это Спенс Эддисон. Эддисон отошел, и Коул шагнул из тени деревьев, желая, чтобы Диана взглянула на него. Он мечтал, чтобы она узнала его, хотел заслужить одну из ее незабываемых улыбок и завести разговор. Коул сам удивлялся неожиданной остроте своих желаний.
Вполне возможно, она постарается унизить его, как сделали Хэйуорды несколько минут назад, но почему-то он не верил в это. До сих пор юношеские мечты о триумфальном возвращении в Хьюстон казались Коулу бессмысленными, и потому он осознавал, как нелепо его внезапное желание, чтобы Диана Фостер заметила его — или, точнее, увидела, каким он стал.
Судя по ледяным взглядам, которыми наградили его Чарльз и Джессика, Коул сомневался, что они захотят сообщить кому-нибудь, в какого преуспевающего бизнесмена превратился их бывший конюх. В таком случае Диана, вероятно, и понятия не имеет, что Коул, с которым она когда-то делилась сандвичами, и есть тот самый Коул, недавно титулованный журналом «Ньюсуик» «предпринимателем года».
Двери бального зала распахнулись, и толпа тотчас устремилась к столикам и заслонила Коулу обзор. Боясь, что Диана исчезнет или войдет в зал через ближайшую дверь, прежде чем он успеет заговорить, Коул поспешил к ней, но ему то и дело преграждали дорогу. Когда же наконец последнее живое препятствие было устранено, на площадке осталось всего человек сто, но, как нарочно, один из них беседовал с Дианой, и это был Дуг Хэйуорд.
Коул замедлил шаг и отступил в сторону, а затем поднес бокал к губам, надеясь, что Хэйуорд вскоре уйдет. Коул не знал, разделяет ли сын Чарльза Хэйуорда отношение своего отца к бывшему конюху, но не хотел рисковать и портить первую встречу с Дианой по прошествии целого десятилетия.
Хэйуорд пожелал проводить Диану в зал, но, к облегчению Коула, она отказалась.
— Иди без меня, — попросила она. — Я задержусь на минутку. Хочу подышать свежим воздухом.
— Я выйду с тобой, — предложил Хэйуорд.
— Нет, прошу тебя, не стоит, — отказалась Диана. — Мне надо побыть одной.
— Хорошо, если ты так настаиваешь, — отозвался Хэйуорд недовольным и нерешительным тоном. — Только не задерживайся, — добавил он, уже поворачиваясь к бальному залу.
Диана кивнула и отвернулась, быстро зашагав к двери с табличкой «Выход».
Коул достаточно хорошо знал женщин, чтобы понимать, когда они с трудом сдерживают слезы, и, поскольку Диана сказала Хэйуорду, что хочет побыть одна, Коул решил не отказывать ей в такой привилегии. Он направился в зал, но тут же остановился, пораженный давним воспоминанием — о том, как Диана рассказывала ему о своем падении с лошади: «Я не плакала… Я не плакала даже тогда, когда вывихнула руку и доктор Полтрона вправлял ее».
«И вы не проронили ни слезинки?»
«Ни единой».
«Умница», — насмешливо похвалил ее тогда Коул.
«Не совсем. — Диана вздохнула. — Вместо этого я потеряла сознание».
Ребенком она могла сдержать слезы боли и страха, но сегодня, будучи женщиной, оказалась чрезвычайно уязвлена. Коул смутился, раздираемый инстинктивным стремлением избежать столкновения с плачущей женщиной — и гораздо менее понятным желанием утешить и поддержать ее.
Последний порыв победил: Коул медленно, но твердо направился к двери с табличкой «Выход», а затем сделал небольшой крюк в поисках бокала шампанского, уверенный, что Диане сейчас оно придется кстати.
Глава 20
Длинный узкий каменный балкон был пустынным и тускло освещенным маленькими, мерцающими газовыми фонарями, которые отбрасывали крохотные лужицы призрачного желтого света. Диане тоскливый мрак балкона подходил гораздо лучше, чем романтическое окружение искусственного леса, и она вымученно улыбнулась, услышав, что оркестр заиграл «Если я тебя когда-нибудь покину».
