ужасно! А сейчас отведите меня в камеру.
Вечером, после похорон, Рита Бриджеман приехала в клинику к доктору Вайту. Как только она появилась, доктор усадил девушку в свою машину, и они выехали на шоссе.
— Ваша матушка находится в опасности, — начал Вайт без вступления. — И не знаю, что делать. Я очень благодарен вам за то, что вы сразу приехали. Пойдет разговор не только о новой музыке для вашего номера. То, о чем я буду вас расспрашивать и рассказывать, очень важно. Вам удобно?
— Да, — ответила девушка. — Продолжайте.
— Во-первых, у вас есть отец — мне разрешено вам это сообщить. Он всегда у вас был, ваши родители расстались, когда вы были еще совсем маленькой. Некоторое время спустя ваш отец переболел тифозной лихорадкой и последствия оказались очень плачевными: пострадала его психика, — он сделал паузу.
— Вы хотите сказать, что он сошел с ума? И тем не менее жив до сих пор?
— Да, уже много лет он находится в городской клинике. Он в таком состоянии, что вы не должны его видеть. Я посоветовал вашей матери также больше не навещать его.
— Но она мне никогда ничего не говорила, — воскликнула Рита. — Об этом...
— Да, я знаю, — отрезал доктор. — Франсуаза боялась за вас, она думала, что вы сможете унаследовать болезнь; ведь никто не говорил ей, что это невозможно. Но вы не сумасшедшая и не станете ею никогда. Конечно, не дай бог, вы или ваши дети можете попасть в больницу, но это произойдет не по вине вашего отца. Я это объяснил вашей матери.
— О, бедная моя мамочка!
— Да, это мы с вами так думаем, — сказал Вайт. — Во-первых, Франсуаза очень боится за вас, да еще расследование этого преступления навалилось на нее, что тоже чрезвычайно неприятно. Мистер Коннерли, навестивший меня тогда, перед злополучным днем, просил у меня совета, касающегося умной и упрямой девочки, которую зовут Рита; этот человек говорил от имени вашей матери. Тем же вечером он упорно просил Франсуазу выйти за него замуж. Для всех очевидно, что он был влюблен в нее, но никто не мог понять, почему она ему отказала. Франсуаза не рискнула сказать Коннерли, что у нее уже есть официальный муж.
— Бог мой!
— Коннерли был в состоянии стресса, он напился, как сумасшедший, стал отчаянно играть, выиграл, потом вышел из «Голубого Джека» и был убит.
— Он застраховал свою жизнь на такую огромную сумму из-за ее отказа?
— Вполне возможно. Мне кажется, что Том Лонг был единственным человеком, который знал правду о вашем отце и причинил много зла вашей матери. Он ее шантажировал.
— Он знал?! — воскликнула Рита.
— И вот еще кто всячески старается запутать следствие, — продолжил доктор Вайт, — это наш продажный шериф, которого подкупил мистер Кивер, чтобы тот сквозь пальцы смотрел на азартные игры в казино. Поэтому Хаскелл пытается мешать расследованию убийства.
— Это очень плохой человек! Очень! Я его видела, — проговорила Рита взволнованно.
— Клив Поллок, тренер Джона Коннерли, сейчас арестован как главный свидетель, — сказал Вайт. — Но полиция сконцентрировала свое внимание на Франсуазе, хотя у них нет никаких доказательств, и они сами не знают, кого обвинять. Миссис Бриджеман ищет моей помощи, она нуждается в моей защите, обещает хорошо заплатить. Сейчас для нее очень трудный момент! Между нами стоит шериф, который старательно за всем наблюдает и гнет свою линию.
— Неужели мать, моя мать?.. — в ужасе вскричала девушка.
— Я уверен, что она не делала ничего плохого, — сказал Вайт, — я никак не могу согласиться с этой мыслью. Ваша мать порядочная, приятная и мужественная женщина. Нам нужно найти как можно больше доказательств для выяснения истины. И я надеюсь, что они не обратятся против нее.
— Как же плохо, доктор, что она раньше не обратилась к вам! — прочувственно сказала Рита.
— Лишь очень сметливый, даже хитрый человек может противостоять козням шерифа, — сказал Байт. — У вашей матери много прекрасных качеств, я думаю, что вы еще не один раз в этом убедитесь.
