вниз лицом. Без сознания. И он погибнет, если никто сейчас же не бросится его спасать. А другое судно отходит все дальше, превращаясь в неясный ореол света. Я вытащил из аварийного рундука сеть-сачок и обмотал вокруг пояса линь от спасательного круга, который я бросил человеку за бортом. Двигатель сделал резкий толчок. Нас относило от того места, где мигал огонек спасательного круга. Я повернул штурвал. Нос моей яхты стал разворачиваться в направлении ветра. Огонек приблизился к левому борту. Я поставил рычаг двигателя в нейтральное положение, ногой перебросил сеть-сачок через борт и прыгнул следом за ней.
Мне показалось, будто я угодил прямиком в ледяной айсберг и чуть не проломил голову. Когда я вынырнул, огонек мигал высоко надо мной, на гребне волны. Между мною и им поблескивал черный горб непромокаемого плаща. А потом все это исчезло. «Ты проклятый кретин! — завопил чей-то голос у меня в голове. — Ведь ты же за бортом, посреди пустоты, посреди тумана. Ты вот-вот подохнешь!» Я оттолкнулся ногами и поплыл на поиски.
Он оказался неподалеку. Мои руки наткнулись на гладкий непромокаемый плащ, надутый пузырем и поддерживающий его на плаву. От удара плащ промялся и воздух пузырьками вырвался наружу. Я выругался в сердцах и хлебнул порцию соленой воды. Плащ скользил под моими руками. Я отчаянно вцепился в него и нашарил воротник. Другая моя рука запуталась в чем-то вроде морских водорослей. «Попался! — вопил чужой голос. — Попался!» Из-под непромокаемого плаща выскакивали новые пузырьки воздуха. Тяжелый вес потянул меня под воду. Теперь я крепко держал за воротник этого человека, и мы с ним вместе шли ко дну.
Изо всех сил я оттолкнулся ногами. Но этот человек висел на мне мертвым грузом. Жуткий страх охватил меня. «Брось его!» — вопили голоса в моей голове. Я уже слышал эти голоса много раз, но всегда старался не обращать на них внимания. Покричат и перестанут. Моя рука выпустила скользкий воротник плаща. А другая так и не смогла выпутаться из водорослей. «Кончено, — думал я. — Погибаем».
Но рука, освободившаяся от воротника, двигалась как бы помимо моей воли, следуя правилам, заложенным давным-давно, в каком-то другом мире. Вот она уже шарит по моей груди. Раздается хлопок. Сжатый воздух перетекает из бутылочки в мой спасательный жилет, меня выносит наверх, и вот я уже на поверхности, в отблесках навигационных огней «Дельфина», отталкиваюсь ногами и закидываю голову этого человека себе на плечо. Он закашлялся. Я слышу, как он дышит — хрипло и тяжело.
Линь, обмотанный вокруг пояса, натянулся. Я с усилием ослабил петлю и втащил в нее этого человека. Теперь можно буксировать его гребок за гребком к корпусу «Зеленого дельфина». Если бы только он не затеял сопротивляться как чумовой, с руганью и брыканием. Его ботинки колотили меня по ногам. У меня не было сил отбиваться от него. Я сам был готов орать и сыпать руганью от боли в руках, изодранных о строп.
Спустя целое столетие мы с ним очутились у борта моей яхты, и я запихнул его в сеть-сачок.
— Сейчас заберусь наверх! — прокричал я. — Тебя вытащу на лебедке! Держись крепче!
Этот человек что-то промычал. Его лицо на белом фоне корпуса яхты казалось каким-то ненормально темным. Я чувствовал, что мои силы на пределе. Мне стоило немалых трудов забраться на борт. Но наконец-то у меня под ногами сухая и прочная палуба. Трясясь от холода, я освободил шкоты главного паруса и перекинул гик через борт. Чего мне не хотелось, так это снова прыгать в воду. Но этот человек сам сообразил, что надо делать со спустившимся к нему снаряжением. Я подождал, пока он привяжет петлю сети-сачка к хомутику на конце шкота, а потом закрепил шкот на большой лебедке и стал ее подтягивать. Приподнялись внешние края сети, и она превратилась в мешок. Этот человек оказался пойманным, словно рыба. Мешок взмыл в высоту, а потом с глухим стуком покатился по палубе, а потом остался лежать там, выворачивая всю воду, которой успел наглотаться. А я, полулежа на сиденье в кубрике, отыскал на ощупь сигнальную ракету и разорван упаковку. Туман превратился в нечто кроваво-красное. Где-то в ночи снова заревела противотуманная сирена. Меня это уже не волновало. Да я и едва мог слышать эту сирену сквозь гул в голове.
