Разбудил меня, конечно же, милый, с легкой язвинкой голосок Юань-чу:
— Господин ученик… Господин учении-ик… Господин учитель просил передать, что если вы не появитесь во дворе через десять минут, он будет вынужден отправиться в путь без вас!…
Я открыл глаза и увидел… что в комнате еще темно. Потянувшись, я сонно пробормотал:
— Раз он ждет меня через десять минут, то я могу еще пять минут поспать…
— Но он сказал это полчаса назад, просто я была занята и не смогла сразу к вам заглянуть… — мило проговорила язва служанка.
Естественно, что уже через секунду меня на кане не было. Прыгая на одной ноге, я лихорадочно впихивал другую в штанину джинсов, пытаясь одновременно натянуть майку, и при этом хриплым спросонья голосом орал:
— Если бы я был злой, я превратил бы тебя в маленькую зеленую лягушку, а еще лучше в черепаху, которая никудане поспевает!… Но поскольку я добрый и ласковый, я желаю тебе, гнуснейшая из служанок, чтобы ты влюбилась в нетопыря и вышла за него замуж и народила ему двенадцать нетопырят!…
— Я не знаю, кто такой… нетопырь, — донесся до моих ушей совершенно спокойный голос Юань- чу. — Но, судя по отвращению, звучащему в вашем голосе, это нечто неприятное… Так что смею вас заверить, я ни в коем случае не влюблюсь в… то, что вы назвали… Тем более что я предупреждена!…
Затем раздался короткий стук двери, и я понял, что остался в комнатке один.
Минуты через две и я покинул свою спаленку, а спустя еще двадцать секунд я, ураганом промчавшись по коридору нашего розового павильона, выскочил во двор.
На улице было еще довольно темно и… пусто!
«Та-а-а-к… — подумал я немного растерянно. — Значит, мой дорогой учитель меня все-таки не дождался… Старый…» — прибавил я про себя не совсем приличное слово. Чуть успокоившись и оглядевшись повнимательнее, я слегка удивился отсутствию каких бы то ни было следов на песке, которым была присыпана дорожка перед крыльцом павильона. Ведь если Фун Ку-цзы ушел, то хотя бы следы его ног должны были бы остаться. Я поднял голову, звезды еще не все погасли на чуть засветлевшем небе, а звездочка, стоявшая прямо надо мной, так шутейно вдруг подмигнула, что в мою невыспавшуюся голову вдруг закралось страшное подозрение. Тихо поднявшись по ступенькам крыльца, я проскользнул за дверь и неслышно направился в ту сторону, куда, как я помнил, наша служанка провожала учителя. Свернув за угол, я услышал доносившийся из-за ближней двери… храп! Естественно я заинтересовался…
За тяжелой двойной, украшенной резьбой дверью находилась огромная комната с толстенной циновкой на полу и с самой настоящей огромной кроватью под высоким балдахином, установленной у дальней от входа стены. Около кровати на маленьком темном столике горел круглый стеклянный ночник. Плавающий в масле фитилек едва разгонял предутреннюю темень и тем не менее позволил мне вполне отчетливо рассмотреть, что храп издавал мой дорогой учитель, беззаботно почивавший и пока что никуда не собиравшийся уезжать!
«Значит, моя догадка верна!… — подумал я. — Эта… стерва меня разыграла!…»
И вдруг мне самому стало смешно — действительно, я, должно быть, очень комично выглядел, пытаясь надевать сразу штаны, майку и носки. Однако, несмотря на мое гипертрофированное чувство юмора и беззлобность, такая жестокая шутка, как мое пробуждение часа на два раньше, чем нужно, требовала адекватного отмщения!
Аккуратно прикрыв дверь в покои Фун Ку-цзы, я, ориентируясь по аромату свежей сдобы, вышел к кухне, слабо освещенной крошечной лампой. Дверь была прикрыта неплотно, и в образовавшуюся щелку я увидел, что «шутница» сидит спиной ко мне за столиком и со смаком уплетает свежеиспеченные ватрушки, запивая их чаем из огромной чашки. Я тоже очень люблю ватрушки с чаем. Тихонько протиснувшись в дверь, я подкрался к лакомившейся служанке и негромким, но очень «серьезным» голосом осведомился:
— Вот, значит, почему ты так желала моего срочного отъезда?… Чтобы схарчить предназначенные мне ватрушки?!
