– Все англичане немного грешат этим.
– Да, этот тип явно сексуально озабочен, – заметил Бернс.
– Это, наверное, из-за его волос. У него очень своеобразно зачесаны волосы.
– А мне очень нравится его галстук!
– А шарфик?
– Шарфик тоже ничего, но я предпочитаю галстук!
– Черт побери, кто же это такой? – раздраженно спросил Бернс.
– Понятия не имею, – пожал плечами Мейер.
Глухой держал в руках грифельную доску.
– Вы все поняли из того, что я говорил?
– Да, – ответил Гарольд. – Я должен войти в сейф вместе с управляющим банка...
– Его зовут Альтон.
– Правильно. Я забираю деньги и возвращаюсь с ним обратно в его офис.
– Тем временем, – продолжил Роджерс, – Денни и я на машине подъезжаем к окну кассира.
– А ты, Флоренс?
– Я копаюсь в заглохнувшем двигателе в самом начале кругового объезда.
– Я в офисе управляющего, затыкаю ему рот и оглушаю, – сказал Гарольд.
– В это время я выхожу из машины, – вступил Денни, – и разбиваю окно.
– Я перебегаю из офиса управляющего, попадаю в конторку кассира и через разбитое окно выпрыгиваю на улицу.
– Я ему помогу...
– Мы оба садимся в машину...
– Я жму на газ... – продолжал Роджер.
– Я забираю вас, мистер Тобмен, у входа в банк, – сказала Флоренс.
– И мы смываемся...
– Все точно, – сказал Глухой. – Есть вопросы?
– Мы будем возвращаться сюда после дела?
– Нет. Я уже забронировал всем номера в «Эллистере».
– Но почему именно там?
– А почему нет?
– Но почему не здесь, в «Ремингтоне», или где-нибудь поблизости?
– Это крысиная дыра. Я выбрал ее для наших встреч потому, что здесь не задают лишних вопросов.
– Ладно. «Эллистер» так «Эллистер», – кивнул Гарольд.
– Ты, Роджер и Денни – три уважаемых респектабельных бизнесмена, поэтому вы решили поселиться в одном из самых престижных отелей города. Флоренс и я – муж и жена, приехали из Лос- Анджелеса. Встречаемся в комнате у Роджера в три часа, тогда и поделим деньги. А в субботу утром разъедемся на все четыре стороны.
– Пятьсот тысяч долларов! – присвистнул Гарольд.
– Пять – минус несколько тысяч, – поправил его Глухой. – Есть еще вопросы?
– Как бы в конце никто никого не надул, – сказал Роджер.
– Я позабочусь об этом, – сказал Глухой. – Вы должны беспокоиться только о четком выполнении своей работы. Я думаю, что сто тысяч долларов на брата уменьшат вашу подозрительность.
– Но все же...
– Я тоже не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, Роджер. Ты хочешь сказать, что выходишь из дела? Я не собираюсь пока называть вам банк, так что ты свободен, можешь катиться на все четыре стороны. И уходи сейчас, сделай одолжение, чтобы мы успели подыскать тебе замену.
– Но я не собирался выходить из дела, – сказал Роджер обиженно.
– Так зачем ты морочишь нам голову? Да или нет?
– Да.
– Хорошо. Может, кого-то еще мучают сомнения?
– Меня теперь беспокоит Роджер, – сказал Денни.
– А я в жизни не встречала ни одного человека, которому могла бы доверять, – сказала Флоренс. – Поэтому я не жду доверия от остальных и не требую доверия к себе.
– А ты, Гарольд?
– Я хочу получить сто тысяч.
– Тогда, я думаю, мы все выяснили, – заключил Глухой.
Патрульный Майк Ингерсол зашел в участок в четыре часа дня. Он сменился с дежурства пятнадцать минут назад, но уже успел переодеться в гражданскую одежду – коричневые брюки, спортивную рубашку и легкую куртку на змейке.
Клинг сидел за рабочим столом и беседовал с миссис Ангермен, показывая ей различные фотографии преступников в надежде, что, может, она опознает на снимках человека, с которым имела несчастье столкнуться и даже немного «потанцевать» в прошлый вторник. Ингерсол жестом позвал Клинга. Тот так же жестом показал, что занят и ему не до Ингерсола, но патрульный настойчиво подзывал детектива к себе. При виде этой немой пантомимы миссис Ангермен повернулась в сторону патрульного.
– Здравствуйте, миссис Ангермен, – улыбаясь, поздоровался Ингерсол.
Миссис Ангермен с удивлением уставилась на патрульного.
– Патрульный полицейский Ингерсол, – представился тот.
– О, да-да, конечно. Я не узнала вас без униформы.
– Я освобожусь через минутку, – сказал Клинг.
– Конечно, можешь не торопиться, – сказал Ингерсол и, подойдя к доске сообщений, принялся изучать галерею фотостатов, присланных Глухим. Он ничего не знал об этом деле и, наверное, решил, что фотостаты – розыгрыш, устроенный кем-то из детективов, чтобы скрасить скучную атмосферу участка.
Миссис Ангермен, глядя на фотографии, только отрицательно качала головой. В конце концов она поднялась со стула, и Клинг поблагодарил ее за оказанную полиции помощь. На прощание она махнула Ингерсолу рукой и сказала:
– Было приятно повидаться.
Когда она вышла, Ингерсол подошел к столу Клинга.
– Ну что, помогла чем-нибудь? – спросил он.
– Ничем абсолютно! – воскликнул Клинг.
Ингерсол придвинул стул и сел.
– У тебя есть свободная минутка?
– Только не говори, что еще кого-то ограбили.
– Нет-нет, – заверил Ингерсол и повернулся к Клингу, положив локти на его рабочий стол. – На этой неделе было, слава богу, спокойно. Я вот о чем хотел с тобой поговорить, – сказал Ингерсол, придвигаясь поближе к Клингу и переходя на шепот, словно опасаясь, что его кто-нибудь услышит. – Как ты относишься к тому, чтобы устроить ловушку для нашего неуловимого «артиста»?
– Хочешь посадить одного из наших людей в пустую квартиру?
– Да.
– Я уже думал об этом, но вряд ли это сработает.
– Почему?
– Если этот парень из местных, то он наверняка ведет наблюдение за квартирами и легко засечет слежку.
– Может быть, и не засечет. Кроме того, мы зашли в тупик. Может, стоит и попробовать.
– Ну, не совсем так, есть у меня одна штука. Пока подождем, к чему она приведет. Утро вечера мудренее.
– Что за штука, Берт? – сказал Ингерсол, вынимая блокнот. – Мне это можно узнать?
