машине, мы с лестницы смотрели, а Большой - рванули, ну с ходу на все восемьдесят (Маньуко - сто!), сигналят, что тебе пожарные или «скорая». Брат Леонсио кинулся ловить Иуду, а тот носится по двору туда-сюда, прыгает, не дается в руки. Все же поймал его, гада, затащил в клетку и давай стегать плетью прямо через проволоку (хотел забить насмерть, - сказал Большой, ты бы видел, что было, - конец света), а сам весь красный, волосы растрепались, жуть!
В ту неделю и воскресная месса, и молитвы перед уроками и после - все за выздоровление Куэльяра, но, стоило ребятам начать разговор об этом, братья на них с криком: замолчите, нечего болтать без толку-и костяшками пальцев по столу: все останетесь в школе до шести. Но мы - мы только про это и говорили на переменах и на уроках, а на следующей неделе, в понедельник, пришли к Куэльяру в Американскую клиническую больницу и обрадовались: лицо и руки у него в порядке, лежит в красивой палате - привет, Куэльяр, - стены белые, занавески кремовые, - ну, поправляешься, шустрик? - за окном сад, цветы, поляна и высоченное дерево, - мы с ним расквитаемся, старик, каждую перемену лупим камнями этого гада, на нем уже живого места нет.
А Куэльяр, бледный, похудевший, - молодцы! Когда его выпишут, они ночью проберутся в колледж, спустятся по крыше во двор, а там - чаек, чаек, да здравствует Орлиный Глаз! пум, пум! Этому сволочному Иуде будет куда хуже, чем тебе, увидишь!
У изголовья Куэльяра сидели две сеньоры, они угостили ребят шоколадом, а потом вышли в сад. Поговори, мое сердечко, с друзьями, а мы покурим и вернемся. Куэльяр смеялся, вроде как в хорошем настроении. Та, что в белом, - мама, а другая - моя тетя. Ну давай, расскажи, шустрик, как и что. Было очень больно? Жуть! А куда он тебя укусил, паразит? Да это… и замялся. В пипку? Ага. Залился краской, хихикнул, и мы хихикнули, а тут обе сеньоры из окна - до свидания, сердечко. И нам - вы не очень долго, Куэльяр еще не совсем здоров. А Куэльяр прищурился - только ш-ш, об этом молчок, мои старики не хотят, чтобы знали… Смотри, мальчик, смотри, сердечко, никому ни слова, говори, что в ногу, понял, чолито? Операцию делали два часа, а выпишут дней через десять, доктор сказал, что ему повезло - каникулы длинные.
Мы ушли, а на другой день в классе всем, конечно, хотелось выудить у нас, что к чему. Ему живот зашивали? а чем? иголкой с ниткой? И Чижик - а может, и нельзя об этом говорить, он ведь сразу скис, застеснялся. Подумаешь, цаца, сказал Лало, с ним дома носятся, не забудь, детка, почистить зубы, не забудь сходить перед сном куда надо. А Маньуко - бедняга Куэльяр, натерпелся так натерпелся, туда мячом попадет, и то взвоешь, а тут собака прокусила, да еще такими клыками, - пошли, наберем камней и на поле. Раз, два, три! - рррав, рррав, авва - что, гад, не нравится? Получай…
Да, бедняжечка, говорил Большой, не покрасуется теперь на чемпионате, а Маньуко - столько сил вложил, и все зря, и тут Лало - плохо, без него команда слабее, надо поднапрячься, а то - полный абзац. Не бойся, Лало, все будет путем!
Куэльяр вернулся в колледж только после праздников, и странное дело: должен бы, казалось, невзлюбить, забросить футбол (в каком-то смысле все случилось из-за футбола), но нет - стал заядлым спортсменом. А вот учеба его почти не занимала. Он быстро усек (слава Богу - не дурак), что ему незачем пыхтеть над уроками: на экзамены допускали без всяких и с хвостами, и с двойками. И никогда не заваливали. Не сходится с ответом - ладно. Навалял какое-то сочинение - и молодец!
С тобой теперь все нянчатся, говорили мы, ты ни бум-бум про дроби, а пожалуйста - шестнадцать [3]. Он прислуживал на мессе - Куэльяр, читай Катехизис - нес штандарт в процессии - Куэльяр, сотри, дружок, с доски, - пел в хоре - раздай, дорогой, тетради - и по первым пятницам, не причастившись, запросто приходил на завтрак. Ну, знаешь, говорил Большой, у тебя теперь райская жизнь, жаль, Иуда нас не покусал, а он - да это все ерунда и носятся с ним только из-за старика, его тут боятся. Мерзавцы, что сотворили с моим сыном, я ваши колледжи все позакрываю и всех до единого упеку в тюрьму, они еще не знают, что их ждет! Он чуть не прикончил самого директора, не то что Иуду, гада. Ему все кругом - успокойтесь, сеньор, успокойтесь, а он директора - хвать прямо за шиворот! Так и было, клянусь, говорил Куэльяр, я подслушал еще в больнице, когда отец с матерью шептались. Поэтому и носятся с ним в школе, и ежу ясно.