Надеясь спрятаться от взглядов тех, кто последует ее примеру и тоже выйдет подышать, Диана повернула направо и отошла подальше от дверей, остановившись только тогда, когда очутилась в самом конце балкона, возле угла здания. Стоя у белой мраморной балюстрады, она положила ладони на холодный камень и опустила голову, устремив невидящие глаза на свои растопыренные пальцы, подумав, какой осиротевшей кажется ей левая рука без кольца, подаренного Дэном.
Двумя этажами ниже свет фар ровным потоком скользил по широкому, обсаженному деревьями бульвару перед отелем, но Диана не замечала ничего, кроме ошеломляющей пустоты у себя в душе. За последние несколько дней она впадала то в апатию, то в состояние полной беспомощности, то разражалась внезапными вспышками гнева, поднимая вокруг вихри бессмысленной деятельности. Так или иначе, ей до сих пор не верилось, что Дэн женился. Женился. На другой женщине. Всего месяц назад они обсуждали, как появятся на сегодняшнем балу, и Дэн просил Диану забронировать и для него место за столом, предназначенным для ее семьи.
Внезапно бульвар огласил визг тормозов, сопровождаемый оглушительным ревом клаксонов. Диана прислушалась, не последует ли за этими звуками лязг металла и звон разбитого стекла, но когда взглянула на перекресток, то увидела, что столкновения удалось избежать. Она уже собиралась отвернуться, когда черный «мерседес-конвертибль», такой, как у Дэна, подплыл к отелю и, мигнув желтыми фарами, остановился у входа. На головокружительную долю секунды Диана поверила, что из машины выйдет Дэн, и в этот волшебный промежуток времени его прибытие казалось оправданным… Он приехал, чтобы объяснить, произошла чудовищная ошибка.
Реальность грубо вторглась в мечты, когда машина приблизилась к зеленому навесу у входа в отель и Диана разглядела, что «мерседес» темно-синий, а не черный и за рулем сидит седовласый мужчина.
Внезапный переход от острой, неожиданной надежды к безрадостной истине поверг Диану в еще более глубокую пропасть отчаяния. Сквозь пелену непролитых слез она наблюдала, как водитель машины открывает дверцу, а умопомрачительная блондинка лет двадцати пяти неторопливо спускает на землю длинные ноги. Диана разглядела короткое обтягивающее платье, отметив явную уверенность женщины в своих чарах, и задумалась, с каких пор Дэн предпочитает сексуальных юных блондинок консервативным тридцатилетним брюнеткам вроде Дианы. Судя по фотографиям в газете, его молодая жена в десять раз привлекательнее и чувственнее, чем Диана. Безусловно Кристина была гораздо женственнее, забавнее и, конечно, предприимчивее. В этом Диана ничуть не сомневалась и не знала только, когда Дэн ощутил, что Дианы ему недостаточно.
Ее одной было недостаточно…
Наверное, это правда, иначе он не выбросил бы Диану из своей жизни так беспечно, как ненужный хлам Ему было мало просто владеть ею — осознав это, Диана сжалась от своего унизительного положения. До знакомства с Дианой Дэн всегда встречался с эффектными, высокими, пышнотелыми блондинками — утонченными дебютантками лет двадцати, бесконечно остроумными и фанатично преданными собственной внешности и уловкам. Диана же была предана процветанию семейного предприятия. В сущности, Диану роднило с подружками Дэна лишь одно — все они были дебютантками. В остальном контраст оказался слишком разительным. Ее рост достигал всего пяти футов и четырех дюймов, волосы самые обычные, и называть Диану пышнотелой можно было только покривив душой. Когда вспыхнул скандал по поводу искусственного увеличения груди, Диана попыталась подшутить над Дэном, вслух порадовавшись, что не решилась на операцию. Однако он заметил, что существуют менее вредные для здоровья имплантанты и что, стоило ей лишь захотеть, она могла бы приобрести самые безопасные.
Преисполненная презрения к самой себе, Диана пожалела, что не рискнула на операцию. Будь у нее хоть капля женской хитрости, она уделяла бы внимание своей внешности, вместо того чтобы предпочитать «естественный» облик и надеяться, что интеллект привлекает мужчин больше, чем красота. Ей следовало бы высветлить отдельные пряди или обесцветить их полностью, а может, сделать короткую стрижку «под мальчика»с «рваной» челкой. Вместо длинного платья она должна была бы носить одно из обтягивающих, как вторая кожа, коротких нарядов, от которых без ума ее ровесницы.
