— Ага, узнает! Только если ты ей скажешь, — недовольно буркнул омоновец, но рот всё-таки закрыл.
— Почему я? У нас еще и Попов есть, — тут же отмазался Рабинович и, прежде чем Андрей возмущенно завопил, толкнул лепрекона в плечо, кивком показывая на девиц. — Это кто такие? Откуда?
— А-а, тьфу ты! Нашли на кого смотреть, — брезгливо поморщился Лохич. — Это же суккубы. У них только секс на уме. Они тут на легком заработке.
— Проститутки, значит? — скорее констатировал, чем спросил Жомов. — И почему, интересно, как красивая девушка, так путана, а как страшная — так чья-то жена?
— Это ты на свою Ленку намекаешь? — съязвил Сеня, и омоновец, задохнувшись от негодования, так и не смог придумать, как ему поязвительней ответить.
— У меня Ленка хорошая, — отрезал Жомов и сделал вид, что вопрос на этом исчерпан.
— Ну почему же все красивые обязательно путаны? — лепрекон Ванину жену не знал, поэтому две последние фразы пропустил и продолжил разговор: — Это просто у них сущность такая, а остальные живут как могут. Вон у моего начальника, эльфа, жена такая красивая, что глаз не оторвешь!
— И ты на нее, как я понял, зуб положил? — скабрезно ухмыльнулся Рабинович.
В этот момент Мурзик, видимо, решив, что дальше пойдут такие сальности, о которых в приличном обществе упоминать не следует, решил отвлечь людей от пошлых мыслей. Для этих целей ничего иного, кроме как истошно заорать, пес придумать не смог. Милиционеры, привыкшие к тому, что Мурзик лает только тогда, когда кому-то угрожает опасность, мгновенно схватились за дубинки и принялись оглядываться по сторонам, стараясь понять, откуда исходит угроза. Не найдя ничего подходящего для учинения расправы, Жомов расстроился и вновь посоветовал Сене отвести пса к ветеринару. На что и получил стандартный ответ: «Тебе самому лечиться надо!»
Впрочем, немного развлечься омоновец всё же смог. Едва пес закончил гавкать, как тут же к такси подскочило какое-то волосатое человекоподобное существо и принялось лаять на Мурзика. От такой наглости поначалу все три милиционера просто ошалели, как и сам пес, а затем молниеносная реакция Жомова положила конец этому безобразию. Отстегнув дубинку, Ваня в одно мгновение опустил ее на голову волосатика. А пока тот падал в пыль, выскочил и успел пару раз пнуть его берцами в бок.
— Да прекратите же вы несчастного оборотня мучить! — забыв о том, что и сам в любой момент может схлопотать по зубам, завопил лепрекон. — Он же ничего плохого никому не делает. Просто немного собачий язык понимает, вот и решил с вашим псом пообщаться.
— Ага! Ты еще скажи, что собаки разговаривать умеют, — усмехнулся Жомов, оставив-таки оборотня в покое. (Ой, Ваня, откусил бы я тебе кое-что, да брезгую такие вещи в пасть брать!) — И что ты их язык понимаешь!
— Нет, я не понимаю, — покачал головой Лохич. — А то, что любое существо говорить может, знаю не понаслышке. Кстати, мы уже приехали. С вас сто семьдесят два эльфийских дуката…
— Что-о-о? — услышав последнюю фразу, взревел Рабинович.
— Ой, простите великодушно. Забылся! — залепетал перепуганный возница. — Пока устраивайтесь, а я вас тут подожду. Может быть, еще куда-нибудь захотите отправиться.
Удовлетворенно кивнув, Сеня сначала выпустил из кареты Мурзика, а затем выбрался и сам. Несколько секунд, поджидая, пока остальные путешественники покинут транспортное средство, Рабинович стоял на месте, разминая затекшие от неудобного сидения ноги, а затем двинулся к дверям гостиницы. Путь ему преградил какой-то огромный и абсолютно лысый урод в набедренной повязке на талии, с огромным золотым медальоном на груди и с гигантской дубиной в непропорционально больших кулаках.
