— Ну что ж, если вдруг тебе все-таки удастся выбраться к Бренде на день рождения, мы будем очень рады, Кори. Там будут только родственники, больше никого.
Миссис Сатли разочарованно улыбнулась. Она все поняла. Она вернулась к Демону, что-то сказала ей, и Демон тоже мне улыбнулась, той же улыбкой своей матери. Я почувствовал себя вывалянным в грязи с головы до пят. Но я не мог подавать Демону надежду. Я просто не имел на это права! Было бы просто бесчеловечно так себя вести. И кроме того, Боже мой, когда я представил себе, каким может оказаться это сборище родственников Демона, я просто содрогнулся от ужаса. По сравнению с этой бандой огненноволосых мои настенные чудовища кому угодно, наверное, покажутся милашками!
Мы уже почти добрались до дверей, когда тихий голос произнес у меня над ухом:
— Том. Том Мэкинсон.
Мой отец вздрогнул и обернулся.
Перед ним стояла Леди.
Оказалось, что росту в ней было всего ничего, гораздо меньше, чем мне показалось при первой встрече. Она едва доставала моему отцу до плеча. Но в ней чувствовалась такая сила, что с ней было бесполезно тягаться десятку мужчин;
Леди была сильна, как старое дерево, бесчисленные годы сгибавшееся под напором нескончаемых бурь, но так и не сломленное. За спиной Леди стояли мистер Дамаронд и Человек-Луна и тоже внимательно смотрели на нас.
— Добрый день, — поздоровалась с Леди мама. Леди кивнула ей в ответ. У отца был вид человека, запертого в темном чулане вместе с тарантулом. Он шарил взглядом по сторонам, отыскивая путь к бегству; но мой отец был джентльмен и не мог позволить себе так просто броситься наутек от дамы.
— Том Мэкинсон, — повторила Леди, — вы и ваша жена вырастили очень талантливого мальчика.
— Я.., мы.., мы старались воспитать его как можно лучше. Благодарю вас.
— Он такой великолепный оратор, — продолжила Леди и улыбнулась мне. — Ты отлично смотрелся.
— Благодарю вас, мэм.
— Как твой велосипед?
— Отлично, мэм. Я назвал его Ракета.
— Прекрасное имя.
— Конечно, мэм. И знаете… — Я немного подумал и решил, что сказать все-таки нужно. — У него в фаре золотой глаз.
Брови Леди чуть-чуть поднялись. Совсем немножко.
— В самом деле?
— Кори. — закричала мама. — Прекрати выдумывать!
— Мне кажется, — сказала Леди, — что велосипеду всегда стоит видеть, куда он едет. Для блага своего хозяина. Чтобы вовремя обогнуть препятствие или свернуть, если впереди беда. По мне, так в велосипеде, принадлежащем мальчику, должно быть немного от коня, от лесной косули и даже, знаете ли, от черепахи. Это для ума, понимаете?
— Да, мэм, — отозвался я за всех. Леди знала толк в велосипедах, это уж точно.
— Вы очень добры, мэм, — обратился к Леди отец. — Велосипед — это такой щедрый подарок. Обычно я не принимаю милостыню, но…
— Это не милостыня, мистер Мэкинсон. Это была награда за доброе дело, заслуженная награда. Миссис Мэкинсон, мистер Лайтфут по-прежнему в любой момент в вашем распоряжении. В вашем доме ничего не нет для починки?
— Нет, благодарю вас. Кажется, все работает исправно.
— Ну что ж, — вздохнула Леди и взглянула на моего отца. — Ваши дела идут не слишком хорошо, верно, мистер Мэкинсон? По-моему, вы близки к нервному срыву.
— Я очень благодарен вам за внимание, миссис.., гм… Леди. — Отец взял маму под локоть. — Извините, но нам пора домой.
— Мистер Мэкинсон, нам с вами есть о чем поговорить, — тихо сказала Леди отцу вслед. — Нам стоит встретиться. Дело касается жизни и смерти, надеюсь, вы понимаете меня? Вы понимаете, что я имею в виду?
