человек, которые были вместе с Джиффордом перед его последним выходом в эфир. Он решил, что лучше всего это сделать в следственном отделе, где полицейские имеют психологическое преимущество. Не было ничего зловещего ни в зеленых фонарях у здания участка, ни в высокой стойке в комнате дежурного, ни в объявлении, советующем посетителям не заходить за стойку, ни даже в белой вывеске СЛЕДСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ, которая была написана черными квадратными буквами и указывала на лестницу из железных ступеней, идущих вверх. И, разумеется, не было ничего опасного ни в самих ступенях, ни в узком коридорчике, ни в различных комнатах с аккуратными обозначениями: ДОПРОСЫ, ТУАЛЕТ, КАНЦЕЛЯРИЯ. Деревянный поручень, который отгораживал помещение следственного отдела от остальных комнат, выглядел вполне невинно, да и сам следственный отдел – несмотря на решетки на окнах – выглядел, как любое другое деловое помещение: столы, картотеки, звонящие телефоны, графин и доски объявлений, люди, работающие без пиджаков. Но Арт Уэзерли, Мария Вальехо и Джордж Купер были очевидно испуганы обстановкой и еще больше испугались, когда их отвели в разные комнаты для допроса. Боб О’Брайен, громадный полицейский мальчишеского вида допрашивал Купера в кабинете лейтенанта. Стив Карелла допрашивал Марию в канцелярии, выгнав оттуда Альфа Мисколо, который печатал там отчеты и отчаянно сопротивлялся столь бесцеремонному обращению. Мейер, совершенно простуженный и потому не расположенный слушать всякий вздор, допрашивал Арта Уэзерли в почти пустой комнате допросов. Трое детективов заранее договорились, какие вопросы задавать и в каком направлении вести допрос. В разных комнатах с разными подозреваемыми шла обычная рутинная работа.
– Вы сказали, что не пили кофе, мисс Вальехо, – повторил Карелла. – Мистер Купер говорит, что в комнате были кофейные чашки. Так были они там или не были?
– Нет. Я не помню. Я знаю, что я никакого кофе не пила.
– А Арт Уэзерли?
– Нет. Я не видела, чтобы он что-нибудь пил.
– Джордж Купер давал Джиффорду таблетку?
– Нет.
– Вы спорили с Джиффордом, когда вошел Арт Уэзерли?
– Нет.
– Давайте еще раз вернемся к этому, мистер Купер, – сказал О’Брайен. – Вы утверждаете, что только постучали в дверь и просунули в комнату голову, верно?
– Верно.
– Вы там были всего несколько секунд.
– Да. Послушайте, я...
– Вы давали Стэну Джиффорду таблетку?
– Таблетку? Нет! Нет, не давал!
– Но в комнате были кофейные чашки, верно?
– Да. Послушайте, я ничего ему не давал! Вы что пытаетесь?..
– Вы слышали, чтобы Арт Уэзерли желал Джиффорду сдохнуть?
– Да.
– Ладно, Уэзерли, – сказал Мейер. – Когда Купер дал ему эту таблетку?
– Как только вошел в комнату.
– И чем запил ее Джиффорд?
– Тем кофе, что мы пили.
– Вы все пили кофе, так?
– Да.
– Кто пил?
– И Мария, и Стэн, и я тоже.
– Тогда зачем вы пошли в ту комнату, Мария, если не спорить?
– Я пошла... поговорить с ним. Я думала, что мы сможем...
– Но вы ведь спорили, разве не так?
– Нет. Клянусь Богом, я не...
– Зачем же вы тогда лгали насчет кофе? Вы пили кофе или нет?
– Нет. Кофе не было. Пожалуйста, я...
– Подождите, подождите, мистер Купер. Вы или заходили в комнату, или нет. Вы либо дали ему таблетку, либо...
– Говорю вам, я не давал.
– Вы когда-нибудь давали ему таблетки?
– Нет.
– Он ведь принимал транквилизаторы, верно?
– Я не знаю, что он принимал. Я никогда ему ничего не приносил.
– Никогда?
– Может, один или два раза. Аспирин. Когда у него голова болела.
– Но не транквилизатор?
– Нет.
– А витаминную капсулу?
– Он протянул ему таблетку, – сказал Уэзерли.
– Какую таблетку?
– Не знаю.
– Вспоминайте.
– Я вспоминаю. Маленькую таблетку.
– Какого цвета?
– Белую.
– Значит, таблетку? Такую, как аспирин? Да?
– Да. Да, кажется, такую. Я не помню.
– Но ведь вы видели это?
– Да, но...
Потом в следственном отделе они свели все это вместе. Они оставили подозреваемых в кабинете лейтенанта под наблюдением дежурного, а сами сели вокруг стола Кареллы и сравнили полученные ответы. Результат их не очень удовлетворил, но не удивил. Все они работали в полиции уже достаточно много лет, чтобы не удивляться тому, что люди возводят напраслину друг на друга. Каждый раз это их немного огорчало, но не удивляло. Они имели дело с фактами, и факты, касающиеся дела Стэна Джиффорда, они принимали с мрачной решимостью.
А факты были простые и обескураживающие.
Сравнив результаты допросов, они пришли к выводу, что все трое подозреваемых лгут.
Мария Вальехо действительно спорила с Джиффордом и действительно пила кофе, но она отрицала оба эти факта, поскольку понимала, насколько уличающими могут стать эти два внешне не связанных между собой события. Она поняла, что Джиффорда могли отравить, опустив что-то в его кофе. Если бы она признала, что в уборной пили кофе и что они с Джиффордом пили кофе вместе, и если бы, кроме того, она признала, что они спорили, разве ее нельзя было заподозрить в том, что она опустила смертельную дозу яда в чашку своего шефа? Поэтому Мария беззастенчиво лгала, но благородно отказывалась обвинить других. Ей было достаточно придумать собственный способ выхода из ситуации, которая представлялась ей зловещей западней.
Арт Уэзерли в самом деле пожелал своему работодателю сдохнуть, причем пожелал это вслух и в присутствии другого человека. В тот вечер Стэн Джиффорд на виду у миллионов потерял сознание. Арт
