Он не пошевелился.
— Берите, не стесняйтесь. Это ваши деньги.
— Ладно. Спасибо.
Медленно и как бы неохотно он потянулся за деньгами. Я схватил его за запястье левой рукой. Он испуганно отпрянул, сунул руку под стойку и вытащил левой рукой револьвер.
— Оставьте меня в покое.
— Не получится.
— Я буду стрелять. — Но револьвер в его руке дрожал.
Взяв его за руку, в которой был револьвер, я стал ее выкручивать. Револьвер упал на стойку между нами. Это был револьвер 32-го калибра, маленький никелированный револьвер для самоубийц.
Я отпустил руки Фарнсворда, поднял револьвер и нацелил его на узел его галстука. Он не двигался, но казалось, что он удаляется. Глаза его скосились.
— Пожалуйста. Я ничего не мог сделать.
— Чего вы не могли сделать?
— Мне приказали, чтобы я дал вам этот телефон в Рено.
— Кто приказал?
— Рой Лемберг. Я не виноват.
— Рой Лемберг никому ничего не приказывает. Он тот человек, который исполняет приказания.
— Конечно, он передал приказ. Именно это я и имел в виду.
— Чей приказ?
— Какого-то игрока из Невады по фамилии Шварц. — Фарнсворд облизал свои бледные губы. — Послушайте. Ведь вы не хотите меня разорить. Я иногда делаю ставки. Небольшие. Крупной игрой не занимаюсь. Но если я не буду делать то, что приказывают мне те, у кого деньги, я выйду из игры. Пожалейте меня, мистер.
— Если вы будете со мной откровенны. Лемберг работает на Шварца?
— Он — нет. Его брат.
— А где сейчас Лемберги?
— Ничего не знаю о брате. А Лемберг уехал, как я вам и сказал. Он и его жена. Положите револьвер, мистер. Я весь дрожу. У меня больной желудок, мне нельзя волноваться.
— У вас откроется язва, если вы будете молчать. Где сейчас Лемберги?
— Думаю, в Лос-Анджелесе.
— Где в Лос-Анджелесе?
— Не знаю. — Он развел руками. Они дрожали, как сухие листья на ветру. — Честно.
— Вы знаете, Фарнсворд, — сказал я грозно своим новым голосом, который у меня образовался в результате сломанной челюсти. — Даю вам пять секунд.
Старик снова посмотрел на пульт, как будто он был электрическим стулом или гильотиной. Потом громко проглотил слюну.
— Хорошо. Я скажу вам. Они в мотеле для автомобилистов в Бэйшор. Мотель «Трайтон». Так, во всяком случае, они мне сказали. А теперь опустите, пожалуйста, револьвер.
Пока еще страх не отпустил его, я спросил:
— А вы знаете человека по имени Каллиган?
— Да, он жил здесь какое-то время, примерно год назад.
— А чем он занимался?
— Играл на скачках.
— И жил на это?
— Думаю, он выполнял кое-какие поручения. Опустите револьвер, мистер. Я сказал вам все, что вы хотели узнать.
— А куда уехал отсюда Каллиган?
— Я слышал, он нашел работу в Рено.
— У Шварца?
— Возможно. Он как-то говорил мне, что работал в казино.
Я положил револьвер в карман пиджака.
— Эй! Это мой револьвер. Я его купил.
— Вам лучше без него.
Когда я выходил из дверей отеля, то увидел, что Фарнсворд направляется к пульту. Он остановился. Я вернулся в вестибюль:
— Если окажется, что вы соврали или предупредите Лембергов, я вернусь. Понятно?
Он вздрогнул. Его бледное анемичное лицо стало еще бледнее.
— Да. Конечно. Все в порядке.
Больше я не оборачивался и отправился в кассы, где заказал себе билет на ночной самолет в Лос- Анджелес. Потом взял напрокат машину и поехал в Бэйшор мимо аэродрома.
Сквозь смог я увидел ангары — серые левиафаны. Автомотель «Трайтон» располагался среди сараев на пустом участке земли рядом с аэродромом. Его домики были выкрашены в выцветший розовый цвет. Единственным его преимуществом была вывеска, на которой было написано: «3 доллара». Самолеты сновали в небе, как мухи.
Я запарковал машину перед офисом. На женщине, сидевшей в вестибюле, была нитка искусственного жемчуга, засалившаяся от немытой шеи. Она сказала мне, что мистер и миссис Лемберг здесь не живут.
— Она могла зарегистрироваться под своей девичьей фамилией, — сказал я и описал ее внешность.
— Похоже на девушку из седьмого номера. Но она не хочет, чтобы ее беспокоили в дневное время.
— Она не будет иметь ничего против. Я с другими намерениями.
Дежурная возмутилась.
— А кто говорил о намерениях? Вы что думаете, у нас здесь притон?
На этот вопрос мне трудно было ответить, и я спросил:
— А под каким именем она здесь живет?
— Вы полицейский? Я не хочу ссориться с полицейскими.
— Нет. Я попал под машину. И она может помочь мне найти водителя, который меня сшиб.
— Ну, тогда другое дело. — Женщина, возможно, мне не поверила, но решила сделать вид, что поверила. — Они живут здесь под фамилией Гамбург. Мистер и миссис Гамбург.
— А муж сейчас с ней?
— Вот уже неделя как его нет. Но, может быть, это и лучше, — добавила она загадочным тоном.
Я постучал в обшарпанную дверь, на которой был прикреплен заржавевший номер семь. В комнате послышались шаги. Фрэн Лемберг заморгала на свету. Глаза ее были опухшими. Корни волос стали еще темнее. Халат грязный.
Узнав меня, она перестала моргать.
— Уходите!
— Я на минутку. Вы ведь не хотите неприятностей?
Она посмотрела мимо меня, я посмотрел туда же. Женщина в грязных бусах из искусственного жемчуга смотрела на нас из окна.
— Хорошо, заходите.
Она пропустила меня в комнату и захлопнула дверь. В комнате пахло табачным дымом, вином и засохшими апельсиновыми корками, а также духами, которые я не узнал. «Первородный грех», может быть? Когда глаза привыкли к темноте, я увидел, какой здесь был беспорядок. На полу и на мебели валялись: одежда, чулки, туфли, пустые бутылки, окурки, бумага, остатки гамбургера и жареной картошки.
Она села в воинственной позе на край неубранной кровати. Я освободил себе место на стуле.
— Что с вами случилось? — спросила она.
