меняйтесь дежурством с коллегой-евреем, который хочет отпраздновать свой Рош Хашана. Это вроде того, как было в войну на авиазаводах. Единственная разница в том, что патрульному все тяжелее оформить страховку.
В тот понедельник утром Берт Клинг вышел на службу в семь сорок пять, – это было первое из пяти дежурств. Закончил он обход в три сорок. Вернулся в участок, переоделся в штатское в том же коридоре, где был следственный отдел, и вышел на неяркий солнечный свет предвечерней поры.
Обычно бы Клинг продолжил обход в штатском. В заднем кармане он носил маленький черный блокнот, куда записывал информацию от местных осведомителей и сведения, полученные в участке. Знал он, например, что на Элевент Норт, 3112, открылся тир с тотализатором, что подозрительный тип ездит в светло-синем “кадиллаке” 1953 года выпуска, с номером РХ 42 – 10. Знал, что вчера ночью обокрали филиал супермаркета, и даже знал, кого в этой краже подозревают. И ещё он знал, что парочка успешных дел могла бы приблизить его к званию детектива третьего класса, которым он, разумеется, хотел стать.
И вот обычно он по нескольку часов в день расхаживал по округе, уже после службы и не в форме, следил, вынюхивал, всюду совал свой нос и каждый раз был поражен, как много людей не узнают его в штатском.
Сегодня ночью ему предстояло совсем иное, и он не отвлекался на внеслужебную деятельность. Вместо того сел в поезд и заехал в Риверхед.
Клуб “Темпа” занимал подвал четырехэтажного кирпичного дома неподалеку от Петерсон-авеню, на Клаузер-стрит. Нужно было пройти по бетонной дорожке к двухместному гаражу за домом, свернуть влево, и человек упирался в заднюю стену дома, где и был вход в клуб. Рисованная табличка была перерезана посередине длинным черным нотным знаком. Надпись была такая: КЛУБ “ТЕМПО”
Клинг подергал ручку. Двери были заперты. Откуда-то изнутри доносился голос, что-то вроде мелодекламации, сопровождаемый бешеным грохотом барабанов, видимо, в записи. Он постучал кулаком. Но, продолжая стучать, уже понял, что барабанный бой заглушает все звуки снаружи. Подождал, пока не раздастся спокойная мелодия наподобие мадригала, и снова застучал.
– Кто там? – раздался мальчишеский голос.
– Откройте.
– Кто вы?
Он услышал шаги, приближавшиеся к дверям, а потом тот же голос совсем близко, сразу за дверью:
– Кто там?
Он не хотел представляться полицейским. Начни он задавать вопросы, компания подростков тут же заняла бы оборону.
– Берт Клинг, – ответил он.
– Как-как? А кто такой Берт Клинг?
– Я хочу арендовать клуб, – объяснял Клинг.
– Ну да?
– Ну да.
– Зачем?
– Если откроете дверь, можем поговорить.
– Эй, Томми, – закричали за дверью, – какой-то тип хочет арендовать клуб.
Клинг услышал неразборчивый ответ, потом щелкнул замок и двери распахнул настежь русоволосый стройный парень лет восемнадцати.
– Проходите, – пригласил он. В правой руке держал стопку пластинок, прижимая её к груди. На нем был зеленый свитер и белая рубашка, расстегнутый воротник которой торчал из свитера. – Меня зовут Хад. Это от Хадсон. Хадсон Пэтт. С двумя “т”. Проходите.
Клинг вошел внутрь. Хад не спускал с него глаз.
– Вы не староваты для такого дела? – спросил Хад.
– Скоро на пенсию, – ответил Клинг. Осмотрелся вокруг. Тому, кто обустраивал помещение, пришлось немало потрудиться. Трубы на потолке были закрыты панелями, выкрашенными в белый цвет. Выбеленные стены до половины обшиты светлыми стругаными досками. Пластинки без конвертов, прикрепленные к стенам и потолку, производили впечатление воздушных шаров, улетевших из гирлянды торговца. Вокруг были расставлены кресла и длинный диван. На белом корпусе радиолы нарисованы черные ноты и скрипичный ключ. У широкой арки, за которой Клинг увидел соседнюю комнату, стояли музыкальные инструменты и пюпитры. В обоих комнатах кроме Хада и Клинга никого не было. Кем был ни был Томми, он словно растворился в воздухе.
– Вам тут нравится? – спросил Хад и с улыбкой взглянул на Клинга.
– Мило, – ответил тот.
– Мы все здесь сделали сами. Все эти пластинки на стенах и потолке мы купили оптом по два цента. Смотрятся они здорово, и не скажешь, что от этого хлама один тип хотел избавиться. Одну мы хотели послушать, – и раздался только скрежет. Звучало это, как налет на Лондон.
– О котором вы, несомненно, прекрасно помните, – заметил Клинг.
– Что? – переспросил Хад.
– Вы член этого клуба? – снова спросил Клинг.
– Разумеется. Днем тут вход только для членов клуба. Собственно, могут ходить к нам и не члены, кроме пятницы и воскресенья. Тогда у нас свои вечеринки. – Он в упор взглянул на Клинга. Глаза у него были большие и синие. – Танцы и все такое. Сами знаете.
– Знаю, – ответил Клинг.
– А иногда подаем и пиво. Это не вредно, а человек может отдохнуть, – Хад ухмыльнулся. – Здоровый отдых – это именно то, что нужно крепкой и румяной американской молодежи, я прав?
– Абсолютно.
– Так говорит доктор Мортессон.
– Кто?
– Доктор Мортессон. Он пишет статьи в одной газете. Каждый день – здоровый отдых. – Хад не переставал ухмыляться. – Зачем вы хотите арендовать клуб?
– Я член общества ветеранов войны, – сказал Клинг.
– Ну и что?
– А то. У нас будет… встреча… ну, с женами, с девушками и все такое…
– Ну, конечно, – сказал Хад.
– Так что мы подыскиваем место.
– А почему бы вам не попробовать в Доме Американского Легиона?
– Великоват.
– Ага.
– Я подумал об одном из клубов попроще. Ваш мне очень понравился.
– Я вам верю, – сказал Хад. – Мы все тут сделали своими руками.
Он подошел к радиоле, казалось, чтобы положить возле неё стопу пластинок, но потом передумал и обернулся.
– Слушайте, а когда это вам нужно?
– В субботу вечером, – сказал Клинг.
– Это хорошо… потому что у нас вечера отдыха всегда по пятницам и воскресеньям.
– Да, я знаю. – сказал Клинг.
– А сколько вы можете заплатить?
– Ну, все зависит… Вы уверены, что хозяин дома не помешает, если мы приведем девушек? Ничего такого, разумеется, вы понимаете. У нас многие женаты.
– Ах, ну разумеется, – Хад сразу приобрел сочувствие к проблемам взрослых людей. – Я вас понимаю. Ничего другого у меня и в мыслях не было.
– Но придут и девушки.
– Ну, какие проблемы!
– Вы в этом уверены?
