врезались.
— Ублюдок ночной! — произнес шкипер в ответ на мои попытки что-то сказать. Теперь его голос звучал недостаточно резко для бывалого рыбака. Мягкий голос. Словно шкиперу некому на меня пожаловаться по поводу этой истории с ободранной краской. — Спасибо вам, что подобрали Гектора, — сказал он. — Меня отнесло ветром. Я уж думал, что больше его не увижу.
Гектор — это, конечно, был тот человек в непромокаемом плаще. Я ничего не сказал. Я как-то отвлеченно думал о «Зеленом дельфине». Словно мне снился дурной сон. Но в то же время я понимал, что надо, не откладывая, договориться со шкипером о спасении моей яхты. Вот только мои глаза никак не могли сфокусироваться на шкипере, рот обметало какой-то мерзостью и разум отказывался делать то, о чем я его просил.
— Вы не давали никаких световых сигналов, — наконец выдавил я.
— Не давал? — удивленно спросил он.
— Мы должны согласовать вопрос о компенсации за ущерб, нанесенный моей яхте, — настаивал я.
— Ладно. — Он засмеялся. — Но только потому, что вы спасли Гектора. — Он дотянулся до книжной полки над столиком с картами, достал оттуда экземпляр «Альманаха» Рида и вырвал из него листок с соглашением. — Я не претендую ни на фунт, — объявил он и расписался. — Довольны?
Я сложил эту ценную для меня бумажку и засунул во внутренний карман куртки.
— Спасибо.
Я чувствовал себя потрясенным и совершенно беспомощным, слишком слабым даже для того, чтобы спросить его, куда мы направляемся.
— Этот проклятый туман! — сказал он устало и раздраженно. — Мы доставим вас домой.
Интересно, что за дом он имеет в виду? Мое сознание все еще не прояснилось. Увильнуть от претензий по ремонту поврежденного судна — это одно. Но пора подумать и о другом. Мы потратили целый год, собирая «Зеленого дельфина». Чарли Эгаттер и я. А что, если оторвались крепления вантов и обломилась мачта? Покинутая яхта может быстро затонуть.
— Откуда вы пришли? — спросил шкипер.
— С острова Мэн, — ответил я.
Я приплыл на остров Мэн из Пултни в Девоншире. Нас было трое: я, Чарли Эгаттер и Скотто Скотт. «Зеленый дельфин» только что сошел с верфи Невилла Спирмена в Пултни. Сконструировал его Чарли Эгаттер, а деньги вложил я; затрудняюсь в объяснении мотивов, толкнувших меня на это: удачное помещение капитала или просто забавы ради? Это была сорокапятифутовая полуавтоматическая крейсерская гоночная яхта, с электрической подкачкой водяного балласта, с десятифутовым гидравлически поднимающимся килем, с полностью закрепленным главным парусом и тремя стакселями на роликах. «Зеленый дельфин» мог бы оказаться буйным и непокорным судном. Но Чарли сделал его спокойным и основательным, таким же легким в управлении как старая примитивная посудина. Однако он становился пугающе стремительным, если вы этого хотели. Мы вели «Зеленого дельфина» на север, чтобы, продемонстрировав его прекрасные качества, вызвать интерес и желание начать промышленный выпуск подобных лодок.
Отличное поведение яхты заставило меня уж слишком поверить в нее. «Зеленый дельфин» показал себя просто великолепно. Так что Чарли и Скотто отправились домой еще из Рамси. Я рассчитывал, что у меня не будет никаких осложнений, даже если я и останусь в одиночестве. Оно бы так и получилось в любом другом месте мира. Но не на западном побережье Шотландии. Здесь все пошло не по- задуманному.
Раньше мне почти не приходилось управлять судном в одиночку. И тем более в одиночку вытягивать якорь по ночам. Я вообще не любил возиться с закреплением якоря и всегда старался, чтобы этим занялся кто-то другой. Словом, мне потребовалось не так уж много времени, чтобы понять свою ошибку: я откусил кусок больше, чем был способен проглотить. Но когда я это понял, было уже слишком поздно. Я находился в черной-пречерной ночи, тогда как мне куда приятней было бы находиться в своей конторе, в Бристоле, и прислушиваться к мирному гулу Садовой улицы, вливающемуся через окно.
