– Бездымный порох? Сколько человек вы убили?
– Сорок семь, – не колеблясь ответил Коэн.
– Какие чувства вы испытывали?
– Ужас.
– Почему не бросили?
– Я просил о переводе, но мне отказали. Я был слишком хорошим стрелком.
– Вы убивали японцев?
– Да.
– Вы много выпили на вечеринке? Сколько?
– Не помню. Но пить по-настоящему мы начали после ухода профессора Ричардсона. Было много спиртного. Тони отвечал за билеты... Тони Форрест. Он занимался входными билетами, и, я думаю, он взял из кассы деньги, чтобы закупить все для вечеринки. В этом ведь не было ничего противозаконного, я хочу сказать, что в труппе все знали об этом. Это было сделано для вечеринки. Но спиртного было огромное количество. – Коэн на секунду умолк. – И потом, была такая атмосфера... В Европе уже началась война, и мне кажется, большинство студентов понимали, что Америка рано или поздно вступит в войну. Так что получилось нечто вроде проводов на войну. Всем было наплевать на последствия.
– Вы стреляли с дерева или как-то еще? – вдруг спросил Клинг.
– Что?
– Когда вы были на Гуаме.
– А! Да, в основном.
– А потом? – спросил Карелла.
– Зависело от задачи. Обычно я должен был...
– Когда Хелен и Рэнди подали сигнал, я хочу сказать.
– Мы все очутились в одной комнате, комнате матери Рэнди. Самой большой, спальне.
– Где вы были в пятницу, четвертого мая? – спросил Мейер.
– Не знаю.
– Постарайтесь вспомнить. Пятница, четвертое мая. А сегодня среда, девятое мая. Где вы были, Коэн?
– Кажется, меня не было в городе.
– Где же вы были?
– За городом. Да, именно. Я уехал в пятницу утром. Несколько затянувшийся уик-энд.
– Уж не в Миннеаполис ли случайно вы ездили?
– Миннеаполис? Нет. Что мне там делать? Никогда там не бывал.
– Помните такого Питера Келби?
– Да, он играл в спектакле.
– Он был на вечеринке?
– Да был.
– Куда именно за город вы ездили на выходные?
– На рыбалку.
– Я спрашиваю, не что вы делали, а где вы были.
– Был в палатке.
– Где?
– Около Кетсуин, в специально отведенном месте.
– В палатке?
– Да.
– Один?
– Да.
– В лагере были еще люди?
– Нет.
– По дороге вы покупали бензин?
– Да.
– По кредитной карточке?
– Нет.
– Ив ресторане, где ели, тоже платили наличными?
– Да.
– Другими словами, мистер Коэн, мы только на слово можем вам поверить, что ездили вы в Кетсуин, не в Миннеаполис, для того чтобы убить некоего Питера Келби.
– Что? Скажите, я...
– Да, мистер Коэн?
– Скажите... почему... откуда, по-вашему, я мог знать, где этот Питер Келби? В конце концов...
– Кто-то узнал, где он, мистер Коэн, потому что кто-то влепил ему пулю в голову. Мы полагаем, что этот кто-то убил еще шесть человек здесь, в Айсоле.
– Я ни разу не видел Питера Келби после окончания университета! – возразил Коэн. – Я ни малейшего представления не имел о том, что он живет в Миннеаполисе.
– Да, мистер Коэн, но кто-то узнал. Кроме того, узнать это было вовсе не трудно. Смогла же очаровательная дама из университета Рэмси, мисс Агнес Мориарти, разузнать адрес Келби, а уж у нее-то не было ни малейшего намерения убить его.
– У меня тоже! – крикнул Коэн.
– Но эта вечеринка все еще терзает вас, Коэн, а?
Вопросы посыпались один за другим как из рога изобилия:
– Слишком здорово повеселились? Вы любите стрелять из ружья? Что вы чувствуете, убив человека? С какой из девушек вы были, Коэн? Что еще вы делали этой ночью?
– Заткнитесь! Черт возьми, заткнитесь! – завопил Коэн.
В дежурке воцарилось тяжкое молчание. Карелла первым нарушил его:
– Кто ваш психоаналитик, Коэн? Мы хотели бы задать ему несколько вопросов.
– Идите к черту!
– Вы не совсем отдаете себе отчет, Коэн, в какое трудное положение вы попали.
– Я прекрасно отдаю себе отчет. Но то, о чем я рассказывал психоаналитику, мое дело, а не ваше. Я не имею никакого отношения к этим гнусным убийствам. Я уже достаточно людей поубивал. Я убил сорок семь человек, это были японцы, и по ночам я оплакиваю каждого из них.
Детектива долго смотрели друг на друга, потом Мейер кивнул коллегам, и они встали тесным кружком в углу комнаты.
– Ну, что вы думаете? – спросил Мейер.
– Мне кажется, что это было бы слишком просто, – вздохнул Карелла.
– Да, похоже.
– А я не уверен, – возразил Клинг.
– Посадим?
– Против него нет ничего серьезного, – сказал Карелла.
– Мы же не обязаны обвинять его в убийстве. Можно что-нибудь другое придумать, чтобы подержать его здесь. Я думаю, он расколется, если еще поднажать.
– В чем ты его хочешь обвинить? В бродяжничестве? Он зарабатывает себе на хлеб.
– Нарушение общественного порядка.
– Что он сделал?
– Оскорбление словом, только что. Он послал тебя к черту.
– Слабовато, – возразил Карелла.
– Что же, мы его так и отпустим?
– На сколько его можно задержать, не предъявляя обвинения?
– Если передавать в суд, то только он может определить срок задержания. Но если он невиновен, то он сам подаст на нас в суд за незаконный арест, ты и глазом не успеешь моргнуть, старик.