Тонкая рука, как раз поднимавшая чашку ко рту, остановилась на полпути и задрожала. При этом мне было непонятно — трясется она от испуга или от сдерживаемого хохота!… Решив, что вторая догадка ближе к истине, я немедленно рассердился:
— Придется мне за это… съесть тебя!…
— Ой, не надо, господин ученик, — тоненьким голосом пропищала Юань-чу, продолжая, не оборачиваясь, поглощать ватрушки и явно издеваясь надо мной.
— Ой, надо, дорогуша!! — тут же ответил ей не менее писклявый голос моего ученика. — Раз учитель решил тебя… откушать, значит, так тому и быть!… Вот только не знаю, будет он тебя разогревать и мазать маслом или так, всухомятку сжует!…
Чашка со стуком опустилась на столик, и Юань-чу начала медленно оборачиваться ко мне.
Видимо, этот странный, противный голосок если не испугал, то весьма удивил шутницу, так что медленный, я бы сказал — осторожный ее поворот дал мне время развить свою шутку. Проведя ладонью перед своим лицом и пробормотав несколько коротких слов заклинания «Не своей Личины», я с довольной улыбкой дождался ее глаз. Наконец взгляд Юань-чу упал на мое преображенное лицо…
И тут она… завизжала!!!
Я думаю, что до главного здания усадьбы это визг, может быть, и не долетел — все-таки расстояние было довольно значительным, но половину жителей Цуду он точно разбудил!
Когда воздух в груди Юань-чу кончился и она поневоле замолчала, снова раздался голосок Поганца Сю.
— И не надо так орать, — недовольно пропищал он. — Он такого плохо модулированного крика твое мясо может коагулировать, и тогда оно станет ну очень невкусным. Неужели ты хочешь, чтобы мой господин все здесь заплевал?! А если хочешь дать выход своим чувствам, то лучше… пой!…
Это простое, казалось бы, предложение просто смело служанку с ее места. Буквально в одно мгновение она оказалась у дальней стены кухоньки. Причем девчонка с такой силой вжалась в эту стену, что я испугался, как бы она не продавила ее и не вывалилась наружу. Поэтому я, от всего сердца желая успокоить бедную девушку, с самым радушным видом улыбнулся ей…
Окрестности потряс новый взрыв визга, причем на этот раз в нем, по-видимому, была значительная ультразвуковая составляющая. Немедленно пробудилась вторая половина жителей Цуду, а также все имеющиеся в окрестностях собаки, которые не замедлили сообщить о своем пробуждении отчаянным лаем!
— Если ты заорешь еще раз, — угрожающе пропищал невидимый Поганец, — мой учитель проглотит тебя целиком, даже не разжевав! Думаешь, это очень приятно, сидеть в полной темноте, постепенно растворяясь в желудочном соке?!
Эти слова дошли до сознания служанки, и она немедленно собралась разразиться новой порцией визга. Судя по вытаращенным глазам, широко распахнутому рту и глубочайшему вдоху, Юань-чу решила перещеголять самое себя! Я совершенно растерялся и не знал, что мне сделать, чтобы ее успокоить, но в последний момент ко мне на помощь пришел… мудрый Фун Ку-цзы. За мгновение до того, как милая девушка собралась испустить новую неповторимую… трель, за моей спиной раздался его заспанный недовольный голос:
— Дорогая моя, ну кто же поет по ночам, да еще так громко?!
Девушка молнией метнулась вдоль стены кухоньки и через мгновение оказалась за спиной учителя. Ухватившись одной рукой за его ночную рубашку, она другой суматошно тыкала в мою сторону, что-то громко, но невнятно бормоча.
Фун Ку-цзы с трудом раскрыл глаза, посмотрел на меня, потом попытался повернуться в сторону Юань-чу, но это ему не удалось, она просто не дала ему это сделать, с невероятной силой удерживая старика между собой и мной. Учитель наконец-то немного проснулся и недовольно проговорил:
— Я ничего не могу понять! Что ты там бормочешь?!
— Посмотрите на это… страшило!!! — удалось более-менее внятно произнести девчонке. — Оно хотело меня… съесть!!!
— Кто хотело тебя съесть?! — изумился Фун Ку-цзы. — Сор Кин-ир… э-э-э… хотело тебя съесть?! И почему… э-э-э… оно… то есть он… страшило?!
