– Сносным.
– Значит, с тех пор вы значительно продвинулись вперед.
– Что вы хотите этим сказать? – повторил Редфилд.
– Мистер Редфилд, где вы были ночью, когда ваша жена вышла из квартиры с собакой?
– В душе.
– В каком душе?
– Что... что вы имеете в виду? В душе, в обыкновенном душе, – сказал Редфилд.
– В ванной комнате или на крыше? Шел дождь, мистер Редфилд. Вы поэтому промахнулись? Поэтому угодили в плечо?
– Я не знаю, о чем... о ком... моя жена, вы хотите сказать? Вы говорите о Маргарет?
– Да, мистер Редфилд. Вы знали, что ваша жена выведет собаку незадолго до полуночи. Как только она покинула квартиру, вы поднялись на крышу здания на углу улицы и стали ждать ее. Вот о чем мы говорим, мистер Редфилд.
– Это... Я никогда не слыхал ничего более бессмысленного. Как? Я... я был в душе, когда... когда это произошло. Я даже дверь открыл в халате. Я...
– Сколько времени нужно, чтобы выстрелить в цель, снова спуститься в квартиру и встать под душ, мистер Редфилд?
– Нет, – сказал Редфилд, качая головой, – нет.
– Мистер Редфилд, – сказал Карелла, – мы только что в коридоре говорили с доктором Фидио. Он рассказал, что в браке с миссис Редфилд вы хотели иметь детей. Вот уже два года. Это точно?
– Точно.
– Он сказал, что в начале апреля вы пришли к нему, вы думали, что детей нет, быть может, по вашей вине.
– Да.
– Но доктор Фидио рассказал вам, что ваша жена Маргарет перенесла операцию по удалению матки в ноябре сорокового года и не может иметь детей. Это так?
– Да, он мне так сказал.
– А до этого вы не знали?
– Нет.
– Но у вашей жены, без сомнения, есть шрам. Вы никогда не спрашивали, откуда он?
– Спрашивал. Она сказала, что ей удалили аппендицит.
– Но когда доктор Фидио рассказал вам о том, что это была за операция, он еще добавил, что ее пришлось сделать в результате некой вечеринки, имевшей место в сороковом году, и что венерическое заболевание, которое...
– Да, да, – произнес Редфилд измученным голосом, – он мне все это рассказал. Я не понимаю, почему...
– Сколько вам лет, мистер Редфилд?
– Сорок семь.
– У вас были дети?
– Нет.
– Вы, должно быть, очень хотите их иметь?
– Я... я хотел ребенка.
– Но из-за “них” это стало невозможно, не так ли?
– Я... я... не понимаю, что вы хотите сказать. Совсем ничего не понимаю.
– Совершенно верно, мистер Редфилд. Вы не знали, кто “они” были. Вы только знали, что после представления “Долгого возвращения” была вечеринка, и решили, что на ней были все, кто играл в спектакле. Что же вы сделали? Вы отыскали старую театральную программку Маргарет и устраняли их одного за другим в порядке выхода на сцену.
Редфилд покачал головой.
– Где ружье, мистер Редфилд? – спросил Карелла. – Кто следующий в вашем списке?
– Я ничего такого не делал, – сказал Редфилд. – Я никого не убивал.
– Это ваш плащ? – спросил Карелла. – Если да, то лучше наденьте его.
– Почему? Куда вы меня ведете?
– В участок.
– Зачем? Я же вам сказал, что я не...
– Вы обвиняетесь в убийстве, мистер Редфилд, – произнес Карелла торжественно.
– Я никого не убивал! Как вы можете... Вы и о Коэне думали, что он виноват.
– Есть только одно отличие, мистер Редфилд: на этот раз мы уверены.
Было два часа ночи, когда они вернулись в комиссариат. Сначала Редфилд пытался хорохориться, но он не знал, что, пока его допрашивали, полицейские обыскивали его квартиру. Он все отрицал. Он упрямо повторял, что был в душе, когда ранили его жену, что ничего не знал, что ему обо всем рассказал Мейер. Как он мог оказаться на крыше? Когда застрелили Коэна, он был на работе. Да, никто не видел его после совещания в половине четвертого. Конечно, он мог уйти из конторы по служебной лестнице, добраться до комиссариата и дождаться Коэна, но разве это не бредовое предположение? В таком случае в убийстве можно обвинить первого встречного. Нет, он не имеет никакого отношения к этому делу.
– Где вы были в пятницу четвертого мая? – спросил Карелла.
– Дома, – ответил Редфилд.
– Вы ходили на работу?
– Нет, я был простужен. – Он замолчал. – Спросите у жены, она подтвердит. Весь день я провел дома.
– Мы обязательно спросим, – сказал Карелла, – уж поверьте. Как только она будет в состоянии разговаривать.
– Она вам скажет!
– Она скажет, что вы не были в Миннеаполисе, не так ли?
– Я там никогда не был. Я здесь ни при чем. Вы совершаете ужасную ошибку.
В этот момент в дежурку вошел полицейский. Может быть, Редфилд признался бы и так, все они этим кончают. Полицейский направился прямо к Карелле и положил на стол длинный кожаный чехол.
– Мы нашли это в шкафу, в его спальне.
Карелла открыл чехол. Это был автоматический карабин “Винчестер-70”.
– Это ваше, мистер Редфилд? – спросил Карелла.
Редфилд замолчал. Он пристально смотрел на карабин.
– И еще вот это лежало на полке за шляпами, – продолжал полицейский.
Рядом с карабином он положил на стол коробку патронов “Ремингтон-308”. Карелла посмотрел на патроны, потом повернулся к Редфилду.
– Мистер Редфилд, – сказал он, – через десять минут баллистическая экспертиза даст ответ на все наши вопросы. Вы не хотите избавить нас от лишней работы?
Редфилд вздохнул.
– Ну?
Еще один вздох.
– Позвони баллистам, Мейер, – сказал Карелла. – Пусть пришлют кого-нибудь за карабином. Надо сравнить пули...
– Не надо, – произнес Редфилд.
– Стенограф! – крикнул Карелла.
– Я не хотел их убивать. Я никого не хотел убивать, – сказал Редфилд. – Вначале...
– Минутку, – прервал Мейер. – Мисколо, ты позвал стенографа?
– Понимаете, – продолжал Редфилд, – когда доктор Фидио объяснил мне, что произошло с Маргарет, я... это было шоком для меня, конечно. Я подумал... я не знаю, о чем я подумал...
– Мисколо! Да скоро ты там, черт возьми?
