– Пусть у тебя глаза не загораются, – сказала она, читая по его лицу.
– Почему?
– Слишком жарко.
– Я знаю одного парня, так он говорит, что лучший способ...
– Я знаю этого парня.
– ...это в запертой комнате в самый жаркий день года с закрытыми окнами и под двумя одеялами.
– Джин с тоником?
– Хорошо.
– Я слышала, что водка с тоником лучше.
– Надо будет купить.
– У тебя был трудный день?
– Да. А у тебя?
– Сидела и беспокоилась за тебя, – сказала Элис.
– Уже вижу у тебя несколько седых волос.
– Он насмехается над моим беспокойством, – сказала Элис в пространство. – Нашли вы этого убийцу?
– Нет.
– Лимон хочешь? – Давай.
– Придется идти в кухню. Будь ангелом, выпей так.
– Я ангел, – согласился Буш.
Она подала ему стакан. Буш сел на край кровати. Он отпил немного, потом ссутулился, опустив руку со стаканом.
– Устал?
– Валюсь с копыт.
– У тебя не очень усталый вид.
– Пришел домой, с копыт долой.
– Ты всегда так говоришь, – сказала Элис. – Хорошо бы ты не повторял это все время. Ты всегда повторяешь одно и то же.
– Например?
– Например, вот это.
– А что еще?
– Когда мы едем в машине и попадаем все время на красный свет, а потом начинаем попадать на зеленый, ты говоришь: «Повезло нам, парням».
– Ну и что тут плохого?
– Первые сто раз ничего.
– О черт!
– Это же правда.
– Хорошо, хорошо. Не пришел домой и не с копыт долой.
– Мне жарко, – сказала Элис.
– Мне тоже.
Она начала расстегивать блузку и, прежде чем он успел взглянуть на нее, предупредила:
– Только ничего себе не воображай.
Она сняла блузку и повесила ее на спинку кресла. У нее была полная грудь, просвечивающаяся через тонкий белый лифчик. Чашки лифчика были из прозрачного нейлона, и Буш видел выпуклые бугорки сосков. Это напоминало ему фотографии в журнале «Нэшнл джиогрэфик», которые он рассматривал в приемной дантиста в то время, когда занимался своими зубами. Девушки с острова Бали. Ни у кого не было такой груди, как у девушек с острова Бали. Разве что у Элис.
– Что ты делала весь день? – спросил он.
– Да так, ничего.
– Ты была дома?
– Почти все время.
– Так что же ты делала?
– Просто сидела.
– Угу. – Он не мог оторвать глаз от ее лифчика. – Ты скучала по мне?
– Я всегда по тебе скучаю, – сказала она ровным голосом.
– Я по тебе скучал.
– Пей.
– Нет, правда.
– Это хорошо, – сказала она и улыбнулась быстрой улыбкой.
Он внимательно посмотрел на нее. Улыбка почти сразу же исчезла, и у него появилось странное чувство, что это была просто дежурная улыбка.
– Почему бы тебе не поспать? – спросила она.
– Попозже, – ответил он, глядя на нее.
– Хэнк, если ты думаешь...
– Что?
– Нет, ничего.
– Мне еще придется вечером вернуться на работу, – предупредил он.
– Они занимаются этим делом вовсю, верно?
– Очень торопятся, – согласился он. – Думаю, старик боится, что теперь он на очереди.
– Бьюсь об заклад, что ничего больше не случится, – сказала Элис. – Не может быть, чтоб было еще убийство.
– Никогда нельзя сказать заранее, – ответил Буш.
– Ты не хочешь поесть перед уходом? – спросила она.
– Я еще не ухожу.
Элис вздохнула.
– Никак не спастись от этой проклятой жары. Что ни делаешь, все равно она чувствуется.
Она взялась за пуговицу сбоку юбки. Расстегнув пуговицу, расстегнула «молнию». Юбка упала к ее ногам, и она вышла из нее. На ней были нейлоновые трусики с оборками. Она подошла к окну, а он глядел на нее. Ноги у нее были длинные и гладкие.
– Иди ко мне, – сказал он.
– Нет, Хэнк, мне не хочется.
– Ладно, – сказал он. – Как ты думаешь, к вечеру не станет прохладнее?
– Сомневаюсь. – Он пристально смотрел на нее. У него было четкое ощущение, что она раздевалась для него, но она сказала... В недоумении он ухватил себя за нос.
Она обернулась от окна. От белизны нейлона ее кожа казалась еще белее. Ее груди выпирали из слишком тесного лифчика.
– Тебе пора стричься, – сказала она.
– Завтра постригусь. У нас ни минуты не было свободной.
– Ох, черт возьми эту жару, – сказала она и завела руку за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Он видел, как подпрыгнули освободившиеся груди, как она швырнула лифчик через всю комнату. Она пошла смешать себе еще коктейль, а он не мог отвести от нее глаз.'Что она пытается сделать? – недоумевал он. – Что она хочет со мной сделать?'
Буш быстро встал и подошел к ней. Он обнял ее и положил руки ей на грудь.
– Не надо, – сказала она.
– Крошка...
– Нет, – твердо, холодным голосом.
– Почему нет?
– Потому что я сказала.
