виднелись куски строительного раствора.
— Тут мы поднимемся, — отрывисто произнес хриплый голос.
Лафайет пошарил руками и нащупал грубые деревянные перекладины, прибитые к вертикальной стойке рядом со стеной. Он поднялся и, оказавшись в каком-то новом проходе, поспешил за проводником. О'Лири пытался сориентироваться, в каком месте дворца они находятся — похоже, это было где-то на четвертом этаже, на полпути к западному крылу.
Впереди послышался легкий скрип, негромкий сердитый окрик. Кто-то схватил его за руку, всунул мешок из грубой ткани — мешок был тяжелый, и что-то в нем звякало.
— Эй! Что э… — кто-то мощно толкнул Лафайета вперед. Он споткнулся, ударился обо что-то плечом, почувствовал, что стоит уже на коврике, и уловил тонкий запах духов. Он резко повернулся — раздвижная панель захлопнулась у него прямо перед лицом. Он пошарил руками, но тщетно — перед ним была сплошная стена. За спиной, в комнате, кто-то зашевелился. Раздался окрик и тут же резко оборвался. О'Лири прижался к стене, напряженно вглядываясь в темноту. Из соседней комнаты кто-то позвал. Послышались торопливые шаги.
С противоположной стороны комнаты открылась дверь, осветив мягким светом кусок ковра с богатым орнаментом, часть стены, задрапированной парчой, и арку позолоченного потолка. О'Лири увидел окно, в изящных оборках широкую, закрытую балдахином кровать. В проеме двери показалась маленькая толстая женщина в ночном чепце, отделанном оборками. В высоко поднятой руке она несла свечу.
— Ваше высочество! Вы что-то кричали?
Лафайет застыл от неожиданности — в огромной постели он разглядел сидящую женскую фигурку с оголенными плечами, которая с не меньшим удивлением смотрела на него. Толстуха, проследив за взглядом Адоранны, увидела Лафайета. Она вскрикнула, хлопнула себя ладонью по мощной груди и снова крикнула — теперь уже громче.
— Тс-с-с! Это всего лишь я, — Лафайет шагнул вперед, стараясь успокоить женщину. Она снова закричала и попятилась к кровати.
— Остановись, злодей! Если хоть один волосок упадет с головы ее высочества…
— Тут какое-то недоразумение… — О'Лири указывал на место в стене, через которое он вошел. — Кто-то пришел ко мне в комнату и сказал…
Раздался тяжелый топот и бряцание оружия. Два громадных гвардейца в конусообразных шлемах, блестящих кирасах и наколенниках ввалились в комнату и первым делом посмотрели в сторону Адоранны, которая мгновенно подтянула розовую шелковую простыню к подбородку.
— Вот он! — закричала толстая фрейлина, указывая в сторону Лафайета толстым пальцем. — Убийца! Насильник! Ночной грабитель!
— Позвольте мне объяснить, как я тут оказался, ребята… — Лафайет осекся, так как гвардейцы кинулись к нему и пригвоздили его к стене, приставив к груди обоюдоострые пики длиной в шесть футов. — Произошло какое-то недоразумение. Я был в своей комнате, уже почти спал и вдруг…
— ..вам взбрело в голову ворваться в будуар ее высочества! — закричала на него толстуха. — Взгляните на этого гнусного негодяя — полуодетый, сгорающий от грязной похоти…
— Я только хо…
— Молчи, собака, — рявкнул один из стражников сквозь зубы. — Кто вынашивает черные планы относительно нашей принцессы, того ждет кровавая расправа.
— Да неужели он… — Другой стражник сверлил О'Лири своими пылающими как уголья глазами.
— Чудовищу не хватило времени, чтобы осуществить свои грязные замыслы,
— снова заблеяла круглолицая фрейлина. — Я стала стеной между ним и ее высочеством, готовая отдать себя в жертву, если это потребуется, чтобы спасти ее от этого мерзавца.
— Он что-нибудь взял?
— О, ради бога! — запротестовал О'Лири. — Я не вор. — Он взмахнул руками. — Я… — И тут мешок, который он все еще сжимал в руке, стукнул об стену. Лафайет тупо уставился на него.
