пожелает утверждать свое избирательное право. И настаивал, чтобы все его наследство перешло к Луи Керну.
– И именно на этих основаниях вы и составили завещание.
– Именно на этих основаниях. Обязанность адвоката – давать советы. Но клиент, разумеется, вовсе не обязан им следовать. Я полагаю, что он совершил ошибку. Если бы он принял мое предложение, она получила бы ту же самую половину наследства, которую теперь получит по закону. А наказание было бы куда ощутимее.
– Почему?
– Ну, ведь выдача денег растянулась бы на много лет. Всего лишь проценты с депозита. В качестве кругленькой суммы наличными она бы их никогда не получила. Разумеется, утверждение избирательного права повлечет за собой расходы на адвокатов, тяжбы и тому подобное. Возможно, именно на это он и рассчитывал. Причинить ей как можно больше неприятностей и хлопот.
– Мистер Вебер, а с чего бы ему желать ей неприятностей?
– Понятия не имею.
– А вы его не спрашивали?
– Советы по семейным проблемам не моя специальность.
– А у них были семейные проблемы?
– Мистер Ньюмен пил.
– Я знаю. Но, насколько мне известно, Энн Ньюмен была преданной и любящей женой, и...
– Я не спрашивал у мистера Ньюмена, почему он пожелал изменить свое завещание. Я просто дал ему советы относительно существующих законов и следовал его пожеланиям.
– Мистер Вебер, а когда он составил это новое завещание?
– Где-то в прошлом месяце.
– В июле?
– Да.
– А не могли бы вы сообщить мне точную дату?
– Конечно, – сказал Вебер и нажал кнопку на интеркоме. – Мисс Уэлан! – сказал он. – Не могли бы вы сообщить мне дату составления завещания Джереми Ньюмена?
И отключился, не дожидаясь ответа.
– А Луи Керну известно, что он унаследует такую большую сумму денег? – спросил Карелла.
– Я уверен, что ему сообщили.
– Кто ему сообщил?
– Наверное, отдел доверенностей «Первого свободного банка». Этот банк назначен душеприказчиком покойного.
– А когда это должно было произойти?
– Вчера. Я вчера позвонил им и сообщил о кончине мистера Ньюмена и напомнил им, что они назначены душеприказчиками.
– И вы полагаете, что они в свою очередь позвонили Луи Керну?
– Я так думаю. Вам, мистер Карелла, видимо, представляются сцены из фильмов, где все сидят в конторе адвоката и ждут, когда зачитают завещание. Но такого почти никогда не бывает. Обычно наследнику сообщается об этом письмом, иногда по телефону. Даже в таком случае, как сейчас, когда мистер Ньюмен потребовал, чтобы завещание держалось в секрете до его кончины...
– А оно должно было держаться в секрете?
– Конечно.
– Мистер Вебер, является ли некий Герцог членом вашей фирмы?
– Да, это один из наших старших партнеров.
– А как его зовут?
– Мартин.
– Мартин Герцог.
– Да.
– Он не в родстве с Джессикой Герцог?
– Это его сестра.
– Понятно.
– На самом деле, это он и познакомил ее с Джерри. Ох, как же давно это было! – Вебер неожиданно улыбнулся. – А-а, мистер Карелла, я по вашему лицу вижу, что вы углядели здесь конфликт интересов? Зря.
Мой клиент попросил меня составить для него завещание. Тот факт, что некогда он был женат на сестре одного из партнеров нашей фирмы, не имеет никакого отношения ни к содержанию завещания, ни к нашему стремлению соблюсти интересы клиента.
– Угу... – сказал Карелла.
– На самом деле у нас действует правило, что ни наша фирма, ни один из ее работников не может быть назначен душеприказчиком составленного нами завещания. Это правило установлено именно затем, чтобы избежать даже предположения о возможности конфликта интересов.
– Значит, вы считаете, что мисс Герцог ничего не знала об этом завещании.
– Я в этом твердо уверен.
– Вы думаете, что мистер Герцог не мог упомянуть об этом в разговоре с сестрой?
– Нет, конечно.
Зажужжал звонок интеркома. Вебер нажал на кнопку.
– Да?
– Я нашла дату, сэр, – сообщил женский голос.
– Да, мисс Уэлан.
– Восемнадцатое июля, сэр.
– Спасибо, – сказал Вебер и отключился. – Восемнадцатого июля, – сказал он Карелле.
– Ровно за три недели до того, как его нашли мертвым в его квартире, – заметил Карелла.
– Да, вроде бы так.
– Ну, спасибо вам большое, – сказал Карелла. – Не буду отнимать у вас лишнего времени...
– Ну что вы! – сказал Вебер и посмотрел на часы.
Глава 7
Когда Джессика Герцог открыла им дверь в три часа того же дня, она была ничуть не похожа на капитана израильской армии. Карелле подумалось, что она похожа на танцовщицу из фильма о театральной жизни тридцатых годов. Клинг подумал, что она похожа на теннисистку. На ней были коротенькие белые шорты, обтягивающие бедра и привлекающие внимание к длинным ногам с великолепным загаром. Еще она была одета – если это называется «одета» – в белую топ-маечку с оборками, подчеркивающую роскошную грудь. Белые сандалии на высоких каблуках, с ремешками по колено, добавляли еще пару дюймов к ее и без того не маленькому росту. Лицо и обнаженные плечи блестели от пота. Она извинилась за свой вид – им обоим показалось, что неискренне, – объяснила, что загорала на балконе, и пригласила в дом.
– Хотите холодного чая? – спросила она. – Только что приготовила.
– Да, пожалуйста, – сказал Карелла.
– Пожалуйста, – повторил Клинг и кивнул ей. Она ушла на кухню.
Стены квартиры были увешаны картинами. Карелла сразу решил, что картины, должно быть, весьма ценные. В искусстве он разбирался плохо, но однажды читал статью об аукционах – по сравнению с этим торговые сделки большого бизнеса были мелочью, вроде детской торговли фантиками. Если верить той статье, влиятельные маклеры и критики даже средненького художника могут раскрутить так, что его картины будут продаваться по бешеным ценам. Интересно, этот Лоуренс Ньюмен, после которого осталось
