я еще понять могу. А вот куда этот несчастный Лориэль подевался, кто мне скажет?
Вся честная компания, не исключая Мурзика, тут же начала оглядываться по сторонам, отыскивая обычно надоедливого эльфа. Однако того нигде не было видно, и троица путешественников поняла, что по крайней мере на время их предоставили самим себе. Что, впрочем, было не так и плохо, учитывая некоторые особенности того места, в котором они оказались.
Даже Ване Жомову, с трудом отличавшему березу от осины, а репейник от чертополоха, место их новой дислокации было совершенно ясно. Лориэль забросил путешественников на ту же самую поляну на окраине Эльфабада, которую доблестные милиционеры уже посещали однажды. Об этом говорило всё: и аккуратная трава, кажущаяся подстриженной, и неестественно зеленые листья деревьев, словно специально подкрашенные молодыми солдатами срочной службы к прибытию столь важных чинов, и сами деревья удивительно правильной формы, начиная от выступавших из почвы корней, кончая аккуратными кронами. Вот только той тропинки, которая была тут раньше, в этот раз не наблюдалось.
— Непорядок, — констатировал ее отсутствие Жомов. — И в какую сторону нам теперь идти?
— А зачем нам куда-то идти, скажи на милость, дорогой ты наш Ванечка? — ехидно поинтересовался Сеня. — У нас Андрюша есть. Пусть такси вызывает.
Однако Попов от такой чести напрочь отказался. Заявив, что не сдвинется с места и не скажет ни слова, пока они не обсудят положение, в котором оказались, Андрюша уселся на траву, в позу, отдаленно напоминающую ту, что индусы называют «лотосом», и сделал вид, что медитирует. Бунта на корабле, тем более от обычно миролюбивого Попова, не ожидал никто. Несколько секунд Жомов с Рабиновичем обменивались мнениями относительно того, как Андрюшу привести в чувство. На повестке дня стояли такие предложения, как:
а) дать Попову в зубы;
б) пнуть его под зад;
в) бросить Андрюшу на поляне, к какой-нибудь гномьей матери, согласно Лориэлевой терминологии;
г) попробовать с ним поговорить.
В итоге консилиум в лице Жомова, Рабиновича и безмолвствовавшего Мурзика — а что толку с ними говорить? — сошелся на мнении, что сначала следует осуществить пункт «г», а уж затем переходить к другим вопросам повестки дня, со всеми вытекающими из них последствиями.
— И какое положение, уважаемый младший лейтенант, ты собираешься с нами обсудить? — как можно более корректно поинтересовался у Попова Сеня.
— А я тебе это еще дома хотел сказать, да ты на своих гарантиях заклинился, — сердито ответил Андрей.
— По-моему, блин, у Попа что-то с головой, — предположил Жомов, поигрывая выразительно дубинкой. — Может быть, мы с ним всё-таки разговаривать не будем, а перейдем сразу ближе к телу? Можно, например, пару раз по лысине его стукнуть. Глядишь, мозги на место вправятся, а то начал какую- то чушь нести.
— Был бы ум, помер бы от дум. Негде коль ума набраться, Ване нечего бояться, — Рабинович выразительно посмотрел на оторопевшего от такого поворота событий Жомова, а затем вновь наклонился к Попову. — Андрей, я серьезно. О чем ты хочешь поговорить?
— Дураки вы оба, — констатировал криминалист, глядя на друзей снизу вверх. — То, что вы оба решили на экскурсию по мирам отправиться, это я уже понял. А вот куда именно, вы придумали?
— А какая нам на хрен разница? — фыркнул Ваня.
— Поговорим с Обероном, а потом и решим, — поддержал омоновца Рабинович.
— Да? Прямо у него в тронном зале дискуссию устроим? — язвительно поинтересовался Попов. — Может быть, сначала обсудим возможные варианты?
— Ой, только не надо нам снова головы забивать своим миром-аквариумом, — скривился Жомов. — Кому он интересен? Там и подраться-то не с кем.
— А кто это о мире-аквариуме говорит? — взвился Попов. — А то я не знаю, что вам эстетических наслаждений не нужно. Одному лишь бы карман набить, а другому вообще всё по фигу. Дай только кому- нибудь шею намылить.
