Экие страсти – и из-за чего? Добро бы нашлись драгоценности древних царей, заклятые языческие святыни, бриллиант с кровавой историей, тянущейся сквозь века!.. Но ложки, супница, солонка – они-то какое отношение имеют к судьбам людей? Ложкой надо есть суп, на роль жупела она не годится.
Ларион протер полотенцем надраенную солонку, всыпал в нее полпригоршни крупной серой соли. Покачал головой, поставил солонку на стол и повернулся к печи. Дрова прогорели, пора закрывать трубу.
***
Ольгу Юрьевну Ларион нашел на лужайке перед домом. На этот раз видение было одето в шелковую амазонку, переливающуюся на солнце всеми оттенками бирюзового. В руках, как напоминание о ночной грозе, красовался почти игрушечный кружевной зонтик.
– Доброе утро, – сказал Ларион, подходя. – Вы знаете, я долго думал, как поступить с вашим подарком, и, кажется, нашел выход. Идемте, я хотел бы вам показать.
Они прошли в столовую, и Ольга Юрьевна замерла в недоумении. Струганый стол был застелен скатертью, посредине возвышалась серебряная супница, над которой поднимался густой сытный пар. Рядом ожидали две глубокие фаянсовые тарелки, принесенные когда-то из бабушкиного дома, и ложки с вензелями графов Отрадиных.
– Что это? – прошептала Ольга Юрьевна.
– Серые щи. Кушанье самое простонародное, но у меня не было других продуктов. Солонина, крошево из капустного листа, немножко крупы. Все-таки это лучше, чем ничего. Прошу к столу!
– Но я не умею есть! – испуганно воскликнула Ольга Юрьевна.
– А вы пробовали?
– Нет. Мне просто в голову не приходило. И потом, где я могла попробовать? Меня никто никогда не угощал.
– Ну так попробуйте. Ваше серебро должно быть при деле, а для ложек другого дела не придумано.
Ларион влил в старую тарелку половник наваристых, так что не продуешь, щей, придвинул Ольге Юрьевне. Та села, осторожно взялась за ложку.
– Боже, как вкусно! Вы уверены, что дворяне этого не ели?
– Не знаю. Говорят, Александр Третий любил зеленые щи с крапивой. Тоже мужицкая еда. Впрочем, не все ли равно? Вы ешьте… – Он осторожно коснулся теплой женской руки и добавил: – А дом мы с вами вместе все равно восстановим.
