– Нет, я просто встретился с ним у кафе, и мы разговорились. Он предложил пойти к нему, послушать музыку и... слушайте, если я вам все расскажу, я, правда, не вляпаюсь?
– Я буду вам очень обязан, если расскажете, – заверил его Уиллис.
– Ну, он сказал, что у него есть хорошая шмаль и можно по разу пыхнуть. Я тогда больше ни о чем и не подумал. Шел покурить просто. Если бы я знал, что у него дома есть ЛСД...
– А вы тогда этого не знали?
– Нет, Боже упаси! Я вообще от этих пластиковых хиппи держусь подальше. От них всегда неприятности.
– Какие неприятности?
– Ну, знаете, они всегда рисуются. Понтяры, короче говоря. Воскресные хиппи, пластиковые хиппи – все одно и то же. Никто из них на самом деле не тусуется по-настоящему. Так, для вида только.
– А вы?
– Я считаю себя настоящим, – с достоинством ответил Хэмлинг.
– А Соня?
– Она хоть и воскресная хиппи, но балдежная кадра, и я с ней тусуюсь.
Роберт Хэмлинг широко улыбнулся. Соня на улыбку не ответила. Она была все так же испугана. Девушка переводила взгляд с Уиллиса на Хэмлинга, догадываясь, что идет опасная игра. Ей очень хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Дженеро это видел. Он, при всей своей неопытности, ощущал также, что именно девушка была вожделенной жертвой Уиллиса, и что тот рано или поздно обязательно вопьется, как вампир, ей в шею. Соня об этом тоже догадывалась. Хэмлинг был единственным в комнате, кто ничего не подозревал. Чрезвычайно самоуверенный, он лез головой прямо в петлю.
– Короче, мы пошли к нему домой, забили по косячку, попили винца, а потом я предложил позвонить Соне, чтобы она пришла и поучаствовала в празднестве.
– Что вы праздновали?
Хэмлинг несколько мгновений обдумывал ответ, а потом улыбнулся:
– Жизнь. Существование.
– О'кей, – Уиллис сделал вид, что удовлетворен ответом.
Дженеро внимательно следил за происходящим, учась на ходу. Он понял, например, что Хэмлинг только что солгал. Если они что и праздновали, то только не жизнь и не существование. Дженеро не смог бы точно описать, как он понял, что парень врет, но он это знал. И Уиллис знал. И девушка знала. Дженеро догадывался, что Уиллис обязательно вернется со временем к этому празднованию. Дик Дженеро чувствовал себя превосходно. Ему казалось, что он смотрит детектив по телевизору. Он не хотел, чтобы фильм кончался, о, нет! И почему-то во время всей этой сцены ему ни разу не вспомнилось, что он тоже сыщик. Он только чудесно проводил время. И даже чуть не спросил Соню, как ей это все нравится. Эх, если бы еще пакетик жареной кукурузы!
– Значит, я спустился на улицу, – продолжал Хэмлинг, – у него дома не было телефона. Я позвонил Соне из автомата. Она...
– Где была Соня?
– Здесь. Мы должны были здесь встретиться в семь часов, а уже было почти восемь. У нее есть ключ, и я знал, что она сможет войти.
– Она была здесь?
– Да, я сказал, чтобы она ехала в нашу сторону. Она плохо знает этот район, я объяснил, на каком поезде ехать и встретил ее у метро.
– В котором часу это было?
– Она приехала, по-моему, около восьми тридцати. Так, Соня?
Девушка кивнула.
– И вы вместе вернулись в квартиру Скотта?
– Да, – подтвердил Хэмлинг, – это было первой ошибкой.
– Почему?
– Когда я открыл дверь, он был голый. Я сначала подумал... черт, я не знал, что и думать. Потом я понял, что он обдолбился. А потом я догадался, что это ЛСД. Я попытался узнать, что он принял. Знаете, многое зависит от компонентов, от дозы... Если добавить стрихнина или мышьяка, глаза точно вылезут. Он был уже в отрубе, не знал, чего нажрался, не понимал, где он. Бегал по комнате с голой жопой и орал, что умеет летать. Соню испугал до смерти, правда, солнышко?
Девушка кивнула.
– Когда он выпрыгнул из окна? – спросил Уиллис.
– Не помню, минут через двадцать после того, как мы пришли. Я хотел его успокоить, говорил, чтобы он расслабился, остыл. А потом он вдруг вскакивает и бежит к окну. Я хотел его схватить, но не успел. Окно было закрыто, он прошиб его головой. Жуткое дело. Я выглянул во двор, он лежал там, как... – Хэмлинг покачал головой.
– И что вы сделали?
– Я схватил Соню, и мы сорвались. Не хотелось вляпываться в это дело. У вас ведь как, если у тебя длинные волосы – все, кранты!
– Та-ак, по-моему, все ясно, – Уиллис закрыл блокнот. – Что думаешь, Дик?
Дженеро кивнул.
– По-моему, тоже.
Он уже начинал думать, что ошибся в коллеге. Неужели его опытнейший товарищ действительно уточнял обстоятельства самоубийства? Дженеро чувствовал себя несколько разочарованным.
– Ну, и еще один вопрос, если можно, – проговорил Уиллис, – все, мы уходим. Огромное вам спасибо за помощь. Знаете, люди не понимают, сколько причиняют нам хлопот, когда убивают себя.
– Да, могу себе представить, – посочувствовал Хэмлинг.
– Нам приходится работать с самоубийствами точно так же, как с убийствами. Те же подписи, те же протоколы. Дел хватает.
– Да, конечно.
– Ну что ж, спасибо еще раз, – Уиллис направился к двери, – Дик, идешь?
– Иду, – отозвался Дженеро. – Большое спасибо, – сказал он Хэмлингу.
– Рад был помочь, – ответил тот. – Если бы я знал, что у вас все такие, я бы не сорвался тогда. Сразу бы позвонил.
– Ах, да! Последний вопрос! – воскликнул, словно бы вспомнив. Уиллис. – Мисс Соболева...
Взгляд Хэмлинга переместился на девушку.
– Мисс Соболева, вы сняли блузку до того, как Скотт выпрыгнул в окно, или после?
– Я не помню, – Соня испуганно взглянула на Хэмлинга.
– Наверное, до, – задумчиво произнес Уиллис, – вы ведь сразу оба ушли?
– Да, наверное, – согласилась девушка.
– Мисс Соболева, почему вы сняли блузку?
– Ну... я, я... сама не знаю. Просто захотелось ее снять.
– Я думаю, она...
– Позвольте ей самой ответить, хорошо? Мы сейчас выясним и пойдем, ладно? Почему вы ее сняли, мисс Соболева?
– Наверное... наверное, в квартире было жарко.
– И вы сняли блузку?
– Да.
– Вы никогда раньше не встречали Скотта, но сняли блузку...
– Ну, было жарко.
– Он бегал обдолбленный по квартире и вопил, а вы сняли блузку?
– Да.
– М-м-м, – промычал Уиллис. – Хотите знать, как я себе все представляю, мистер Хэмлинг?
– Как? – Хэмлинг посмотрел на Уиллиса, потом на девушку.
Он не понимал, что происходит. Он чуть кипятком не писал от волнения.