— Что это у него? — Один из гвардейцев схватил мешок, развязал его и заглянул внутрь.
Через его плечо Лафайет увидел лицо Адоранны — те же совершенные черты, только теперь она наблюдала за происходящим с каким-то недобрым интересом.
— Ваше высочество! — Гвардеец шагнул к кровати и опрокинул содержимое мешка.
На покрывало, расшитое розочками, посыпалась сверкающая масса из колец, ожерелий, браслетов — при свете свечи все переливалось блестками красного, зеленого цвета. Холодным светом отливали бриллианты. Толстая фрейлина с удивлением выдохнула:
— Это драгоценности ее высочества!
Лафайет попытался сделать шаг, но почувствовал сильный укол пики в грудь.
— Кто-то сунул мне это в руки! — пытался оправдаться он. — Я шел по темному проходу и…
— Хватит, ворюга! — огрызнулся тот, что ткнул его копьем чуть ли не до крови. — А теперь давай, пошевеливайся! От меня не потребуют даже извинения, если я выпущу тебе кишки.
— Послушайте, Адоранна! Я хотел только помочь. Он сказал мне…
— Кто? Кто был твоим сообщником в этом преступлении? — Чтобы вопрос был понятнее, стражник снова кольнул его.
— Я хочу сказать, что это был мужчина… ну, такой… среднего роста, в накидке. Он пришел ко мне в комнату…
— Но как этот негодяй проник сюда? — завопила толстая фрейлина. — А вы, увальни, наверно, дрыхли на посту?
— Я прошел через какую-то раздвижную панель, — сказал О'Лири, поворачиваясь к принцессе. — Вот, прямо тут. Она сразу же задвинулась за мной и…
Адоранна вздернула подбородок, окинула его взглядом, полным презрения, и отвернулась.
— Благодарю тебя, Марта, — холодно сказала она толстой фрейлине, — и вас, джентльмены, за то, что вы так бдительно меня охраняете. А теперь оставьте меня.
— Но ваше высочество… — начала было толстая фрейлина.
— Оставьте меня!
— Адоранна, если бы вы только… — болезненный укол в солнечное сплетение заставил О'Лири отступить.
Стражники схватили его за руки и поволокли из комнаты.
— Подождите! — крикнул он. — Послушайте же!
— Завтра ты все это расскажешь палачу, — прорычал стражник. — Еще одно слово, и, клянусь всеми святыми, я избавлю корону от расходов на твою казнь.
В коридоре Лафайет, еще не оправившийся от изумления, заметил впереди перекресток. Прямо за углом, начал он импровизировать, пусть будет стоять м-м… полицейский. Он арестует этих двоих.
Стражники грубо толкнули его к повороту — полицейских там не оказалось. А жаль! Наверно, потому, что он уже видел это место раньше и поэтому не смог тут ничего изменить. Но вон та дверь впереди: она должна открыться, оттуда выползет питон, и вот тут, в замешательстве…
— Ну, иди, пошевеливайся! — Стражник грубо толкнул его к двери. Змея, увы, не появилась.
— Ага, ну, тогда оружие в кармане брюк.
Он пощупал, но ничего не обнаружил. Ему следовало бы знать, что ничего из этого не выйдет: ведь он надел брюки всего несколько минут назад, и, если бы в кармане было оружие, он бы это почувствовал. А кроме того, как он мог сосредоточиться, если эти два амбала все время тащат его куда-то? Неожиданно О'Лири резко толкнули под руку, показывая, что теперь надо спуститься вниз. Он споткнулся, и в то же мгновение на него обрушился шквал ударов. Лафайет полетел вниз по лестнице, дальше и дальше, пока, наконец, не очутился в пустом вонючем коридоре между двумя каменными сырыми стенами. Перед ним была железная дверь, ведущая в низкую камеру, освещенную коптящими светильниками на железных черных подставках. Пока стражники Лафайета в нескольких выразительных словах объясняли неопрятному увальню — бледному небритому и прыщеватому губошлепу — его историю, О'Лири прислонился к стене, пытаясь определить, какое из ушибленных мест болит сильнее.
— Подождите… дайте только чуть-чуть перевести дух, — сказал Лафайет.