— Конечно, конечно! Она не могла убить Коннерли!
— Давайте отбросим тех, кто наверняка невиновен, — сказал Вайт. — То, что известно полиции, до сих пор еще находится в незавершенном состоянии и противоречиво. Следователь говорит о тигре. Частный детектив — о медведе. Я не знаю о многих важных фактах, хотя это мне очень неприятно. Но я смогу разобраться в сложившейся ситуации с вашей помощью.
— С моей помощью!
— Да. Сейчас мы с вами отправимся с визитом в Дом Коннерли и нашей целью будет послушать музыку его брата Стентона. Я думаю, что она очень оригинальна. Он видел ночью ваше выступление, и это будет предлогом, чтобы попасть на виллу. Нам необходимо лучше узнать окружение мистера Коннерли, его семейную обстановку. Его жена много лет назад умерла. Я думаю, что он как отец не сумел дать хорошего воспитания своему сыну. Его безудержная игра в последнее время, посещение скачек позволили сорвать ему неплохой куш для его ресторанного бизнеса. Несомненно, тут есть и вина вашей матери. Словом, мы сможем там узнать много интересного. Мы воспользуемся музыкой как предлогом, как ключом для того, чтобы войти в дом. Я надеюсь, что старик не будет придираться к вам и поможет мне заглянуть в приоткрытую дверь, если так можно выразиться. Возможно, его музыка будет превосходной, может быть, невыносимой, но в любом случае у меня будет великолепный повод для того, чтобы разрекламировать вас и ваш танец.
— Мне нравится ваш подход к делу, — сказала Рита.
— Спасибо; но сейчас пока мы ни о чем говорить не будем, — ответил Вайт.
— Входите, — сказал Стентон Коннерли.
Он проводил их в музыкальный салон, в котором раньше была библиотека.
Вайт завел со стариком беседу о его любимых произведениях, спросил и о том, как он относится к стилю танца Риты, и, увидев огромное пианино каштанового цвета, удивился:
— Вы разучиваете на нем свои квартеты для скрипки?
— Квинтеты, а не квартеты, доктор, — поправил его композитор. — Первая и вторая скрипки, виолончель, контрабас и виола. Мне необходимы пять индивидуальных голосов и более того. Но сейчас я вообще не играю со своими музыкантами. В молодые годы я был связан с филармонией. А теперь не будете ли вы так любезны послушать мой Опус восемьдесят один?
— С большим удовольствием, — сказал Вайт, а Рита улыбнулась.
— Это очень впечатляющая пластинка, — объяснил Стентон. — Мне необходимо прослушивать свои произведения в отсутствие музыкантов. Прекраснейшая музыка!
Ватни Вайт почувствовал какую-то неловкость.
Началась музыка с низких тонов, со странного стона, издаваемого пятью инструментами, резко вступили повторяющиеся композиции, потом пиццикато. После этого Вайт услышал в музыке какую-то странную жестокость... резкий и необычный мотив, исполняемый скрипками, перешел в низкий звук виолы, и тут вступила виолончель. Потом опять раздался пронзительный звук скрипки, а затем инструменты как бы развили тему и дополнили ее. Это была динамичная, неприятная, но гармоничная музыка. Сначала она придавала слушателю ощущение силы, потом приводила его в замешательство и, наконец, оставляла тяжелый осадок на душе. Слушая эту музыку, психиатр смог приложить к симфонии один из своих тестов.
Он вдруг стал беспокоиться за Риту, у него неожиданно затвердели, а потом расправились мускулы спины. Различные сочетания тонов и контрапунктов больно раздражали его слух. Когда Стентон захотел поставить вторую пластинку, Вайт быстро поднялся, сказав:
— Великолепная музыка, мистер Коннерли! Мы обязательно придем послушать ее еще раз. Но на сегодня хватит. Вы — серьезный композитор. В вашем Опусе восемьдесят один я обнаружил отдельные моменты, которые могут заинтересовать мисс Бриджеман для того, чтобы включить их в свой танец. Скажите, кто-нибудь из вашей семьи умеет играть? Например, ваш племянник Джон?
— Спасибо за вашу высокую оценку, доктор. У меня много пластинок, которые вы сможете послушать. Мой племянник глух в своей душе. Для него не существует музыки; у него только пристрастие к
