Кухня была пуста, сваленная в раковине посуда еще раз подтвердила, что хозяин дома. Алексей двинулся дальше, и звук от его шагов был намного тише, чем дыхание.
Он остановился в дверях гостиной и повернулся к спальне. Дверь была закрыта, из комнаты не доносилось ни звука.
Алексей распахнул дверь и шагнул через порог, готовый мгновенно воспользоваться оружием. Взгляд еще не успел сфокусироваться на самом важном, когда он понял, что совершил ошибку.
Самую последнюю в своей жизни.
— Привет, — улыбаясь, сказал оказавшийся у него за спиной Марголин. — Не дергайся. Руки медленно, очень медленно разведи в стороны. Так… Вот, так и держи. Можешь повернуться, только не забудь бросить ножик. Не в меня, конечно!
Алексей не поворачивался. Он продолжал стоять спиной к нацеленному на него пистолету и смотрел на труп Датчанина.
Потомок белогвардейца и дочери промышленника, известный Интерполу авантюрист и яркая звезда на новозаветинском криминальном небосклоне, Пашка Датчанин лежал на спине, разметав по сторонам руки, на полу возле своей кровати. Выражение его застывшего лица было беззащитным. На нем были нелепые белые трусы с ширинкой, украшенные изображениями чувственных женских губ. Под голову была подложена свернутая подушка, так что страшный, от края до края, разрез поперек шеи полностью раскрылся. Алексей видел, что потребовался всего один удар, нанесенный умелой рукой.
— Ну, привет, — отозвался Алексей спокойным голосом, поворачиваясь к Марголину.
Тот стоял, расставив ноги и склонив голову набок, держа в правой руке у живота излюбленную «беретту».
— Я знал, что ты сюда придешь. — Марголин усмехнулся. — Не люблю ждать, но сегодня это было недолго. Минут десять, как мы с ним закончили. Самое приятное ожидание в моей жизни.
— Я вижу.
* * *
Наконец посадку на парижский рейс объявили. Людмила Алексеевна Серова вошла в самолет одной из первых и задержалась, пока устраивалась в своем кресле перегородившая проход полная женщина с огромным количеством свертков и пакетов. Следом за Серовой терпеливо ждал худощавый молодой человек в отглаженном костюме и с плащом на правой руке. Когда проход освободился, Людмила Алексеевна устроилась на своем кресле возле иллюминатора. Чемодан ее был сдан в багаж, а с собой она взяла сумочку из тонкой черной кожи, элегантную и, конечно же, безумно дорогую. Как и все подарки, которые дарил ей Андрей. В сумочке лежало все необходимое для перелета и начала новой жизни.
Молодой человек оказался ее соседом. Устроившись в кресле, он посмотрел на нее изучающим взглядом, и лицо его помягчело. Это было приятно — Людмила Алексеевна чувствовала, что сосед, которому было не больше двадцати пяти, хочет завязать знакомство, и десятилетняя разница в возрасте его не останавливает. Она продолжала безразлично смотреть в иллюминатор и думала, что отказываться, пожалуй, не стоит. Как только самолет взлетит, ничто уже не будет связывать ее с тем, что было здесь. Здесь она отдала все долги.
С Андреем она познакомилась шестнадцать лет назад, когда училась в педагогическом институте и не то чтобы горела желанием, но была готова отдать жизнь обучению младшеклассников. Другой дороги она не видела, как и Андрей, в те годы помышлявший до самой пенсии трудиться инженером на заводе. Первое время было тяжело. Убогая коммуналка, стирка пив выходным, очереди в кинотеатры, где изредка демонстрировались щедро купированные приличные фильмы. Удивительно, даже в те годы Андрей умудрялся дарить ей вещи, достать, которые в провинциальном городишке было нелегко. К моменту перестройки он выдвинулся по комсомольской линии, и его время пришло. В бурные годы второй половины восьмидесятых он работал по двадцать часов в сутки, падал и вставал, бил и бывал бит, подставлял других и бывал подставлен сам, но ориентира не терял, поскольку оказалось, что был подготовлен к таким переменам и к такой жизни лучше других. В начале девяностых он мог позволить себе сбавить темп и обратить внимание на семью. Он уже был одним из богатейших людей города, к его мнению, прислушивались высокопоставленные чиновники и солидные предприниматели, его дружбой дорожили серьезные люди. Он мог влиять на жизнь других, но не мог уже исправить свою. С ребенком у них ничего не получалось, и это был удар который он перенес хуже, чем жена. Наверное, поэтому он и полез в большую политику.
В последние годы она чувствовала, что это становятся опасным. Она пыталась его предупредить, но он давно перестал советоваться с женой и, грустно улыбнувшись, качал головой.
Постоянное чувство страха стало ее неотвязным спутником в последние двенадцать месяцев. Она знала,. что трагедия приближается, но остановить ее не могла. Муж от нее отдалился. Казалось, он тоже понимал, что его ждет. Он катился с горы по доставшейся ему колее, надеясь, что навыков и опыта хватит, чтобы справиться с установленным внизу трамплином и благополучно приземлиться.
Самолет вырулил на взлетную полосу, постоял, ожидая разрешающей команды и начал разбег.
— Я вижу.
Они помолчали.
— Я повернусь.?
— Конечно!
Держа руки отведенными от тела, Алексей повернулся и взглянул на врага. Если хочешь убить человека, лучше не вступать с ним в долгие переговоры, д.стрелять сразу.
— Знаешь, кого ты завалил?
Ответ ничего ле менял, и Алексей пожал плечами:
— Нет. Думал, что тебя.
— Я нашел его через профсоюз актеров. Удивительное сходство, ие правда ли?
— И хороший грим.
— Нет, грима там самая малость. Он действительно здорово на меня похож. Пришлось, правда, подучить его ходить и двигаться как надо. Когда-то он был ведущим актером в драматическом театре. А потом спился. Случайными заработками перебивался.
— Печально. Надеюсь, ты ему хорошо заплатил?
— Все относительно. У него не осталось ни семьи, ни родственников. Позавчера вечером я дал ему оторваться на полную катушку. Думаю, что, умирая, он был мне благодарен.
— Он умер сразу.
— Нет, ты не прав. Такие мгновения растягиваются.
— И что ты ему объяснял? — Вопрос прозвучал так, будто это прежде всего интересовало сейчас Алексея.
— Он особо я не расспрашивал. Я сказал, что хочу обмануть жену, и это его устроило. Хотя мне кажется, что в глубине души он чувствовал правду. Было в его глазах что-то такое.
Алексей расслабился. Он оценил расстояние,, прикинул свои возможности. Бесполезно.
— Верно. — Марголин слегка улыбнулся. — Не успеешь. Про последнее желание не спрашиваю, глупо. Или все-таки оно есть?
— Чтоб ты сдох.
— Понимаю. Но пойти навстречу не могу.
— Тогда стреляй. Зачем тянуть время? Помощи не ждать неоткуда, если только… Что с охранником?
— С кем?
— С охранником, который дежурит внизу.
—А-а, ничего страшного. Мы с ним договорились
— Да?
— Нет, правда. Договорились, и ничего больше.
— Тогда мне ждать совсем нечего, — сказал Алексей. — Стреляй, а? Надеюсь, управишься с одного раза.
— А тебе не интересно знать, как я до тебя добрался?
— Нет. Зачем?
