приближается к волке, вернее, к огромному водяному холму и ждет, когда тот достигнет самой большой высоты - вот-вот рухнет. Смотрите, смотрите, - кричит Японочка, - сейчас он будет на самом верху. Куэльяр заработал одной рукой (другая прижата к телу), быстро забрался на гребень холма и в тот же миг опрокинулся вместе с ним вниз, исчезая в пенном водовороте. Глядите, глядите, - кричала Фина, - сейчас его закрутит, перевернет, ой, мамочка! Но еще несколько мгновений - и огромная косая волна несет Куэльяра вперед. Теперь он виден лучше - тело выгнуто дугой, ноги скрещены в воздухе, голова чуть высовывается из воды.
И вот он уже спокойно подплывает к берегу, подталкиваемый перекатами погасшей волны. Надо же, как здорово, молодец! - восхищались девочки, следя глазами за Куэльяром, который, помахав рукой, резко поворачивал обратно и снова - навстречу волнам.
Подумать, такой интересный, такой смелый, а девочки у него нет! В чем тут дело? Ребята переглядывались, Лало фыркал, а Фина - чего вы смеетесь, сказали бы наконец - почему. И Большой, покраснев, - да никто и не смеется, откуда ты взяла, просто так. А она - не крути, нас не обманешь, и он - ну кто крутит, кто? зачем придумывать. У него нет девчонки по робости, говорит Чижик. А Пуси - нашли робкого, он рядом с робкими и не стоял. И Чабука - ну так в чем же дело? И тут Лало - Куэльяр просто не может найти себе девушку по душе, ко придет время - найдет. А Японка - враки, он и не ищет, раз па танцах не бывает и никуда не ходит. А Чабука - ист, тут какая-то своя причина?
Они все прекрасно знают, говорил Лало, голову на отсечение, что знают. Знают и делают вид, что не знают. И зачем? А чтобы выпытать, выудить все, что можно. Да по их взглядам, по всем этим хитростям, по голосу и то видно. И Большой - все это мура, ничего они не знают, а спрашивают так, без всякого, им просто жаль, что у него никого нет, они переживают, хотят помочь. Может, и не знают, но в один прекрасный день додумаются, - говорит Чижик, - и тогда пусть он пеняет на себя. Трудно, что ли, повстречаться с какой-нибудь, хотя бы так, для отвода глаз! И Чабука - ага! значит, что-то тут есть! И Маньуко - какое тебе дело, нечего к нему приставать, придет время, наш Куэльяр влюбится, да еще как, а сейчас - молчите, он сюда идет.
День ото дня Куэльяр становился все более подавленным, замкнутым и молчаливым в присутствии девочек. И все более неуправляемым, отчаянным: на дне рождения Пуси взял и выбросил в окно все бенгальские огни, и ока, конечно, разревелась. Маньуко вскипел, кинулся на Фитюльку с кулаками, а тот залепил ему пощечину. Только через неделю их помирили. Прости, Маньуко, даже не знаю, как это у меня вышло. Брось, Фитя, и ты меня прости за то, что я психанул. Бон Пуси стоит, она уже не сердится и к себе приглашает. Однажды он, пьяный вдрызг, пришел на рождественскую мессу; Лало с Большим тащили его в парк на себе, еле выволокли. Отпустите меня, - вопит как резаный, - плевать мне на все, - наизнанку выворачивается, - вот бы сейчас револьвер! Зачем, Фитюля, нас, что ли, пристрелить? - дрыгает ногами. - Да, да! И этого, что сюда плетется, и тебя, и тебя - паф, паф! А в воскресенье ворвался на своем «форде» - жж-иик - прямо на газон ипподрома и давай пугать людей - жж-ж-иик, кто орать от страха, кто прыгнул через барьер, паника страшная! На карнавале все девочки бегали от него врассыпную, как от прокаженного, - чем в них только не кидал: кожурой, гнилыми яблоками, вонючими хлопушками, даже резиновыми шарами с мочой. Перепачкал кого мог - грязью, кухонным мылом, мукой, гуталином. Они ему - псих, свинья, скотина, паразит, крыша поехала… В праздники на «Террасах», в парке, на танцах и в «Lawn Tennis» разгуливал - шпана шпаной, в изжеванном костюме, грязный, нечесаный, в руках пузырьки с эфиром - пики-ти, пики-та, бам-бац! Я ей прямо в глаза - ха-ха-ха, пики-ти, пики-та, - бам! - она ничего не видит. Подставлял палки танцующим, пусть споткнутся, а-а, упали - с приземлением вас, ля-ля! Лез во все драки, и его били, ну а мы, конечно, за него, когда могли. Смотри, Куэльяр, доиграешься, уговаривали, ты плохо кончишь! Совсем дурная слава пошла о нашем Куэльяре, и Чижик - слушай, друг, пора кончать, а Большой - на тебя смотреть радости мало, а Маньуко - девчонки вообще не хотят с тобой знаться, думают, ты - псих, бандит какой-то, ломака. Куэльяр грустно, понимающе - больше этого не будет, самому стыдно, честное слово! А то с вызовом, злобно - ага, бандит, значит, да? Эти пискушки так говорят о нем? Ну а ему - плевать сто раз, он их в гробу видал, он на них положил…