— Один правил, а? — допытывался шкипер. От этого здоровенного мужчины исходил слабый запашок виски.
— Точно, один.
Я видела как его голова покачивалась туда-сюда на фоне красно-зеленых отражений в окнах рубки.
— Ну, ты и крутой, — произнес он.
В его голосе послышалась еле заметная издевка. Ну и черт с ним! Все мои одинокие бессонные часы навалились на меня тяжелым грузом. Я сел за столик с морскими картами и выпил предложенный мне стакан чая. А потом провалился в сон. В очень странный, дурной сон.
Я в «Лампедузе», на Кингс-роуд. Мне 12 лет. Моя сестренка Ви, как обычно, сидит во главе стола. По одну сторону от нее — какой-то актер, а по другую — кинорежиссер, и она рассказывает занимательную историю, моргая длинными ресничками этакой Венеры-мухоловки. Кингс-роуд полна воды, и не видно привычного асфальтированного шоссе. И откуда-то взялся мужчина в непромокаемом плаще, он тонет на Кингс-роуд и криком взывает о помощи. Я хочу броситься за ним в воду, но Ви цепко удерживает меня своими длинными красными ногтями. Сидящая рядом Давина Лейланд терпеливо втолковывает мне, что глупо спасать каких-то тонущих людей, когда надо улаживать ее дела. И весь этот стол, вся эта их дурацкая компания кивает и грозит мне пальцами...
Я проснулся на дощатой койке в превосходно отлакированной нише каюты с иллюминатором, окантованным полированной медью, с выцветшими ситцевыми занавесками. Мы шли по спокойной воде, и двигатель судна работал ровно и быстро.
Я вскарабкался по сходному трапу и выбрался через рулевую рубку подышать утренним холодным воздухом. Неподалеку я с радостью обнаружил большой белый нос «Зеленого дельфина». Мачта оказалась на месте. Тремя футами ниже правого борта красовался след от вчерашнего столкновения со сквозной дырой посередине. Все это нуждалось в ремонте, но не в полной перестройке. Могло быть и хуже. Везет тебе, Фрэзер. Я облегченно вздохнул и решил осмотреться поосновательней, чтобы знать, с кем мне предстоит иметь дело.
Судно, на которое я попал, вполне бы сгодилось для курортной открытки 30-х годов. Длиной примерно шестьдесят пять футов, с высоким, прямым носом и круглой кормой. Коренастая главная мачта, еще одна мачта на корме. Там же находится приземистая рулевая рубка. А впереди, где полагалось быть крыше яхты — если бы это судно было яхтой, — я увидел крышку люка. Ну, понятно. И борта черные, промазанные дегтем, и на сосновой палубе виднеются следы рыбной чешуи и крови. В общем, это был отличный образчик парусного траулера, повидавшего виды, отработавшего свое, но остававшегося целехоньким.
Судно скользило по прозрачной воде залива, оставляя за собой широкий след в форме буквы 'V'. От узкой полосы каменистого побережья зеленые склоны гор уходили в самое небо, голубое, как глаза ребенка. Отражение горных склонов в заливе было ослепительно зеленым.
А впереди бухта сужалась и делала поворот. Там еще стелился понизу туман, как бы попавший в ловушку меж горных складок. И дальше высились другие горы, основания которых туман закрывал совершенно, так что зазубренные хребты как бы самостоятельно плыли по небу, словно горные пики в китайской живописи.
Я подошел к мужчине, стоявшему за штурвалом. Несмотря на утреннюю прохладу, этот верзила был в тенниске, когда-то белой, и в грязно-голубых рабочих брюках из грубой ткани. Я искоса разглядывал сломанный нос, курчавые рыжие волосы, которые он словно месяц не причесывал, бородку и бледно- голубые удивленные глаза.
Старое деревянное судно двигалось по крутой излучине. Впереди открылся небольшой заливчик — тихая гладь длиной примерно ярдов в четыреста, а шириной — в двести. Оборванные клочья тумана висели над водой между нами и галькой в самом устье реки. Бородатый мужчина резко повернул штурвал, и мы благополучно миновали тусклые обломки притаившихся под водой скал.
— Это залив Биэг, — сказал он. — Лучше бы нам спрятаться где-нибудь.