— Менты. С Земли. Из двадцать первого века. — Почему-то вопросами эти фразы не звучали. — А ну-ка марш обратно в такси и проваливайте отсюда к…
Закончить фразу гигант не успел. Едва Рабинович понял, что на него самого и на его друзей нагло наезжает какой-то гоблин, как резиновая дубинка сама оказалась у него в руках. Во время прошлых путешествий по вселенным это хоть и грозное, но отнюдь не смертоносное оружие российских милиционеров открыло в себе удивительные свойства: при соприкосновении с металлом «демократизатор» увеличивал силу удара в десятки, а то и сотни раз. Сеня не мог вспомнить, действовала ли дубинка так же и в Эльфабаде… Да что там! Он и не вспоминал. Даже не стараясь понять, кто перед ним, чего он хочет и к каким последствиям конфликт может привести, Рабинович просто, повинуясь инстинктам, врезал что есть силы «демократизатором» прямо в золотой медальон гиганта.
Сначала раздался звон, как от удара по треснувшему колоколу. Затем в груди великана что-то хрустнуло, и он, закатив глаза, плашмя рухнул на спину, едва не выбив головой двери гостиницы. На несколько секунд толпа вокруг эльфийского отеля замерла и замолчала, даже перестав дышать. Затем по ней пронесся вздох — то ли удивления, то ли испуга, Сеня этого так и не понял, — и лишь потом кто-то завопил:
— Тролля убили! Тролля из гвардии Оберона, как муху, прихлопнули-и-и-и!!! — и толпа бросилась врассыпную.
— Ой, мамочки, что же теперь будет?! — всхлипнул лепрекон и спрятался под козлы, на которых сидел. И через минуту перед дверями гостиницы никого, кроме трех милиционеров, пса и поверженного тролля не было.
— А пусть не наезжает, — неизвестно кому объяснил свои действия кинолог.
— А я и не наезжал, — неожиданно проговорил тролль, с трудом пытаясь сесть. — Просто я по- другому разговаривать не умею.
— Ну так сейчас-то ты по-другому говоришь, — констатировал перемены Попов.
— С вами, ментами, чему хочешь научишься, — буркнул тролль, вставая на ноги. — И даже чему не хочешь тоже! Меня Оберон послал, чтобы вас встретить и срочно доставить во дворец.
— Надо было сразу так и говорить, — сухо отрезал Сеня. — И почему такая срочность?
— Так мир эльфов расширяется, — пояснил гигант. — Межмировые переходы из-за этого перестраивать будут. Оберон говорит, что если вы хотите куда-нибудь отправиться, нужно решать сразу. Иначе застрянете в Эльфабаде недели на две.
— А почему Оберон эльфа какого-нибудь не прислал? Лориэля того же? — подозрительно спросил Рабинович.
— Заняты все эльфы. МП-переходы держат, — всё еще постанывая, ответил побитый тролль. — Кроме меня, прислать было некого.
— Ну что же, тогда поехали. Торчать здесь две недели мне нисколько не в кайф, — ответил кинолог и, подхватив пса, забрался в карету. — Давай, извозчик. Да по мостовой!..
И извозчик дал! Едва путешественники забрались в карету, как Лохич так подхлестнул единорога, что тот помчался пулей, только копыта сверкали. Троллю, естественно, места в такси не нашлось. Впрочем, он обошелся и без этого. Гигант так быстро передвигался, что от мчащейся повозки отстал всего лишь на десяток секунд. И, опередив милиционеров, первым подскочил к двери.
— Заходи, странник. Для тебя здесь двери открыты! — прорычал он, а когда Рабинович проходил мимо, чуть слышно произнес: — Только Оберону не говорите, как меня вырубили. С работы сразу же выгонит на хрен!
Во дворце правителя эльфов, в отличие от города, не изменилось ровным счетом ничего. Та же помпезность приема, те же слуги и телохранители у трона. И глядя на них, Сеня подивился, какой же Оберон жлоб. Значит, все эльфы порталы держат, а его личная стража, которая ни на фиг здесь, во дворце не нужна, стоит у трона и прохлаждается. Фавориты, блин!
— Слушайте, времени в обрез. Поэтому давайте без церемоний, — неожиданно для путешественников, полностью нарушив дворцовый этикет, заявил Оберон. — Я вам сейчас службу предлагать не буду. Просто, если захотите со мной ее условия потом обсудить, решайте, куда на экскурсию отправитесь. Кстати, согласие на путешествие вас ни к чему не обязывает. Вы вольны отказаться работать на меня в любой момент. А предоставление вам экскурсии считайте просто жестом доброй воли… Ну так что?
— Мы хотим в мир, идентичный нашей Мезоамерике, — прежде чем кто-нибудь успел разинуть