На торжественном выпускном вечере - начальство, два оркестра, «Country Club», - собрался весь класс, кроме Куэльяра. Не дури, - говорим, - ты должен быть с нами, мы тебе найдем какую-нибудь птичку, Пуси уже говорила с Марго, Фина с Илсе, Японочка с Эленой, Чабука с Флорой, да они все помирают заполучить тебя, выбирай любую и приходи с ней. А Куэльяр уперся - на кой шут ему этот дурацкий смокинг, на хрена ему этот вечер, лучше они потом соберутся. Ну ладно, твое дело, только ты сам себе враг. Тогда пусть ждет их в два часа у «Часки». Они проводят девочек и придут - надо же отметить такое событие, а он грустный-прегрустный - надо, само собой…
На следующий год, когда Чижик и Маньуко были уже на первом курсе инженерного факультета, а Лало - на подготовительном медицинского, когда Большой начал работать в фирме «Wiese» [4], когда за Чабукой вместо Лало стал ухаживать Чижик, а за Японочкой вместо Чижика - Лало, в Мирафлорес приехала Тереса Аррарте. Куэльяр, как увидел ее, сразу, за одни, можно сказать, сутки сделался неузнаваемым. Бросил все свои выходки, на улице - в пиджаке, наглаженный, при галстуке, волосы причесаны на манер Элвиса Пресли, ботинки как зеркало. Что с тобой, Фитюль? Не узнать, паинька паинькой! А он расплывается в улыбке - ничего особенного, - водит ногтями по лацкану пиджака, посматривает с фасоном, как раньше, - надо ж и пофорсить. Ишь ты, повеселел, дружище, ну прямо поворот на все сто восемьдесят! Может, неспроста? А он весь сияет - наверно, наверно. Уж не Тересита? А он вот сейчас растает - может, может. Она ему нравится? может, может… Куэльяр снова стал таким, каким все его знали раньше в младших классах. В воскресенье - на мессу (мы не раз видели, как он причащался), а после мессы всегда постоит с девочками нашего квартала, разговаривает живо, весело. Как поживаете? чего нового? погуляем в парке, Тересита, давай посидим на этой скамеечке в тени! По вечерам, когда темнеет, он шел на каток, а там то упадет нарочно, то встанет прыжком, ха-ха, все с шутками, со смехом - иди, иди сюда, Тересита, я тебя научу! А если она упадет? Да не упадет, он будет держать ее за руку! Ну давай, давай, еще разок! И Тересита - хорошо, еще один! а сама краснеет, делает ему глазки, вся из себя такая куколка, блондиночка, пухленькая, зубки беленькие, мелкие, как у мышки. В эту пору Куэльяр зачастил в яхт-клуб «Регатас» - папа, запиши меня в этот клуб, там все мои друзья. И его старик - без проблем, сынок, купим акции, а там что - будут гонки?
По воскресеньям под вечер Куэльяр, улыбающийся, довольный, прогуливался в парке Саласара. И всегда наготове новый анекдот - Тересита, скажи, что общего между Христом и слоном? Всегда внимательный - Тересита, возьми мои очки, тебе солнце прямо в глаза; всегда разговорчивый - Тересита, что нового, как дома? Всегда щедрый - Тересита, может, мороженое, может, hot-dog или milkshake [5]?
Вот видите, говорила Фина, пришло время, и Куэльяр влюбился. А Чабука - да еще как: глаз с нее не сводит, прямо тает. Л ребята по вечерам в бильярдной - неужели получится? Большой - неужели решится? И Чижик - а вдруг Тересита все знает? Так, напрямик, не спрашивали, а если намеком, он притворялся, мол, не понимаю, о чем вы. Видел Тереситу? Да. Были в кино? Да, на дневном сеансе - фильм с Эвой Гарднер, ну и как? Отличный, обязательно сходите. Куэльяр снимал пиджак, засучивал рукава, брал кий, заказывал пива на всех пятерых, и они играли допоздна. Однажды после королевского карамболя он сказал глухим голосом, пряча глаза, - меня лечить собираются, - отметил мелком свои очки, - операцию будут делать. А они - Фитя, значит, тебя в больницу положат? Ну расскажи! И он с безразличным видом - а что особого? это делают, но только не здесь, а в Нью-Йорке, старик свозит его туда. И мы в один голос зачастили - вот здорово, такая новость, братан, скоро бы поедете? И Куэльяр - очень скоро, через месяц, и они - ну, значит, все о'кей, давай пляши, Фитюля! Рановато, еще надо дождаться ответа от врача, старик вчера ему написал. Это не просто врач, а мировое светило, такие только за границей бывают.
Идут дни за днями, и Куэльяр - папа, ну как, есть письмо? наутро - мама, была уже почта? Нет, сердечко, но ты не волнуйся - письмо будет. А потом пришло это долгожданное письмо, и старик, распечатав его, взял Куэльяра за плечи - нет, мальчик, отказ, будь мужественным. Как обидно, Фитюль, говорили они, а он - может, в других местах, в Германии, например, или в Париже, в Лондоне, его старик все разузнает и напишет куда надо, он не пожалеет никаких денег, раз обещал, значит, сделает. А мы - конечно, старик, конечно, но как только уходил - вот бедняга, ну до слез его жаль. И Большой - принесла нелегкая эту Тереситу, и Чижик - ведь уже смирился, а теперь прямо места себе не находит, а Маньуко -