Отец остановился. Я заметил, как перекатываются на его щеках желваки. Он не хотел оборачиваться, но Леди заставила его это сделать. Может быть, он тоже почувствовал ее жизненную силу — чистую, исконную силу жизни, — которая может прожечь человека насквозь, как когда-то это показалось мне. Было видно, что он хочет идти дальше, но не может сделать ни шага.
— Вы верите в Иисуса Христа, мистер Мэкинсон? — спросила отца Леди.
Вопрос разрушил последнюю линию обороны отца. Он повернулся и снова взглянул на Леди.
— Да, я верю в Христа, — мрачно ответил он.
— Я тоже, мистер Мэкинсон, тоже верю в Христа. Иисус Христос был самым совершенным из людей, насколько это вообще возможно, и тем не менее он тоже из последних сил боролся и страдал. В иной день ему казалось, что больше он не сможет сделать и шага. Как тогда, когда прокаженные и калеки хватали Христа за ноги и почти свалили его на землю, умоляя о чуде, и не отступались от него до тех пор, пока он все-таки не явил им чудо. Я хочу сказать, мистер Мэкинсон, что даже Иисусу Христу иногда нужна была помощь; и он не был слишком горд и просил о помощи, когда другого выхода не было.
— Но мне не нужна… — Отец замолчал.
— Вы сами все понимаете, — продолжила Леди. — Я знаю, что видения бывают у всех: время от времени, чаще или реже. По-моему, это свойство осталась в человеке от животного. К нам приходят видения — небольшие кусочки огромного лоскутного одеяла; часто мы не в силах понять, что означает вся картина. Чаще всего видения навещают нас в снах, это обычное дело. Но иногда нам доводится грезить и наяву. Это тоже случается почти со всеми, вот только мало кому удается разобраться в смысле того, что он видит. Вы понимаете меня?
— Нет, — ответил отец.
— Не правда, мистер Мэкинсон, вы понимаете меня. Леди подняла свой палец-указку.
— Мир и жизнь, протекающая в нем, похожи на липкую пленку, которая залепляет наши глаза и уши, притупляет чувства, не давая различить того, что происходит на другой стороне.
— На другой стороне?
— На другой стороне реки, на другом ее берегу, — объяснила Леди. — Откуда взывает к вам человек, утонувший в озере Саксон.
— Я не хочу больше этого слышать, — сказал отец. Но он не сдвинулся с места.
— С другой стороны реки, с другого ее берега, — еще раз повторила Леди. — Я тоже слышу его крик, он не дает мне спать, Боже мои, а я ведь уже немолода и нуждаюсь в регулярном отдыхе.
Леди шагнула к отцу и взглянула ему прямо в глаза.
— Этот человек желает сказать нам о том, кто убил его, прежде чем безвозвратно кануть в вечность на том берегу реки. Он силится докричаться до нас с вами, мистер Мэкинсон, старается изо всех сил, но не может сообщить нам имя или показать лицо. Все, на что способен утопленник, это показать нам несколько фрагментов огромного лоскутного одеяла жизни. Вот почему если вы заглянете ко мне и мы вместе поразмыслим, то общих фрагментов станет больше и, может быть, что-то проглянет. И вы снова сможете спать, я обещаю вам это, не говоря уже о том, что и я смогу вернуть себе сон, а человек со дна озера Саксон сможет уйти туда, где ему надлежит быть. Более того: мы сможем изловить убийцу, если, конечно, это еще в силах живых людей.
— Я не.., верю.., в такую чу…
— Можете верить или не верить, это ваше дело, — перебила отца Леди. — Но когда к вам ночью снова явится мертвец и будет звать вас, у вас не останется выбора: вам придется снова слушать его. Мой вам совет, мистер Мэкинсон, слушайте внимательно то, что мертвец хочет вам сообщить.
Отец хотел что-то сказать. Его рот приоткрылся, губы зашевелились, но отец не смог произнести ни звука.