— Тоже мне, эстет нашелся. Ценитель прекрасного! — фыркнул Сеня. — Так что ты предлагаешь?
От Попова теперь, конечно, друзья ожидали всего, что угодно, но на такое необычное предложение никто даже не рассчитывал. Начал Андрюша издалека, напомнив друзьям о былых приключениях и мирах, которые они посетили. Дескать, согласитесь сами, чем древнее исторический период, тем больше там возможностей и для получения новых ощущений, и для приобретения материальных ценностей, и для размахивания дубинками. Затем Андрюша напомнил о спасенных Сеней музейных ценностях, фотографиях, которые показывал друзьям накануне визита Лориэля, и наконец скромно признался, что уже который месяц штудирует культуру Мезоамерики.
— Чего-чего? — удивили Жомов. — Северную, Южную, Латинскую Америку знаю, но про твою Мезовую еще ни разу не слышал. Это где?
— В Караганде, — отрезал Рабинович. — Это во-первых. А во-вторых, Латинская Америка — это не часть света, а название группы государств, населенных испаноговорящими людьми.
— Чем говорящими? Испанами? — еще больше оторопел омоновец. — Я думал, все люди ротами говорят.
— Батальонами они говорят, а не ротами, грамотей хренов! — не выдержал Попов и с надеждой в глазах посмотрел на Сеню. — Нет, я серьезно. Давайте в Мезоамерику смотаемся. Вы только послушайте, какие имена там встречаются, просто песня — Кецалькоатль, Пернатый Змей; Тлалок, повелитель огня; Мишкоатль, бог звезд… Заслушаешься! А архитектура там какая? Об одном только Теотиуакане с его храмами и дворцами легенды складывают, а мы его воочию можем увидеть…
— И что нам с этих индейских богов и архитектуры выгорит? — как можно более спокойно поинтересовался Рабинович.
— А то! — Попов, просто переполняемый энтузиазмом, вскочил на ноги. — Хочешь, Сеня, тебе отрывок легенды наизусть прочитаю?.. Слушай. «В храме было четыре помещения: первое, выходившее на восток, было из золота и называлось золотым домом, поскольку было облицовано золотыми пластинами; второе выходило на запад и называлось изумрудным домом, поскольку внутри него была отделка из драгоценных камней». Ну и так далее. Это, конечно, миф, но ведь мы можем и в мифический мир отправиться. Наверняка среди параллельных миров такой есть!.. Это тебе, Сеня, пища для раздумий, — а затем криминалист повернулся к задумавшемуся Жомову. Согласитесь, весьма странное и необычное зрелище.
— И для тебя, Ваня, там дело найдется. Ты только представь, что жители Мезоамерики почти каждый день человеческие жертвоприношения делали! А потом еще и конкистадоры заявились, начали мирное население грабить. И прикинь, никто им Уголовный кодекс не читал!.. Ну, что скажете? Чем не хорошее место для отдыха? Вы своими делами займетесь, а я проверю, правду ли говорят ученые об истории Мезоамерики.
— Ладно, мы над твоим предложением подумаем, — пообещал Сеня, прежде чем омоновец успел что-то сказать. — Только давай сначала хоть до той гостиницы, где мы раньше останавливались, доберемся.
Путь до гостиницы оказался долог и тернист. И всё оттого, что вызванное Поповым такси оказалось старым, плохо функционирующим и с ужасно неудобным салоном. Попросту говоря, вместо нормального автомобиля, как это было при прошлом визите доблестных милиционеров в Эльфабад, приехала самая обычная карета. Запряжена она была настоящим кипенно-белым единорогом, оснащена откидным верхом, деревянными рессорами и, разумеется, изрисована по бортам желтыми шашечками. Плюс ко всему, возница оказался самым что ни на есть настоящим лепреконом, облаченным в ярко-зеленый парадный сюртук, но легче от этой помпезности тяготы грунтовой дороги путешественниками почему-то переноситься не стали.
— Это что за колымага такая? — оторопел Рабинович, увидев въезжающую на поляну карету. — Попов, ты чего опять отчудил?