Но возник и какой-то другой шум, тревоживший меня. Кто-то кричал. Я поднял глаза. Туман рассеивался, открывалось хмурое, серое небо. Справа по борту показался ослепительно зеленый свет. Такой зеленый и такой ослепительный, что в моей голове возникла картина битого стекла, огромного количества битого стекла от винных бутылок. Я даже увидел уцелевшие винные бутылки. А этот крик заставлял их звенеть у меня в ушах.
— Все нор-р-рмально? — вопил кто-то. — С вами все нор-р-рмально?
А я и сам не знал, нормально или нет. Я закричал:
— Достал! Я его достал!
Потом я вспомнил о том судне, с которого свалился человек в непромокаемом плаще, и ощутил какой-то новый страх. Распухшими пальцами я вытащил из зажимов сигнальный фонарь и осветил палубу моего красавца «Зеленого дельфина». Что у меня тут затрещало, когда мы врезались в высокую черную стену? Как-то непривычно выглядела линия правого борта. Я оставил фонарь и, тихо поругиваясь себе под нос, двинулся на четвереньках вдоль борта. Мои пальцы наткнулись на какие-то щепки.
А за перилами, на резком изгибе у соединения корпуса яхты с палубой, щепок оказалось еще больше. Я попытался просунуть голову между леерами, чтобы осмотреть повреждения до встречи с владельцем того, другого судна. И тут я почувствовал, что меня опять тошнит, и нечем было унять эту проклятую тошноту. Оставалось только позаботиться, чтобы мой желудок вывернуло не на палубу. В слепящем свете фонаря я увидел, как распухли мои руки и сделались от воды похожими на губки. И еще я увидел зазубренные черные тени щепок на белом корпусе яхты.
«Разбился! — в отчаянии подумал я. — Разбился! Первое же дальнее путешествие на этой новой дорогой игрушке, и Гарри Фрэзер, самый ловкий адвокат к западу от Ридинга, разбивает свои надежды вдребезги».
— Кидаю вам линь! — вопил уже знакомый голос с другого судна. — Подходите ближе! Прижимайтесь кранцами!
Я приполз на корму и свесил кранцы через левый борт. Голова у меня болела невыносимо. В моем сознании что-то скрежетало, как в коробке передач, полной песка. Борт другого судна медленно приближался, черный и сверкающий, усеянный круглыми глазницами старых автомобильных шин и змейками свешивающихся вниз канатов. Удастся ли им забросить линь на борт «Зеленого дельфина»? Во всяком случае, я им не помощник, у меня больше нет сил ни на что. Но линь уже оказался у меня на борту. Следом метнулась чья-то тень.
— Это вы виноваты! — заявил я.
— Хор-р-рошо, — прорычала тень.
Он уверенно хозяйничал у меня на яхте. Прикрепил «Зеленого дельфина» к своему борту, перетащил спасенного мною человека на свое судно, а потом вернулся ко мне и сильной рукой поставил меня на ноги.
С его помощью я перевалился через высокий фальшборт на деревянную палубу того, другого судна. Там была какая-то дверца. Она открылась. И я шагнул в нее...
Глава 2
Было жарко и пахло горящим углем. Стены отделаны деревом, лак поблескивает при слабом свечении приборов компании «Декка». «Коксовая плита, — подумал я. — Вот откуда был тот запах в тумане». — Как насчет моей чертовой краски? — спросил голос. Я открыл было рот, чтобы с ходу дать отпор. Если уж он движется на ощупь посреди ночи, да еще без огней, то содранная при столкновении краска — это его собственная проблема. Интересно, как он сам предполагает уладить дело насчет моей яхты, которую он смял, как яичную скорлупку, и насчет ее команды в моем лице, которую он чуть не потопил? Это могло бы стать долгим и убедительным выступлением, но что-то не замкнулось у меня в голове, и вышло всего лишь бессвязное бормотание. Глухой стук дизеля сменился на четкий и громкий. На фоне окон рубки этот шкипер выглядел высоким и представительным. Маленькие зеленые циферки мерцали на приборах компании «Декка». Жужжал звуковой глубиномер. Радара у них не было. Будь у них радар, они бы в меня не