И Лало - неужели за шиворот, во дает! А Чижик - может, и правда, ведь дог исчез… Наверно, продали, или удрал? или кому-то подарили? а Куэльяр - нет и нет: Иуду наверняка убил отец, он слов на ветер не бросает. Вот, значит, почему однажды утром опустела клетка, а через неделю вместо Иуды появились четыре беленьких кролика. Отнеси им салату, Куэльяр, возьми еще десять морковин - так и юлили перед ним, - смени им воду - а он и рад.
Не только учителя, но и родители танцуют вокруг него. Куэльяр каждый день ходил с нами на «Террасы» играть в футбол. Твой старик теперь не против? Нет, наоборот, даже интересуется - кто выиграл? Моя команда, - а ты сколько голов забил? Три, - молодец, сынок! На днях порвал дорогую рубашку и сразу матери - нечаянно, не сердись, а она - Бог с ней, с рубашкой, не беда, сердечко мое, служанка зашьет, и поносишь дома, лучше поцелуй меня, сыночек, а потом мы пробирались на галерку в «Эксельсиор», или в «Рикардо Пальма», или в «Леуро», чтобы посмотреть новый ковбойский фильм, или что-нибудь «Только для взрослых», или комедию с Кантинфласом, с Тин Таном.
Куэльяру давали все больше и больше денег на мелкие расходы - они мне ни в чем не отказывают, что захочу - покупают сразу, я, можно сказать, в их карман как в свой, они прямо молятся на меня, не знают, что и придумать. Ему первому из нас купили коньки, велосипед, мотороллер. Куэльяр, вот бы твой старик подарил нам кубок для чемпионата, пусть свезет нас в бассейн на водные соревнования, пусть заедет за нами после кино, и его старик - пожалуйста, - возил их на своем автомобиле и туда и сюда, лишь бы сыну удовольствие.
Вот тогда-то (не прошло и месяца после больницы) стали называть его Фитюлька. Прозвище родилось в классе, - наверно, этот пройда Гумусио придумал? точно, кому же еще! Куэльяр поначалу плакал - брат Агустин, они меня дразнят, - кто? что говорят? что-то обидное, даже сказать стыдно - заикается, всхлипывает, слезы в три ручья, а на переменках ребята из других классов - как дела, Фитюлька? что нового, Фитюлик? Он с плачем к брату Агустину, к брату Леонсио, к брату Лусио, к учителю Каньону Паредесу: вот тот, вот этот…
Куэльяр жаловался, приходил в ярость: ты что сказал? повтори! Лицо белое, бледное от злости, руки дрожат, голос рвется. Повтори! Подумаешь, испугал, ну и повторю - Фитюлька. Бедняга зажмурится и сразу слышит отцовский голос: главное, не бойся, бей по морде, - кидается на обидчика с кулаками, - зажми ему ногу, порядок, - молотит, колошматит, раз по морде, раз под ребро, раз в ухо, раз туда, раз сюда, - вали его на землю, и все дела, - лезет драться везде и всюду: на футбольном поле, на уроках, даже в церкви - теперь не тронут, подумают!
Чем больше горячился, тем настырнее приставали, и однажды вышел настоящий скандал: явился его папаша и давай метать громы и молнии в дирекции - над его сыном просто издеваются, он такого не позволит, пусть вспомнят, что они, как-никак, мужчины, пусть накажут этих дурней, не то он сам за них возьмется и тогда все заткнутся, какая наглость! - бац по столу - безобразие! - бац, бац по столу!
Но прозвище прилепилось, как почтовая марка к конверту. Оно попало на улицу и покатилось по Мирафлоресу, несмотря на все усилия братьев - будьте людьми, имейте хоть каплю совести, - несмотря на строгие наказания, на уговоры директора, - где у вас сердце? - несмотря на слезы, тумаки, брань Куэльяра. Он, бедняга, так и не смог избавиться от прозвища до самого конца.
Фитюлька, пасуй мне, чего зажимаешь; Фитюлик, что получил по алгебре? Давай махнемся, Фитюль: мой кекс, твой пирожок! не забудь, шустрик, что завтра едем в Чосику, там искупаемся! Братья дадут перчатки, и он сможет отделать этого черта, Гумисио, а сапоги у тебя есть, Фитя? Они в горы собрались, а на обратном пути успеют завернуть в кафе… ну как, годится, Куэльяр?
Они сами поначалу старались, чтоб не сорвалось с языка, а потом - раз выскочило, другой, и пошло-поехало. Мы ему - ладно тебе, Куэльяр, ведь нечаянно, старик, ну хватит, чудик, само вылетело, а-а - ё-мое! - снова Фитюлька… Он побелеет - что, что? Зальется краской - ты, значит, тоже, Чижик? Глаза вылупит, уставится, не моргая, - Куэльяр, прости, я ведь без всякого, просто так, а он - выходит, друзья - туда же? Да кончай, старик, не злись, наслушаешься кругом и не заметишь, как… И ты, Большой? А тот - ну и что, соскочило с языка, велико дело! И ты, Маньуко, тоже? Выходит, отвернешься, и они - Фитюлька?