Книга о рыцарском ордене

ордене.

Часть 1 O предназначении рыцарства

Иссякли в мире милосердие, преданность, справедливость и правда;[6] утвердились враждебность, вероломство, несправедливость и ложь, замешательством и смятением был охвачен народ Христов, который был призван к тому, чтобы любить, познавать, превозносить и бояться Господа.

В мире, в котором не оставалось места милосердию, попранной оказалась справедливость, и тогда она была вынуждена для восстановления своего достоинства прибегнуть к помощи страха; ради этого весь народ был поделен на тысячи, а из каждой тысячи был избран и выделен один,[7] самый обходительный, самый мудрый, самый преданный, самый сильный и превосходивший всех благородством, просвещенностью и учтивостью.

Среди животных было выбрано животное самое красивое, самое быстрое и самое выносливое, наиболее приспособленное к тому, чтобы служить человеку; а коль скоро конь – самое благородное из всех животных, способное как нельзя лучше служить человеку, то его и решили предоставить человеку, выбранному среди других людей, и назвали этого человека рыцарем.[8]

Едва лишь наиблагороднейший человек был обеспечен наиблагороднейшим животным, возникла необходимость снабдить его достойными доспехами, пригодными для сражений и способными предохранить от ран и от смерти; и такие доспехи были найдены и вручены рыцарю.

Следовательно, кто вознамерился стать рыцарем, должен задуматься и поразмыслить над высоким предназначением рыцарства; желательно, чтобы душевное благородство и надлежащее воспитание были в согласии с предназначением рыцарства, иначе рыцарь вступит в вопиющее противоречие с рыцарским орденом и его принципами. Ибо не следует рыцарскому ордену пятнать свое доброе имя, пополняясь врагами и людьми, жизненные принципы которых ему враждебны.

Между любовью и трепетом царит согласие, равно как царит оно и между враждой и пренебрежением; поэтому люди, отдавая должное душевному благородству, изысканности манер и той высокой чести, которой рыцарь был удостоин, будучи избран и наделен конем и доспехами, станут любить его и трепетать перед ним; и тогда вместе с любовью вернутся в мир милосердие и доброжелательность, а вместе с трепетом вернутся правда и справедливость.

Мужчина, наделенный от природы более глубоким и обширным умом, чем женщина, и превосходя ее силой, может быть лучше женщины; ибо если бы он уступал ей в этом, получалось бы, что доброта и мощь не имеют ничего общего с великодушием и добрыми делами. Отсюда следует, что мужчине не только в большей степени, чем женщине, предначертано быть добрым и великодушным, но он более, чем женщина, предрасположен и к вероломству; ибо не будь так, не был бы он достоин больших высот в великодушии и не проявлял бы большей душевной щедрости, чем женщина.

Хорошенько задумайся, оруженосец, что тебя ждет на поприще рыцарства; ибо если ты станешь рыцарем, то свяжешь себя и славой, и служением, сопряженными с друзьями рыцарства; чем выше твои добродетели, тем безусловнее твой высокий долг перед Богом и людьми; если же ты поступаешь вероломно, то становишься смертным врагом рыцарства, чуждым его принципам и его славе.

Столь высоки достоинства рыцарского ордена, что не только вступают в него наиблагороднейшие люди, обладающие наиблагороднейшими конями и наиблагороднейшим оружием, но стало само собой разумеющимся, что люди, принадлежащие к рыцарскому ордену, становятся сеньорами. И если быть господином столь почетно, а рабом столь прискорбно, то можешь себе представить, сколь унизительно для твоих добропорядочных подданных или соратников сознавать, что ты, принадлежа к рыцарскому ордену, был подлым и низким; ибо твоя низость выдавала бы в тебе скорее подданного и недостоин ты был бы принадлежать к отмеченным благородством рыцарям.[9]

Быть избранным, иметь коня, доспехи и быть господином еще недостаточно для того, чтобы претендовать на высокую честь принадлежности к рыцарству, ибо рыцарь нуждается также в оруженосце и стремянном, которые заботились бы о нем и о его конях. Необходимо также, чтобы кто-то пахал, перекапывал землю и выпалывал сорняки, дабы давала она плоды, которыми питаются рыцарь и его кони; следует ему также ездить верхом, вести жизнь сеньора и находить усладу в том, что приносит тяготы и заботы его подданным.

Доктриной и учением вооружены клирики, дабы с готовностью и со знанием дела любить, познавать и славить Господа и его творение, просвещать истинным учением народ и давать ему пример любви и прославления Господа; а поскольку миссия эта требует знаний и подготовки, они обучаются в школах. Тем самым ясно, что как клирики, отличаясь целомудренной, достойной подражания жизнью и большими познаниями, призваны своим орденом к тому, чтобы склонять людей к благочестию и добродетельной жизни, так и рыцари, оправдывая свое предназначение душевным благородством и мощью своей длани, принадлежат к ордену, призванному к тому, чтобы держать людей в страхе, дабы не осмеливались они совершать преступления друг против друга.

Наука и школа рыцарства предписывают рыцарю позаботиться о том, чтобы сын его в юном возрасте был обучен верховой езде, ибо, не овладей он этим искусством в юности, в старости он им уже не овладеет. Необходимо также, чтобы сын рыцаря, будучи оруженосцем, приучился ухаживать за конем; желательно также, чтобы сын рыцаря, прежде чем стать господином, побывал в подчиненных и привык прислуживать господину, ибо как же иначе, став рыцарем, узнал бы он, в чем заключается достоинство сеньора. Поэтому следует рыцарю отдать своего сына в услужение к другому рыцарю, дабы научился он прислуживать за столом и в походе,[10] равно как приобрел иные рыцарские навыки.

Подобно тому, как желающий стать плотником должен поступить в подмастерья к плотнику, а желающий стать сапожником поступить в подмастерья к сапожнику, тот, кто искренне помышляет о рыцарском ордене, должен поступить в услужение к рыцарю; ибо если бы оруженосец, вознамерившийся стать рыцарем, осваивал бы науку рыцарства у кого бы то ни было, но только не у рыцаря, это было бы столь же несуразно, как если бы плотник обучал тонкостям своего ремесла того, кто готовится стать сапожником.

Так же как у судейских, лекарей и клириков есть ученые книги и посещают они лекции и обучаются своим наукам, и в рыцарском ордене было бы недостаточно лишь на практике обучать оруженосца заботиться о коне, служить своему господину, ратоборствовать вместе с ним и прочее, но желательно было бы обучать рыцарской науке в специальных школах, и чтобы наука эта была описана в книгах, и чтобы она преподавалась, подобно иным наукам, и чтобы сыновья рыцарей сначала обучались бы азам рыцарской науки в школах, а затем становились оруженосцами и следовали за рыцарями в их походах.

Если не будет недостатка в клириках и в рыцарях, все будет в порядке и с остальными людьми; ибо благодаря клирикам они проникаются благочестием и любовью к Господу, а благодаря рыцарям остерегаются совершать преступления друг против друга. Отсюда следует, что если клирики, совершенствуясь в своем деле, посещают школы, где в их распоряжении имеются учителя и науки, и если столько наук изложено в письменном виде, вопиющей несправедливостью по отношению к рыцарской науке является тот факт, что она не удостоена до сих пор чести быть оформленной в виде доктрины для преподавания в школах,[11] подобно иным наукам. Исходя из всего вышеизложенного, автор этой книги обращается к королю и его придворным, собравшимся, чтобы воздать должное рыцарству, и просит он их воспользоваться его трудом к вящей славе рыцарского ордена, столь любезного Господу.